Связующие нити (СИ) - Ксения Татьмянина

— Полдвенадцатого!

Тристан, судя по его поведению, тоже крепко заснул после десяти, потому что что‑то мыкнул и вяло повернулся лицом к спинке, неуклюже оставив руку за спиной.

— Трис! — Я включила верхний свет. — Вставай!

Он развернулся обратно и стал морщиться от света.

— Что?

— Вот она бессонница, мы проспали!

За пятнадцать секунд я почистила зубы, умылась, уступив ему ванную комнату, и, быстро причесавшись у зеркала, стала обуваться. Одежда у нас была мятая, но переодеваться было уже некогда, и мы, торопясь, вышли из дома, едва приведя себя в порядок. Я сердилась и волновалась, надеясь, что это не покажется слишком наигранным. Тристан не переживал по поводу опоздания так как я, он вообще крепко недобрал сон, так что спешил как‑то на полуавтомате и по его виду никак нельзя было сказать, что он вообще знал о том, что я проснулась на его диване, а не ворвалась в комнату с криками о времени. Если бы не эта кнопочка будильника, которую он нажал, то я бы вполне обманулась его видом. Быть может, и он прекрасно знал, что сейчас я притворяюсь, будто не заметила, или не придала значения, или слишком быстро забыла, — как спала, его обнимая.

В любом случае неловкий момент не наступил, был быстро смазан форс — мажорными обстоятельствами и теперь никому ничего не нужно объяснять.

Глава 45.Перемены

В агентстве мы появились в начале первого, и Вельтон высказал, что они уже начали беспокоиться. Я опрометчиво призналась, что мы проспали, а Нил тут же со своего места спросил:

— Оба?

— Естественно, — с насмешкой ответил ему Трис, — а ты думал, что мы спим в разных комнатах?

Кажется, Нил понял, что спросил, и чтобы быстро загладить тему, стал говорить о деле Марты Май. Ему как раз сегодня предстояло искать дверь к тому парнишке. В час ночи он ушёл, и не было его достаточно долго, но когда он вернулся, выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Я не могу найти двери.

Подумав ещё раз о смерти, я сникла за столом, не зная, что делать. Потом сказала:

— Давай сходим вместе? У меня как‑то получилось недавно найти дверь в гостиничный номер, может, теперь я смогу помочь.

Вместо Нила быстро ответил Трис:

— Нет.

— Почему?

— Потому что нет.

Я возмущённо уставилась на Вельтона с беззвучным возгласом в глазах: "Ты видишь, кто здесь приказания отдаёт?". Но Вельтон его поддержал:

— Да, это не порядок. У нас последнее время всё наперекосяк идёт, и не нужно заниматься не своими вещами. Как давно мы доводили хоть одно дело до конца? Та глухонемая девушка, что к нам приходила, помнишь? И что из этого вышло? Даже ни одной бумажки к делу не пришили, её и в архиве нет. Хватит импровизации, Гретт.

— А это здесь при чём? Трис, почему?

— У меня нехорошее предчувствие, что ты опять исчезнешь.

— Брось…

— Ладно, — Нил не успел даже сесть за свой стол, как развернулся, — ночь долгая, я ещё пойду поищу.

Вчера мы с Зариной поменялись дежурствами, поэтому за обедом сегодня ушла она. Пуля скрылась в своей каморке, а через несколько минут позвала на разговор к себе.

— Ты чего не в духе? — Она прикрыла за мной дверь.

— Я в духе.

— С Тристаном всё ссоришься, хмурая.

— Я не ссорилась, я не выспалась просто.

— Он что‑то прознал про твою любовь?

— Чего — чего?

— А как же, ты говорила "Горю, сердце горит…".

— Дура, я о вдохновении!

Я покраснела сразу же от стыда, что так несдержанно обозвала её. Пулю я уважала, и она была старше меня, но сама Летописец восприняла эту вспышку иначе:

— Да, вижу я, что о вдохновении… Так Трис догадался, что у тебя кто‑то есть? Мне ты можешь сказать.

От этих слов я пришла в ужас, и впилась в Пулю взглядом, не веря, что она действительно так думает обо мне.

— Ты с ума сошла? Я ни с кем не встречаюсь, я запоем рисую в своей мастерской, и потому счастлива по уши… тебе этого не понять никогда!

— Конечно, — скептически ответила Пуля, и я видела, что не переубедила её. Она всё равно была в своём уверена. — Конечно…

— Ты ради этого меня позвала?

— Я думала, что тебе выговориться нужно, хотела помочь.

