Творения. Часть 1 - Афанасий Великий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12) Итак, почему же Исхир пресвитер? Кто его поставлял? Не Колуф ли? Ибо остается предположить одно это. Но известно и никто не сомневается в том, что Колуф умер пресвитером, что всякое его рукоположение недействительно, что все, доставленные им во время раскола, суть миряне, и сходятся на богослужение как миряне. Как же поверить, что человек частный, живущий в частном доме имел у себя таинственную чашу? Но тогда частнаго сего человека назвали пресвитером и дали ему это наименование, чтобы сделать обиду нам, а теперь в награду за обвинение поручают ему созидание церкви. Таким образом не было у него церкви, но в награду за злонравие и послушание при обвинении Афанасия приемлет ныне церковь, которой не имел, а может быть, дали ему за это и епископство, потому что Исхир разглашает это всюду и столь гордится пред нами. Такия-то, наконец, награды предлагаются епископами обвинителям и ложным доносчикам! Так и следовало поступить тем, которые имели его содейственником, в чем хотели, – как сообщника в делах своих удостоить подобнаго епископства!
Но это еще не все, благоволите выслушать, что, кроме этого, сделано ими.
13) Поелику не перемогли истины, хотя и злоухищрялись противу нея, а Исхир ничего не доказал в Тире, но оказался клеветником, и клевета разстроила их замысел, то отлагают дело до новых доказательств и обещаются послать от себя для разведания дела в Мареот таких людей, которых явно желали мы не допустить до этого по многим причинам и потому, что в образе мыслей согласны они с Арием и нам неприязненны. И воспользовавшись властию, тайно послали они Диогния, Марина, Феодора, Македония, двоих юных и возрастом и нравом, Урзация и Валента из Паннонии. И они после дальняго пути, перенесеннаго ими для произведения суда над врагом, снова поспешили идти из Тира в Александрию. И судьи не отказались стать свидетелями, но явно приняли на себя труд делать наветы всякаго рода, подвергли себя всяким трудам и неудобствам пути, чтобы выполнить составленный умысел, епископа Афанасия оставили задержанным на чужой стороне, сами же вступили в город своего противника, как бы ругаясь над церковию и народом. А что всего противозаконнее, – взяв с собою обвинителя Исхира, не позволили следовать за ними обвиняемому Макарию, но оставили его под стражею в Тире, потому что на александрийскаго пресвитера Макария приносили они всякаго рода жалобы.
14) Итак, прибыв в Александрию одни с обвинителем, с которым вместе жили, ели и пили, и взяв с собою египетскаго епарха Филагрия, отправились в Мареот, и там одни же, с упомянутым выше обвинителем производили изследование, как хотели, не дозволив быть при этом пресвитерам, которые много о том просили, пресвитеры же города Александрии и всего округа желали быть при следствии, чтобы подучаемых Исхиром обличить – кто они и откуда. Но возбранив быть при этом священнослужителям, при язычниках производили они изследования о Церкви, о чаше, о трапезе и о святых Тайнах, и что еще хуже, язычников призывали в свидетели, спрашивая о таинственной Чаше; и о ком утверждали, что похищены они Афанасием и не могли явиться на призыв царскаго чиновника, даже неизвестно, где находятся, тех вводили при себе и при одном епархе, не устыдились говорить, что люди эти скрыты епископом Афанасием, тогда как сами полагали воспользоваться их свидетельствами. Но и в этом случае, имея в виду, как бы только умертвить Афанасия, опять, подражая выдуманному об Арсении, живых представляют умершими. Ибо о людях, которые живы и в своей стороне всеми видимы, вам, живущим вдали, разсказывают, что их не стало, чтобы при такой отдаленности служащаго к обличению очернить сослужителя нашего, будто бы действует он насильственно и самовластно, между тем как сами во всем поступают властительски по предстательству других. Ибо и в Мареоте дела шли опять подобно тому, что было в Тире. Как там был комит с воинами и не позволял никому говорить или делать не по их воле, так и здесь был египетский епарх с военным отрядом, наводил страх на всех служителей Церкви и никому не дозволял свидетельствовать по всей правде, а что всего страннее, в одном и том же месте, в доме обвинителя, и жили, и производили изследования, о чем хотели, эти и судьи, и свидетели, вернее