Телохранители тройного назначения (ЛП) - Голд Лили

Джули отмахивается от неё.

— О, детка, не волнуйся, у нас будут частные интервью. Никаких ток-шоу, ничего подобного, пока ты не будешь готова.

Брайар хмурится.

— Не существует такого понятия, как частное интервью. Что это вообще значит? — Она качает головой. — Джули, я серьезно. Это не то, чем я хочу делиться с людьми. Я не хочу, чтобы люди, листая журналы в парикмахерской, случайно наткнулись на статью о самой ужасной ночи в моей жизни. Это не развлечение, и я не позволю СМИ относиться к этому подобным образом.

Джули глубоко вздыхает и протягивает руку через стол, чтобы взять Брайар за руку.

— Дорогуша, — говорит она низким и доверительным голосом. — Я знаю, что это трудно. Я знаю, что это больно. Но ты так долго страдала молча. Тебе будет приятно открыться и рассказать о том, что произошло. Словно катарсис[83].

— Нет абсолютно ничего хорошего в том, чтобы сплетники наживались на том, что меня накачали наркотиками, похитили и чуть не убили.

— Дорогуша, где ты была последние пять лет? Вот в чем суть движения «Me Too»[84].

Я давлюсь своей едой. У Брайар от шока открывается рот.

— Движение «Me Too» про людей, решивших дать отпор целой индустрии, желающей заткнуть их, а не про их пиар-менеджеров, вынуждающих делать сенсации из травмирующих событий в рамках рекламной кампании! — Она выпрямляет спину, очевидно, пытаясь взять себя в руки. — Джули, ты предупреждала папарацци?

Глава 54

Кента

Джули давится слюной, откидываясь на спинку сидения.

— Конечно, нет! Почему вообще ты это сказала, детка?

Брайар вздыхает и протягивает руку.

— Дай мне свой телефон.

— Что? Нет…

— Хорошо. — Брайар наклоняется и стучит в окно. Все папарацци снаружи подпрыгивают. Она указывает на одного, невысокого парня в бейсболке, и машет ему, приглашая зайти внутрь. Я слегка напрягаюсь, готовясь к действию, но в основном меня это просто забавляет. Сейчас должно быть весело.

Колокольчик звенит, когда парень входит в закусочную, нервно поглядывая на Крикета, но я жестом приглашаю его к нашему столику. Он неловко стоит рядом с нами, переминаясь с ноги на ногу.

— Здравствуй, — Брайар улыбается, глядя на него снизу вверх. — Я Брайар.

Он смотрит на неё, как на идиотку.

— Эм. Ага. Я знаю.

— Как тебя зовут?

— Роджер.

— Ну, Роджер, меня просто интересует, как ты узнал, что сегодня я буду здесь.

Он моргает.

— Мы получили наводку. Где-то девяносто девять процентов наших фотографий любой знаменитости сделаны по наводке.

— От кого?

— Просто от какой-то леди, работающей на тебя. Она иногда звонит нам. — Он нервно смотрит на меня. Я поднимаю бровь, и он опускает взгляд, краснея.

— Как её звали? — давит Брайар.

— Не помню.

— И как эта женщина связалась с вами?

Он поднимает свой телефон.

— Сделай мне одолжение. — Брайар поворачивается лицом к Джули, которая вжимается в свое кресло словно загнанный в угол зверь. — Перезвони ей.

— Хорошо. Ага. — Он возится со своим телефоном. Из сумки Джули начинает доноситься пронзительный звон. Я делаю большой глоток кофе и откидываюсь на спинку сидения, чтобы насладиться шоу.

— Разве ты не хочешь ответить? — мягко спрашивает Брайар.

Краска заливает лицо Джули.

— Прекрасно, — огрызается она. — Прекрасно. Да. Я давала папарацци наводки. Как любят говорить дети: все же так делают. Любой хороший пиар-менеджер поступил бы так.

Брайар поднимает взгляд на Роджера.

— Спасибо. Не мог бы ты подождать снаружи?

— Эм… можно мне… — Он с надеждой поднимает камеру.

— Когда мы выйдем на улицу, я обеспечу тебе парочку хороших снимков, — обещает она. Он выглядит немного разочарованным, но Крикет уже хрустит костяшками пальцев, поэтому Роджер поспешно уходит.

Брайар поворачивается к своему пиар-менеджеру с холодным выражением лица.