— Спасибо, не надо.

Нил вернулся вместе с Зариной. Он всё блуждал по лестничным площадкам, и когда та возвращалась из магазина, решил оставить поиски и подняться вместе с ней. Я была удручена, ведь я дала Эвелине обещание.

— Хоть дело‑то я могу посмотреть?

Нил отдал мне папку, и я ещё раз перечитала историю, ещё раз пересмотрела картинки. Как же мне хотелось рвануть и поискать дверь самой.

— Зря вы меня взяли. Я ни на что не гожусь. Я хожу там и ничего не вижу. Вельтон, бывали такие случаи раньше?

— Бывали. Но это не потому, что у Сыщика нюх пропал, это потому, что Настройщик ошибался.

— Что?! — Вскинулась Зарина. — Я не ошиблась! Ниточка есть, я уверена.

— Тебя обожание поглотило, что ты могла там распознать?

— Клевета. У меня‑то нюх не пропал, у меня восемь лет опыта за плечами, это Нил у нас новичок, и это он не может найти входа. Не переводи стрелки.

Зарина на обвинение Вельтона рассердилась не на шутку. Меня это с одной стороны порадовало, потому что я действительно за всё время, что знаю Зарину, не видела у неё этой эмоции. Или она всё же преувеличила, когда говорила, что делает всё и всегда, чтобы всем нравиться и не проявляет подобных чувств, или она менялась, — начиная отстаивать себя.

У неё на столе стоял букет жёлтых роз. Она выдернула из него бутон, села в своё кресло и уткнулась в цветок носом, не желая больше говорить.

— Всё хорошо, Зарина, — произнёс Трис, — никаких ошибок нет. Мы найдём нужную комнату, парень обязательно скажет "да" и я выстрою для Эвелины самый красивый мост.

Конечно, для Настройщика горше всего было слышать обвинение в свой адрес именно из‑за того, чьё это дело. Она поклонница Марты, она больше всех нас радела за счастливый исход, скрывая накал своих переживаний. Вельтон примирительно взял яблоко из своего обеда и положил на её стол:

— Не сердись. Давайте‑ка я вам такую историю расскажу! Это очень старая история, я в те годы как раз был, самым что ни на есть, новичком, а все остальные были старожилами. Не пришёл ещё и Трис в агентство, и никто из вас, естественно, ещё не работал. Каждую из должностей занимали другие люди, о которых мы редко сейчас вспоминаем. Летописцем в те годы был молодой Ив, Реставратором мужчина постарше — Артур, а Настройщиком такая же молодая девушка, как ты, Зарина. Признаюсь, работала она гораздо хуже, и была в агентстве всего год, но не в этом суть. Пришла к нам как‑то посетительница, женщина лет тридцати, но ей ни за что нельзя было дать этот возраст. Она выглядела как школьница, или студентка первого курса, и не потому, что сохранила очарование юности, а потому что и стрижка у неё была такая, и одежда, и поведение, словно законсервировалась она несколько лет назад и до сих пор живёт мыслями себя же семнадцатилетней. Она не выросла, такое у меня сложилось впечатление. Это было не так уж и плохо, — ведь если посмотреть с другой стороны, у неё не была утрачена возможность удивляться жизни, и оставалась свежесть восприятия. Так вот, Настройщик наша, а её звали Ника, моментально прочувствовала всё это и заговорила с ней соответствующе, — как девчонка с девчонкой. И посетительницу прорвало на откровения. На одно, на второе, на третье… она рассказала не об одном случае, а о нескольких, и не всё было связано с людьми, но и с какими‑то предложениями, возможностями, даже мыслями. Она рассказывала обо всех, с кем могла познакомиться и не познакомилась, обо всех предложениях новой работы, от которых она отказывалась, о возможностях переехать в город её мечты, чтобы жить и работать там, о мечтах получить другую профессию, к которой много лет тянуло, не смотря ни на что… одним словом Ника, да и мы все, быстро поняли, что в агентстве у нас появился не человек, а сплошной ходячий страх любых перемен. Даже тех, к которым со всей горячностью стремилась душа. Эта женщина до сих пор была одинока, до сих пор работала на одном и том же скучном месте, до сих пор жила в старой квартире, до сих пор стриглась и одевалась, как привыкла когда‑то, и уверяла, что ничего в жизни менять не хочет, только хочет быть счастливой. Она уверяла, что ей всё нравится в её жизни, но при этом заливалась слезами. А на вопрос "Вы потеряли человека?", отвечала: "Да!", но не могла сказать кого и когда. Сложный был случай…