Русские масоны. От Романовых до Березовского - Олег Соловьёв

К тому времени авторитет председателя РВСР в партийных верхах заметно снизился. Он частично устранился от активного участия в области руководства на театре польско-советской войны, потерпел поражение при навязывании партии дискуссии о профсоюзах, когда попытался ввести управление ими военными методами, порученный ему как бы в нагрузку сложный участок ликвидации разрухи на транспорте доказал его беспомощность и отсутствие организаторских навыков. Пожалуй, лишь вполне удалась оперативная демобилиза1Ц1Я почти пятимиллионной армии. Он, конечно, желал реабилитироваться в глазах соратников, попутно выполнив новую задачу заокеанских покровителей касательно масонства.

В недрах конгресса Коминтерна образовали т.н. Большую комиссию под председательством Троцкого, который выступил на ее заседании с пространным докладом о причинах «тяжелого кризиса» в ФКП, относя его прежде всего к фракционной борьбе в руководстве между центристами и леваками, заостряя критику против Фроссара. Попутно он пустился в рассуждения насчет масонства, поскольку год или полтора тому назад ему сообщили о принадлежности к Ордену «вольных каменщиков» главы французской делегации Кашена. На протестующую реплику последнего с отрицанием этого докладчик заявил иронически, будто в некоторых фракционных кругах говорят, что «Ленин и я тоже масоны». Он недоумевал, почему аналогичные обвинения не адресуют Зиновьеву, Радеку, особенно Бухарину, ведь он «вполне подходит для масонства». Когда же касались Кашена, то он «пожал плечами, однако поинтересовался, есть ли в ФКП масоны, и получил утвердительный ответ. А вот итальянские социалисты исключили их из своей партии еще в 1914 г.». Тут в костерок выяснения отношений подбросил хворосту итальянский делегат Бордига, сославшись на присутствие масонов во всех фракциях компартии Франции, в том числе назвал имена руководителей Фроссара, Сутифа, Кера и насмешливо вопросил: «Так ли это?» Относительно себя Кер признал факт, добавив, что подобный вопрос в йх партии не стоял и от коммунистов никогда не требовали выбирать между ней и масонством. Вообще все это ему, дескать, непонятно281.

Включившись с ходу в прения, Троцкий угрожающе заключил: «Надо применять хирургические методы и действовать со всей энергией, без чего партийную организацию охвати!' гангрена». Французы явно не желали обострять дискуссию, и на следующем заседании комиссии только Кер пояснил, что в партии «очень много масонов, а в парижской ложе «Жал Жорес» союза Великого Востока из 200 членов 170—180 принадлежат к ФКГ1». Всею же та насчитывает свыше 1 тыс. адептов. И потому многие предпочтут остаться в ложах. Вообще последние по составу и идеологии отличаются эклектичностью и там занимаются всем, в том числе коммунистической пропагандой. К примеру, когда эсер Авксентьев выступал на их заседаниях с антибольшевистскими лекциями, коммунисты ему возражали. Конечно, еще на II конгрессе Коминтерна данный вопрос поднимался, что во Франции известно не было при отсутствии официального решения. Его принадлежность к Ордену была давно известна, одни требовали поэтому отставки с поста секретаря ЦК ФКГ1, другие нет. Троцкий же продолжал развивать прежние аргументы, вскоре объявил дискуссию закрытой и сообщил о переносе вопроса на пленарное заседание конгресса282.

Оно состоялось 10 декабря 1922 г. и проходило по сценарию Троцкого, сделавшего доклад о причинах кризиса в ФКГ1 и путях его преодоления. Отдельный раздел в нем был посвящен масонству, трактуемому безусловно и абсолютно несовместимым с революционностью, поскольку отражает дух «мелкой буржуазии — этого орудия крупной буржуазии». Он ратовал за «встряску» пар-тийной верхушки, учитывая посещение многими «должностными лицами партии» масонских лож. Поэтому партия должна «ударить кулаком по столу», признать свою ошибку, провозгласив беспощадную борьбу против Ордена и Лиги прав человека, которые усыпляют сознание представителей французского пролетариата. О докладе было дозволено высказаться сперва Кашену и делегату Д. Рену. Первый указал на односторонность критики Троцкого и обещал неуклонно проводить в жизнь рекомендации Коминтерна по поводу «франкмасонства и других организаций», второй поддержал в целом выводы докладчика, назвав «совершенно неожиданной» характеристику масонства, ранее неизвестную во Франции. Взявший от имени левых слово Б. Суварин заявил о полном одобрении доклада и призвал голосовать за предложенную комиссией резолюцию. Делегаты других партий поддержали предложение не открывать прений по докладу Троцкого283.