— Ты же знаешь, что именно так X находил меня, да? Он просто следовал за папарацци. Благодаря тебе он знал, в какие рестораны я хожу. В каком отеле остановилась. Вот как он узнал нашу машину и последовал за ней. Боже, бьюсь об заклад, что не Родригез слил историю о взломе, не так ли? Это была ты.

Она выглядит немного пристыженной, но в большей степени своей вины не видит и защищается.

— Я не знала, что он попытается похитить тебя, ладно? Послушай, детка… ты должна понять. Действительно трудно оставаться актуальной в нашей индустрии. Тебе только что исполнилось двадцать девять. Это почти тридцать.

— Знаю. Я уже практически старая карга.

— Ты можешь ей стать, — огрызается она. — Мы все знаем, что в Голливуде женщины стареют невероятно быстро. Ты уже теряешь тягу.

— И что?

— И то. Ситуация со сталкером вызывала к тебе интерес, поддержала твою актуальность. Я лишь хотела убедиться, что ты извлечешь из этой ситуации максимум пользы, будучи обсуждаемой людьми.

Что-то в Брайар обрывается. Она со стуком ставит свой стакан с соком на стол.

— Прекрати нести чушь! Дело не во мне! Если бы дело было во мне, ты бы, не знаю, попыталась, сделать так, чтобы я выжила? Дело в тебе и процентном сокращении. Я теряю общественное расположение, ты теряешь деньги. Вот так. Мы обе это знаем, так что не вешай мне лапшу на уши.

Джули откидывается на спинку сидения, усиленно жуя жвачку. Её щеки покраснели.

Брайар вздыхает.

— Слушай, я рада, что встретила тебя. Потому что ты — непреднамеренно, пытаясь спасти свою задницу — познакомила меня с людьми, которые действительно, по-настоящему заботятся обо мне. Но я не хочу окружать себя людьми, которые видят во мне свою зарплату, а не личность.

Джули усмехается, её блестящие губы растягиваются.

— Не хочешь, чтобы твой нанятый персонал воспринимал тебя как зарплату? Удачи в поисках.

— На самом деле у меня уже есть кое-кто на примете. — Брайар слегка улыбается мне. — Всё кончено, Джули. Ты уволена. Я бы сказала, что мне жаль, но, на самом деле, я очень рада.

Джули не двигается.

— Теперь ты можешь уйти, — подсказывает Брайар.

Джули поджимает губы, её глаза перебегают с нас на папарацци снаружи. Я вижу, как её разум работает со скоростью нескольких километров в минуту, пытаясь найти способ убедить Брайар позволить ей остаться.

— Детка… — начинает она.

— Нет. Уходи.

— Хочешь, чтобы я выпроводил её? — мягко спрашиваю я. Жар заливает лицо Джули. Она встает и засовывает свой блокнот в сумку.

— Ты пожалеешь об этом, — бормочет она. — Просто подожди и увидишь. Без меня ты исчезнешь из общественного поля зрения быстрее, чем успеешь моргнуть, черт возьми. — Она перекидывает сумку через плечо и направляется к двери закусочной.

— Пока, детка, — кричит Брайар ей вслед. Джули бросает на нас последний свирепый взгляд, затем захлопывает дверь, от чего маленький дверной колокольчик начинает звенеть.

На несколько секунд воцаряется тишина, затем я придвигаю к нам её нетронутую миску и раскладываю ломтики дыни по обеим нашим тарелкам.

— Отлично сделано, — одобрительно бормочу я. Брайар смотрит вниз, на её лице расплывается широкая улыбка.

***

Когда мы выходим обратно на солнечную улицу, наши желудки набиты до отказа. Фотографы готовы и ждут. Не успеваю я закрыть дверь кафе, как они начинают расступаться, подходя к нам слева, чтобы сделать хороший снимок зашитой щеки Брайар. Я крепче сжимаю её, пытаясь заслонить объективы, таща её вперед, но она упирается каблуками в землю.

— Нет, — говорит она. Брайар ловит взгляд Роджера и указывает на место с другой стороны от себя. Я не уверен, что она делает, но сейчас не время.

— Да ладно. — Я хмуро смотрю на шумящих фотографов. — Господи, они все словно чертовы стервятники. — Я мягко отстраняю её, пытаясь игнорировать сладкий аромат шампуня от её волос, щекочущих мое лицо. Вероятно, это последний раз, когда я буду находится так близко к ней.