Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Он так долго не был дома.

Гальт ждал. Он должен был набраться терпения. Буря затягивала небо тьмой. Окно, в которое проникали лучи солнца, становилось все уже. Раздались раскаты грома. На одеяние Гальта упало несколько крупных капель дождя, а вскоре за ними последовал сырой снег, рисующий в воздухе наклонные линии. Капитан смотрел, как кристаллы льда тают на его теплой коже.

Он почувствовал за спиной звук — и это было не дуновение ветра.

Прибыл его проводник, герой, призванный из залов мертвых в это промежуточное место, чтобы дать совет. Таким благом его одарил ритуал татуирования.

Гальт повернулся. В дверном проеме балкона стояла фигура, также облаченная в одеяние цвета кости, с темно-синим табардом, на котором был изображен символ ордена — череп, окруженный стилизованными лучами вспыхнувшей звезды. На груди новоприбывшего красовался серебряный кушак, расшитый знаками пройденных кампаний, почестями ветерана истребительной команды Караула Смерти. Гальт вздрогнул. Он знал обладателя этого кушака, слишком хорошо знал. Он молился, чтобы это оказалось совпадением. Новадесант был древним орденом. Возможно, два брата, разделенные тысячелетиями, могли получить одинаковые знаки отличия.

«Возможно… — подумал он. — Но маловероятно».

— Брат, как мертвые могут помочь живым? — произнесла фигура, и в сердца Гальта пробрался холодок. Этот голос был знаком ему так же хорошо, как и свой собственный. Фигура шагнула вперед, снимая капюшон.

Гальт нахмурился. Как он и боялся, у духа было иссеченное шрамами лицо сержанта-ветерана Волдона, человека, который тренировал Гальта во время послушничества и первых лет действительной службы. Волдон был для него как отец.

Все тело сержанта покрывали татуировки, изображающие важные моменты его жизни. Некоторые были грубыми и уже выцвели — их ему нанесла человеческая семья, до того, как боги избрали Волдона жить в залах мертвых и сражаться за Небесного Императора. Часть татуировок изображала символы ордена. Другие были настоящими, мастерски исполненными картинами в цвете. На коже Волдона уже практически не осталось места для новых татуировок. Каждый миллиметр его лысой головы покрывали почетные знаки. Они шли вниз по шее, выползали из-под рукавов одеяния и аккуратно оборачивались вокруг каждого пальца на руках. На его лбу был нанесен символ Новадесанта, как и у всех братьев ордена. Эту татуировку они получали во время обряда посвящения. Все промежутки между лучами звезды Волдона заполняли штифты — знаки выслуги лет. Они создавали вторую вспышку из нерушимого адамантия.

— Как такое может быть, брат? — спросил Гальт. В его голосе отражались разноречивые эмоции. — Ты еще жив, я видел тебя меньше часа назад.

Волдон положил руку на балюстраду и устремил взгляд на равнину.

— Мертвые неподвластны законам времени как живые, владыка капитан. Это место вечно, время здесь ничего не значит. Я погиб уже очень давно. Или вчера. Или завтра. Это не важно. Мы все здесь — братья уже ушедшие и братья, которым еще только суждено ими стать. Ты находишься здесь так же, как и я. Скажи мне, жив ты или мертв? Знаешь ли ты себя?

Гальт хотел заговорить, но передумал. Он старался сохранять самообладание. Расспрашивать мертвецов слишком подробно было неумно. То, чего мастера не изобразили на открытых взгляду участках плоти, другим знать не полагалось. Гальт повернулся к простирающимся внизу каменистым равнинам Гонорума, пустым и выглядевшим нереальными. Вдали одинокая фигурка бежала от бури, пробираясь по изломанным камням. Она поднималась и спускалась с каменных утесов, маленькая и ничтожная, как муравей.

Гальт понаблюдал за бегущим, прежде чем снова заговорить.

— Это беспокоит меня. Солнце ярко освещает равнины Гонорума, но небеса затягивает черная буря. Что это значит?

Волдон провел рукой по голове и криво улыбнулся.

— Ты знаешь, каков наш мир, парень. Бури, холода и золотой свет.

Никто другой не обратился бы так к капитану Гальту, ни у кого другого не было на это права.

— Не в сновидении. Не все сразу.

Волдон оперся локтями на балюстраду. Рукава одеяния упали с его рук, открыв еще больше татуировок. На одной умирал орк, на другой город праздновал свое спасение. Мгновения времени, запечатленные чернилами на плоти.

— Свет и тьма сражаются, первый капитан. Именно это говорит шторм.

— Кто побеждает?