В пространной резолюции конгресса по французскому вопросу содержался отдельный раздел «Франкмасонство, Лига прав человека и буржуазная печать», где повторялись голословные утверждения Троцкого. Документ бичевал партийное руководство за связи с «секретным учреждением либеральной буржуазии», т.е. тайной организацией врага. Конгресс поручил ЦК ФКП не позже 1 января 1923 г. «ликвидировать все связи партии, в лице отдельных членов или групп» с франкмасонством, о чем следовало в каждом конкретном случае сообщать в печати284. Руководящий комитет партии вскоре одобрил постановление конгресса, а его центральный орган «Юманите» стал публиковать соответствующие данные. Правда, многие адепты отказались покинуть масонство и предпочли выйти из партии, включая генерального секретаря Фроссара. На деле Коминтерн благодаря Троцкому лишь усугубил кризис в ФКП, которая потеряла немало членов, перешедших в СФИО, и утратила былое влияние в стране. Фактически Коминтерн уклонился от проведения аналогичной линии в других странах, да и в отношении Франции его лидеры не будировали вопрос при сохранении резолюции IV конгресса в силе.

Если буржуазная печать подвергла резкой критике изложенные решения, квалифицируя их вмешательством «красного империализма» во внутренние дела Франции, то местное масонство проявило известную сдержанность и даже почти удовлетворение. Ведь появился прочный заслон для проникновения Интернационала в страну по орденским каналам и одновременно повод для того, чтобы члены лож отказались от поддержки РСФСР. Показательной в этом отношении была заметка в журнале Великой Ложи «Символизм» за подписью Д. Кудо под заглавием «Отлучение коммунистов». Автор противопоставлял коммунизм как «милитаризацию партий для завоевания мира» масонской терпимости, якобы разрешающей адептам быть коммунистами, ибо к их идеалу полезно стремиться «в поисках практического средства смягчения чрезмерного индивидуализма, от коего мы страдаем». По-своему права и компартия, ведь и мы, дескать, уважаем «коммунистическую мечту, подобно всем другим мечтаниям, но заточить себя в определенную организацию не позволим»285. Вряд ли подобные рассуждения пришлись но вкусу нашим соотечественникам, охотно вступавшим в братства ВЛФ.

Из России усиливался поток беженцев сперва в Прибалтику, Финляндию, Польшу, Германию, балканские страны, а оттуда во Францию, где их насчитывалось около 200 тыс. человек примерно из 1,5 млн. покинувших родные пределы. Местом их главного сосредоточения сделался Париж. «В общественном обозе белых армий за границу ушел весь политический спектр дореволюционной России, кроме большевиков, с одной стороны — социалисты и кадеты, то есть движущие силы Февраля, с другой, и их недавние противники монархисты, вплоть до крайне правых, которые, препятствуя проведению реформ, внесли свою лепту в крушение России. Борьба между этими флангами продолжалась и в зарубежье»286.

Кадры прежних и потенциально новых масонов составляли преимущественно либерально настроенные чиновники, профессу-

ра, литераторы, журналисты, адвокаты, лица свободных профессий либеральных или левых взглядов, приверженцы деизма, православные, иудеи. Они стремились в первую очередь надежно обосноваться на новом месте, пристроиться к доходным занятиям, обеспечить семейный бюджет, чему могло способствовать членство в быстро восстановившихся привычных партиях, обществах, в местных учреждениях, масонских ложах. Принадлежавшие к таковым в России добивались посвящения сперва в мастерских Великого Востока Франции — «Братство» и «Братство Народов», благосклонно относившихся к россиянам, в том числе там регуляризировали даже мартинистов, вроде Маркотуна, не говоря уже об участниках бывших лож ВВНР. В 1919—1921 гг. там появляются известные общественные деятели, о которых говорилось ранее. Это Капдауров, Ефремов, Коновалов, Кугушев, Маргулиес, Аничков, Савинков и др. Однако революционная закваска некоторых французских братьев, заигрывавших с большевиками, заставила значительную часть соотечественников вступить в Англо-Саксонскую, «Тэба» и «Космос» — ложи союза ВЛФ. Здесь оказалась почти вся группа Кандаурова, членам которой позволили занять офицерские должности в двух первых братствах1.