Творения. Часть 1 - Афанасий Великий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6) Когда вознечествовавший Арий, от котораго получила наименование арианская ересь, извержен был из Церкви блаженной памяти епископом Александром, тогда единомышленники Евсевиевы, ученики и сообщники его нечестия, и себя почитая изверженными, писали к епископу Александру, много убеждая его не изгонять из Церкви еретика Ария. Поелику же Александр по благочестивой вере во Христа не принимал нечестивца, то вознегодовали на Афанасия, бывшаго тогда диаконом, потому что, как разведали о нем и услышали, Афанасий весьма часто бывал при епископе Александре и им уважаем. Когда же увидели и опыт его благочестивой во Христа веры на Соборе, сошедшемся в Никее, где с дерзновением возставал он против нечестия ариан, тогда еще более возросла их ненависть, и как скоро Бог возвел его на епископство, возобновив в себе издавна питаемую злобу, страшась его православия и твердости в борьбе с нечестием (еще же более мучило Евсевия сознание того, что было ему известно), всеми мерами стали злоумышлять и строить козни Афанасию. Возбудили против него царя; неоднократно угрожали соборами; наконец, сошлись в Тире и доныне не перестают писать против него. Они столь неумолимы, что осуждают поставление его на епископство, при всяком случае давая знать о себе, что они враги и ненавидят его; готовы говорить ложь, только бы унизить его лживыми своими разглашениями. Но тем самым, в чем лгут теперь, доказывают, что и прежнее было лживо и полно злоумышления.
Говорят, что по кончине епископа Александра, когда некоторые, и то немногие, напомнили об Афанасие, – рукоположен он шестью или семдью епископами тайно, в сокровенном месте. Это писали и царям сии люди, не отказывающиеся писать всякую ложь. Но что все множество жителей, все, принадлежащие ко Вселенской Церкви, собравшись вместе и единодушно, как бы в едином теле, вопияли, взывали, требуя в епископа Церкви Афанасия, и всенародно молили о сем Христа в продолжение многих дней и ночей, заклинали нас сделать это, и сами не выходя из церкви, и нам не дозволяя выйти, – этому свидетели и мы, и весь город, и вся епархия. Ничего не было сказано против Афанасия, как ими писано; говорили же о нем все прекрасное, называя его рачительным, благоговейным христианином, одним из подвижников и поистине епископом. И что рукополагали его многие из нас, в глазах у всех и при общем всех восклицании, – сему опять мы рукополагавшие служим более достоверными свидетелями, нежели те, которых при этом не было и которые говорят ложь. Впрочем, поставление Афанасия осуждает Евсевий – такой человек, который, может быть, вовсе не имел законнаго поставления, а если и имел когда, то сам уничтожил оное. Сначала был он в Вирите[1]; но, оставив Вирит, перешел в Никомидию. Одну паству оставил вопреки закону, а в другую пришел также против закона, и собственную свою паству покинул по недостатку любви, и чужою правит без основания, презрел любовь первой паствы по желанию иметь другую, но и в другой раз не соблюл той, которую получил по желанию, ибо вот, и отселе удалившись, опять захватывает чужую; везде обращает жадные взоры на чужие города и думает, что благочестие состоит в богатстве и в величии городов; ни во что же ставит Божий жребий, по которому поставляется каждый, – не зная, что идеже собрани два или трие во имя Господне, ту посреде их Господь (Матф. 18, 20), – не помышляя о сказанном у апостола: не похвалюся в чуждых трудех (2 Кор. 10, 15), – не обращая внимания на его заповедь: привязался ли еси жене? Не ищи разрешения (1 Кор. 7, 27). Если же сказано так о жене, то тем паче о Церкви и о епископстве в оной надобно разуметь, что сопрягшийся с одною церковию не должен искать другой, а иначе, по Божественным Писаниям, окажется прелюбодеем.
7) Но и сознавая за собою все это, когда об Афанасии все свидетельствуют с доброй стороны, осмелился Евсевий клеветать на его поставление, отваживается называть его низложенным, когда сам низложен, и во свидетельство своего низложения имеет то, что на место его поставлен другой. Как же он или Феогний могли низложить другаго, когда сами низложены и уличаются в этом поставлением на их место других? Ибо в точности знаете, что на место их, после того как они за собственное их нечестие и за сообщение с арианами осуждены на Вселенском Соборе, поставлены в Никомидию Амфион, а в Никею Христ. Желая отринуть этот истинный Собор, замышляют они наименовать собором свое неправедное сходбище, не желая, чтобы имели силу определения того Собора, хотят дать силу своим определениям. Не покорившиеся великому Собору – свое сборище именуют собором. Не о Соборе они заботятся, но притворяются озабоченными, чтобы истребить православных и обратить в ничто на истинном и великом Соборе постановленное против ариан, которых как всегда, так и ныне защищают они, почему и осмеливаются лгать на епископа Афанасия.
И это подобно тому, что теперь говорят они ложно, будто бы при вступлении Афанасия были смятения, плач и сетование в народе, негодовавшем на его принятие. Ничего подобнаго тому не было, но все было противоположное: радость, и веселие, и стечение народа, поспешавшего к вожделенному лицезрению его; веселия исполнились церкви; всюду возносилось благодарение Господу. Все священно – и церковнослужители, взирая на него, веселились в душе, и день этот признавали из всех радостнейшим. Нужно ли описывать несказанную радость, какая была у нас – епископов? Прежде уже говорили мы, что и себя почитали страдавшими вместе с ним.
8) Поелику же дело, по общему признанию, происходило таким образом, а они разглашают противное, то какую достоверность имеют провозглашаемый ими собор или его осуждение? Которые на то, чего не видели, о чем не производили суда и даже не собирались для этого, осмеливаются так нападать и писать об этом, как удостоверившиеся в деле, тем можно ли поверить и в таком деле, для котораго, как говорят они, собирались вместе? Не вероятнее ли,