Небо с треском прочертила молния. На пустотных щитах заиграли зеленые и фиолетовые вспышки, подобно маслу, которое льют в бурлящую воду.

— Наши родичи внизу сказали бы, что это сражение богов, — сказал Волдон, кивком указывая на человека вдалеке. Он добрался до края равнины, усеянной камнями безумных очертаний, и поднимался на отрог горы, которому скульптор придал вид пикирующего орла. Одна голова птицы хищно наблюдала за фигурой, а другая испуганно отвернулась. Гальт не помнил статую, но в этом не было ничего необычного. Тень Новум не полностью повторяла реальность.

— Еще они говорят, что крепость Новум — царство мертвых, — ответил капитан. — Они вообще не считают нас живыми.

— И они правы. Разве ты не пришел за советом мертвых? Настоящий Новум находится на Гоноруме, а ты стоишь здесь. И кто же призрак? Все принятые на службу в орден погибают на службе человечеству. Между жизнью и смертью стоит лишь время, а оно — ничто. Скоро ты и сам это поймешь.

— Ты говоришь, как реклюзиарх Мортиар.

Волдон хрипло рассмеялся:

— Я мертв, как мне и положено. Спроси его, он тоже обитает в этих залах. Здесь можно найти кого угодно.

— А меня?

Не отвечая на вопрос, Волдон перевел взгляд на горизонт.

— Послушай, что я скажу, владыка капитан.

Гальт старался держаться спокойно. Встреча с Волдо-ном в качестве почтенного мертвеца не могла предвещать ничего хорошего, но показать свое беспокойство тени сержанта было бы непростительно.

— Ты не ответил на мой вопрос, как того требует твой долг. Окажи услугу живому брату. Кто одержит верх в этом древнем противостоянии, свет или тьма?

Волдон едва заметно улыбнулся. Именно эту улыбку Гальт хорошо запомнил еще с момента его избрания после испытания огнем и со времен послушничества, когда он служил в отделении скаутов Волдона в Десятой роте. Именно эту улыбку он видел на лице сержанта Волдона этим утром.

— Кто сказал, что они сражаются друг против друга, первый капитан? Грядут тяжелые времена. Будь начеку.

— А член племени, бегущий от бури? Почему он поднимается наверх? Что это означает?

— С чего ты взял, что он из племени и что он бежит от бури?

Молния ударила прямо в пустотные щиты, разряд пробежался по их поверхности расходящейся во все стороны сеткой. Прогремел гром, и щиты загрохотали в ответ, как оружейный огонь.

Гальт содрогнулся и покинул тень Новум. Его видение завершилось резко и внезапно, как и всегда.

Капитана встретили тихие песни слуг реклюзиама, выстроившихся вокруг кушетки. Гальт открыл глаза. Воздух в часовне был сухим и недвижимым, его ложе слегка дрожало от работы реактора корабля.

— Ритуал завершен, господин. Работа выполнена. — Автомастер убрал иглы от плеча Гальта. Когда-то он был человеком, но то, что от него осталось, едва ли можно так назвать. Одну руку заменил сегментированный протез, на месте кисти расположился барабан, увенчанный десятками тонких иголок и банками с пигментами. Вторую руку покрывали искусные татуировки. У мастера не было ног, его туловище, одетое в робу без рукавов, крепилось к механическому манипулятору, позволяющему двигаться вокруг татуировочной кушетки в Святилище нанесения.

— Прекрасная картина, отмечающая великое деяние, — проскрипел автомастер. Его голос звучал слабо, он редко им пользовался.

Гальт размял руку и вытянул шею, чтобы посмотреть на выполненную работу. Из микроскопических отверстий, оставленных иглами, сочились капли крови. Раны быстро затягивались благодаря клеткам Ларрамана, еще одному дару Космодесанта. Кожа была покрасневшей и раздраженной, но Гальт уже видел, как будет выглядеть новая татуировка, когда заживет. Она изображала капитана с поднятым болтером. У его ног лежали тела налетчиков-эльдаров и их странные боевые машины

— Хорошая работа, — сказал Гальт, — благодарю.

— Я рад, что вы довольны. Нет нужды в благодарности, господин. Вы исполняете свой долг, а я — свой. — Автомастер склонил голову и положил руку на грудь. Манипулятор отодвинулся, притянув получеловека обратно в нишу, где он содержался, пока в его услугах не было нужды. Где-то на теле мастера находилась татуировка, рассказывающая, как он стал таким, — как молодой кандидат на место в рядах Новадесанта был превращен в безымянное ссохшееся существо, заточенное в металл.