Расплата - Пётч Оливер

Он вдруг замолчал. Заслышав медленные, шаркающие шаги, Агнес снова задрожала в его объятиях.

«Неужели этот кошмар никогда не закончится?» – подумала она в отчаянии.

Матис осторожно поднялся, взял камень, выбитый с галереи во время схватки с графом, и с обломком в руке стал дожидаться незваного гостя.

Теперь послышался хрип, к нему добавился кашель; звук становился громче. Вот человек повернул из-за угла. Он скорее ковылял, чем шел, держался за колонны и продолжал переставлять ноги. На пол капала кровь.

Мельхиор.

Он был при смерти. Из плеча его по-прежнему торчал арбалетный болт, однако и во многих других местах на камзоле проступили багровые пятна. Правая рука, до сих пор сжимающая шпагу из смертоносной толедской стали, безвольно повисла. Вопреки всему, он улыбался.

– А… все же мне довелось увидеть вас напоследок, юная Агнес.

Как в прежние времена, Мельхиор сдержанно поклонился, но в этот раз из этого ничего не вышло. Лжеменестрель рухнул на колени и закашлялся кровью. Потом ухватился за колонну и с трудом поднялся.

– Я… я уж боялся, что придется спасать вас еще и от ужасного супруга, – продолжил он, запинаясь. – Но вы, слава Богу, управились сами. Как любезно с вашей стороны…

Он прикрыл глаза. Из раны в плече продолжала сочиться кровь.

– Не то чтобы я страшился схватки. Но мне сейчас немного… нездоровится.

– Граф убит, – ответил Матис холодно. – И двое ваших противников, видимо, тоже.

Мельхиор кивнул.

– Несносные… комары. Искололи меня всего. Если бы не плечо…

– Нам, наверное, следует поблагодарить вас, – перебил его Матис. – Все-таки вы помогли Агнес убежать. Только вот я что-то не чувствую благодарности. Почему, интересно?

– Вы… так и не поняли, мастер Виленбах, – лицо фон Таннингена стало белым, как камень за его спиной. – Над… Рейхом нависла угроза! У меня… не было выбора. И все-таки я должен попросить у вас прощения. Мне… мне не следовало связываться с этим безумцем. Только теперь, в соборе, вы открыли мне глаза. Ваши видения… – он улыбнулся Агнес и перекрестился. – Я причастился божественного провидения. Теперь можно спокойно умереть.

Агнес невольно отступила на шаг.

– Уж и не знаю, было ли это провидением, – ответила она нерешительно. – Возможно, это просто совпадение. Копье было спрятано в зазоре, кто угодно мог найти его до меня.

Мельхиор покачал головой.

– Это провидение, знак Божий. Я уверен.

Тяжело дыша, он пошарил в кармане пропитанного кровью камзола и достал свернутый, потрепанный документ.

– Родословная ваших предков, Агнес, – пояснил он с трудом. – Она снова ваша. Ваша судьба, а с ней и судьба всей империи, теперь лишь в руках Господа. Родословная укажет вам путь и подскажет, что делать.

Лжеменестрель снова запустил руку в карман, вынул кольцо и вместе с документом протянул Агнес.

– Вот, возьмите. Похоже, кольцо принесло мне одни только несчастья… Мне не следовало забирать его у вас. И все-таки… можете вы простить меня?

Агнес приняла пергамент и кольцо, удивительно холодное на ощупь.

– Я… вас прощаю, – ответила она.

– Благодарю, вы слишком милостивы, – Мельхиор вцепился в колонну и устремил на Агнес тоскливый взгляд. – Святое копье… Можно мне взглянуть на него еще раз?

– Его у нас нет, – вмешался Матис. – Оно нам теперь и не нужно. До недавнего времени я думал, что должен изменить с его помощью мир. Но это в прошлом, – он небрежно кивнул на черепичную крышу внизу. – Оно лежит где-то в водостоке. Скоро его засыплет листвой, покроет грязью и птичьим пометом. Пусть гниет там ближайшие лет триста. Мне нет никакого дела.

Мельхиор уставился на него, раскрыв рот.

