Жаворонок Теклы (СИ) - Людмила Семенова

— Ну да, ты угадала, но не то чтобы просто о сексе, а о некоторых психологических стереотипах в женской сексуальности, которые очень ухудшают качество жизни. Я ни на что не намекаю, наоборот надеюсь, что у тебя все хорошо, но ведь по каким-то причинам ты ко мне пришла? И вряд ли потому, что просто хотелось попробовать с черным: таких я сразу отличал.

Лара сделала паузу и произнесла:

— Хорошо, я тебе отвечу, хотя предупреждаю, что на супер-мега-открытие это не потянет. Только давай созвонимся по видеосвязи, ладно? Хочу на тебя взглянуть, раз уж такое дело.

— Да, конечно! И прости, пожалуйста…

— За что? — удивленно спросила Лара. — Айвар, я своего прошлого не стыжусь, так что звони когда захочешь.

Но Айвар лишь грустно улыбнулся, хотя женщина еще не могла его видеть, — в памяти всплыли слова, которые он когда-то сказал Нерине: «Никто в меня по-настоящему не верил, в лучшем случае думали: какой прикольный парень, даром что негр».

Вскоре он увидел Лару на экране — все такую же красивую, темноволосую, безупречно сдержанную и уязвимую исключительно в определенных ею самой пределах. Позади нее был ухоженный, но не особо примечательный домашний интерьер, по которому сложно было сказать что-то о жильцах. Лара улыбнулась и помахала ему рукой.

— А у тебя, я вижу, красивый дом. И жена, наверное, красавица?

— Не то слово, и этот проект, между прочим, ее идея. Но о некоторых вещах я даже ей не рассказываю, как ты понимаешь. Разумеется, твое имя нигде не будет упоминаться, я просто хочу понять, что мешает женщинам быть счастливыми даже там, где они не скованы дикими законами.

— Ладно, только имей в виду, что никаких страшных мексиканских историй я тебе не поведаю. У меня не было ни отчимов-насильников, ни абортов в шестнадцать лет, я жила и росла как все, просто рано начала развиваться по женской части. И внешне быстро созрела, и тяга к парням стремительно росла. При этом меня растила одна мать, которая после неудачного опыта вообще запретила себе думать о личной жизни, а вот дочку надеялась благополучно устроить. Только она почему-то вбила себе в голову, что для этого я обязана быть безукоризненно чистой и мечтать только о детишках, а не об их производстве. Ну как это называется: женщина может быть либо матерью, либо шалавой, а в шалавы такие, как она, записывают всех, кому секс интересен чем-то еще. У нас было несколько безобразных ссор на деликатной почве — я думаю, ты и сам поймешь, что раздражает таких мамаш в созревающем подростке. А потом я уехала в Москву учиться, стала жить в общаге и понемногу что-то постигла. Только результат как-то не впечатлял, понимаешь? Мечталось много, а на выходе получалось такое, что я постепенно стала скатываться в настоящую депрессию…

Айвар кивнул, и Лара, переведя дыхание, снова заговорила:

— А дальше, собственно, ты знаешь. Да, врать не стану, я поехала тогда в Эфиопию именно в секс-тур, только без четко осознанной цели. Решила просто некоторое время не думать, и даже к тебе сначала толком не присмотрелась: так, наугад ткнула, мол, давай ты… А потом, когда опомнилась, подумала: так вообще бывает?! Но к этому мы с тобой, конечно, возвращаться не будем, Айвар. Тебе интересно, замужем я все-таки или нет, верно?

— Я ничего такого не говорил, Лара, — усмехнулся Айвар и развел руками.

— Можешь не хитрить, — добродушно ответила женщина, — Вообще я очень много работаю, постоянно в разъездах, так что ты меня удачно застал, и вся энергия в основном уходит туда. Может быть, когда-нибудь и в Африке контракт заключу, так что мы с тобой еще увидимся. Но друг у меня есть, из этой же сферы. Работаем бок о бок, а встречаемся когда есть настроение, и понемногу радуемся жизни. Да, просыпаемся порознь, но нам хорошо. Жаль, что я не могу объяснить это своей матери, но это уже ее проблемы.

— Мне это очень радостно слышать, — откровенно сказал Айвар. — Ты ничего не должна объяснять, Лара, счастье у каждого свое. Я рад, что дал тебе хоть немного тепла, как ты тогда сказала.

— Да ну тебя! — шутливо отмахнулась собеседница. — Ты меня так и на слезу прошибешь. Спасибо, что позвонил, Айвар, если еще что понадобится, обращайся.

— Это тебе спасибо! Я потом непременно расскажу побольше о нашем проекте. Приезжай, если будет возможность. Надеюсь, к тому времени здесь все будет как мы мечтаем: и нормальные корпуса, и покрытия для медицинских каталок, и подъемники для неходячих, и современный ремонт, и хорошее питание. Когда люди чувствуют запах пирогов и кофе, смертность ощутимо снижается.

— Ты прав, — задумчиво сказала Лара. — Кстати, твою фотографию я храню до сих пор. Пришли еще какие-нибудь, вместе с женой, ладно?

Эту просьбу Айвар охотно выполнил, тем более что они с Налией любили фотографироваться — и в быту, и в медийной деятельности, когда с удовольствием давали интервью независимым изданиям и общались с читателями. Друзья в прессе организовали для Айвара и Налии несколько фотосессий в легком молодежном стиле — он предпочитал сниматься в джинсах и простой белой рубашке, а она в льняном сарафанчике с белыми цветами на голубом фоне и с волосами, заплетенными в длинную косу. В таком образе эта роскошная чернокожая девушка напоминала юных героинь живописи соцреализма, любующихся индустриальными пейзажами из окон типовых новостроек. Нередко они снимались босиком, отдавая должное своему происхождению и бедности соотечественников.

Все, что рассказала Лара, Айвар позднее передал в своих тезисах в очень тактичной форме и после этого к нему стали обращаться за поддержкой совсем юные девчонки в Аддис-Абебе, как в письмах, так и по радио. Вместе с женой они понемногу становились большими друзьями и советчиками у молодежи, что, конечно, вызывало неоднозначную реакцию в обществе. Но больше всего сил Айвар отдавал организации, основанной усилиями комитета и Российского Красного Креста для помощи тяжелобольным в регионах, в том числе нищим и бездомным. В ней он разрабатывал меры медико-санитарной опеки над такими людьми и нередко сам в них участвовал на выездах. Забот с этим контингентом хватало, но Айвар настаивал, что бросать его на самотек нельзя, так как будут разрастаться очаги заразы и все больше народа станет страдать от паразитов, лихорадок, дифтерии, тифа, туберкулеза. Поэтому в наиболее тяжелых районах стали появляться убежища для бродяг,