– Но… святое копье… – прошептал он. – Его нельзя…

В это мгновение послышался отдаленный клекот. Он становился все ближе. Наконец в свете восходящего солнца над четырехгранным куполом показалась крупная птица. Она расправила крылья и спикировала на черепичную крышу. Агнес прищурилась, чтобы лучше видеть, но солнце светило прямо в глаза. Под яркими лучами роса переливалась бликами, превратившись в сверкающее море, и птица утонула в его глади. Потом она вдруг вынырнула, но разглядеть ее так и не получилось. Мгновением позже птица пролетела прямо над ними.

Она держала в когтях серый сверток в локоть длиной.

– Святое копье! – выдохнул Матис. – Она же схватила святое копье!

Птица совершила над ними круг, потом полетела прочь и, словно на прощание, прокричала. Теперь Агнес не сомневалась.

– Это был Парцифаль, – сказала она тихо, но уверенно. – Парцифаль указал нам вначале путь к этому копью, и теперь он же забрал его.

Матис схватился за балюстраду и перегнулся, чтобы разглядеть все как следует. Но птица уже скрылась за башнями.

– Глупости, – возразил он. – Такое… просто невозможно. Он был крупнее твоего сокола, скорее канюк или орел. Наверное, пустит его на строительство гнезда или просто решил, будто это что-то съедобное… А то, что ты утверждаешь, – так бывает только в легендах.

Матис посмотрел на крыши домов, за которыми простирались болота, луга и леса.

– Интересно, где оно теперь окажется? – пробормотал он. – Наверное, в гнезде в какой-нибудь разрушенной крепости…

Агнес улыбнулась.

– Надеюсь, не в Трифельсе. С меня приключений довольно. А до тех пор, пока в Нюрнберге хранится поддельное копье, этого вряд ли кто-нибудь хватится.

Она оглянулась на Мельхиора. Тот сидел на полу, привалившись к стене, устремив пустой, остекленевший взгляд вдаль, туда, где скрылась птица. На лице его застыло выражение полного умиротворения.

– Он мертв, – сообщил Матис, на всякий случай приложив руку к груди фон Таннингена. – Удивительно, что он вообще с такими ранами добрался сюда… – Юноша покачал головой и осторожно закрыл Мельхиору глаза. – Кем же он все-таки был? Другом? Или предателем? Я так и не распознал его.

– По крайней мере, он был хорошим рассказчиком, – ответила Агнес печально. – Надеюсь, он успел увидеть сокола и узнал, чем закончилась его история… – Она вздохнула. – Все истории рано или поздно заканчиваются.

– А наша? – спросил Матис нерешительно.

– Наша? Наша только начинается… – Агнес чуть помедлила. – Но эта история о будущем, а не о прошлом.

Она решительно развернула пергамент, разорвала на мелкие кусочки и бросила по ветру. Обрывки разлетелись, как снежные хлопья, и скрылись за куполом.

Потом женщина взяла Матиса за руку, и они вместе двинулись вдоль галереи к восточному крылу. Солнце огненным шаром поднималось над Рейном и возвещало начало нового дня.

Агнес улыбнулась. Ее ждал первый погожий день за долгое время.

Глава 12

Пограничная река Бидасоа,

17 марта 1526 года от Рождества Христова

Густой туман клубился над рекой и стирал грань между небом и водной гладью. Брезжил рассвет; от одного из многочисленных монастырей, расположенных поблизости, доносился тихий колокольный звон и сливался с разговорами императорских гвардейцев. Вода плескалась о песчаный берег с испанской стороны.

Кайзер сидел на принесенной специально для него скамейке с бархатной обивкой и наблюдал за небольшой лодкой, которая плыла по мутной воде с французской стороны к дощатому понтону посередине реки. Карл зябко ежился, лил мелкий дождь, капли стекали по украшенному золотым шитьем берету, – и все-таки император счел своим долгом лично проследить за обменом. Три десятка верных солдат дожидались в подлеске его приказов. Поблизости беспокойно расхаживал король Франциск I. Плащ его вымок и стал грязным от мокрого песка. Французский монарх то и дело поглядывал на лодку, как она, рассекая воду, приближается к искусственному острову.

– Неужели Испания так вам опротивела, что вы уже рветесь в Париж? – спросил Карл с нарочитым простодушием. – Я все же надеюсь, что наше гостеприимство пришлось вам хоть немного по душе.

Франциск фыркнул и поддел сапогом горсть песка, разметав комья в стороны.