На высочайших вершинах Советского Союза - Евгений Абалаков

В Тамынгене узнали, что Лукин повел большую группу красноармейцев с пика Великанова на ледник Шуровского (каким точно путем — неизвестно). Ясно одно: срок уже прошел, а они еще не вернулись.

Читаем свежие газеты. От Миши Дадиомова — никаких известий. Завтра идем на Кара–су.

Погода скверная — и дождь, и крупа.

17 июля. Утро довольно ясное. Ленц ушел с рюкзаком на перевал Даван–сай.

Я три часа жду погонщика с ишаком. Послали за ним Саты—Валды. Через час Саты вернулся и сообщил, что погонщик с ишаком ушел совсем в другую сторону, в Мын–тэке. (А ведь еще утром присылал мальчишку узнать, пойдем ли на Кара–су!) Заручившись обещанием завтра же переслать наши вещи, пошел с рюкзаком к Ленцу на перевал.

На перевале покричал Ленцу, но безуспешно. Увидел следы его сандалий. Они вели вниз по другую сторону перевала. Пошел по ним и вскоре увидел Ленца, медленно поднимающегося вверх. Он успел излазить уже все окрестные вершинки, поранить палец и наснимать много чудесных панорам.

Начал падать снег. Крупинки больно били в лицо. Склоны быстро белели. Бесчисленными серпантинами и часто спрямляя, по глубокой осыпи, двинулись прямо вниз. Спустились в чудесный арчевый лес. Снег здесь сменился моросящим дождиком. Вымокли здорово.

На слиянии светлой речки Джау–пая с мощным потоком белесой Ак–су стоит кишлак Каравший. Ленц указывает на пятнышки кибиток. Радиостанция. Оказывается, в прошлом году они два дня жили у радиста и, видимо, неплохо, поэтому он не прочь заглянуть туда и сейчас. Я возражаю, ибо кибитки глубоко внизу и нам не по пути.

Нашли пустую кибитку. Закусили. Погода не улучшается. Карату совершенно закрыта.

Перевалили гребень, отделяющий Ак–су от Кара–су. В вечернем освещении гранитные стражи Кара–су необычайно красивы.

Опять начался дождик. В кишлачке–колхозе оказался кумыс, но мы решили не задерживаться: уже начинало темнеть. Вдруг голоса: «Да ведь это же Абалаков! Эй, друзья, заворачивайте сюда!» То были прошлогодние знакомые, рабочие. Киргизы смеются, глядя на наши трусики. Но кумысом угостили на славу.

Вчетвером в темноте, под дождем пришли на базу. Радушная встреча. Знакомые лица и хороший ужин.

Леонид немного поболел, но сейчас самочувствие у него хорошее. От Миши никаких вестей.

19 июля. Хотели было послать за вещами носильщика (есть такой сверхмощный Ашур, который за день берется перетащить все вещи), но нас отговорили, убедив, что завтра ишаки с вещами будут обязательно.

Ходили на гребень. Подъем значительный, панорамы широчайшие.

Опять испортилась погода. Занесло Пирамидальный пик. Из черного он превратился в белый.

Гутман ушел в Тамынген, захватив с собою рюкзачок. Тяжеловато ему будет, ибо ноги он стер порядочно.

22 июля. Вышли после завтрака, да еще отдохнув изрядно. (Наши вещи пришли вчера).

Тропинка вьется левым берегом, по скоро выходит из арчевого леса и дальше идет над ледником. Справа нависают отвесные стены. Затем 'показывается крутой, во не широкий ледопад Ак–су.

На третьем участке задержались. Геологи начали разговор, видимо, надолго. Идем с Ленцем вперед. Вот уже и цирк. Но где же лагерь? Наконец обнаружили его: на моренном бугре пара палаток.

Долго возились с костром и чаем. К вечеру подошли и остальные.

Швейцарский антифашист, участник многочисленных альпинистских походов Лоренц Саладин

24 июля. В шесть утра вышли с Ленцем на северную стену. Особых трудностей не встретилось, хотя верхняя стенка оказалась довольно крутой. Идем все время на кошках. В 7.30 были уже на гребне.

Пошли к Пирамидальному. Ленц решил траверсировать вершину, вставшую на нашем пути. Я не возражал, хотя и не был с этим согласен. Попали в целый ряд кулуаров и гребней. К 12 часам Ленц уже настроился против подъема по северному гребню. Пытаемся с порядочными опасностями страверсировать крутой обледенелый склон к гряде скал. К двум часам мы на скалах. Скалы оснежены и сложны. Ясно, для подъема на вершину времени мало. Идем обратно, затем на соседнюю вершинку. Вдали виден пик Коммунизма.

Спускаемся к вечеру. Долго возимся с первой крутой стенкой, перелезаем два бергшрунда.

25 июля. После чая спустились к третьему участку. Здесь узнали печальную новость — заболел Гутман, лежит в Варухе, температура 40°. Сходили на базу. По радио узнали: Гутман в Исфаре в больнице.

Погода портится. После обеда вышли на Ак–су. Подъем крутой, но приятный. Сперва среди арчевого леса, затем по лугам.

Лагерь на ровной полянке у светлой речки. (Ленц едва не увел нас выше по леднику, мимо лагеря).

Варим ужин. Плотно поев, засыпаем в уже расставленной палатке на полушубках.

26 июля. Рассвет. Неприятно забарабанила снежная крупа по крыше палатки. Облака сели на вершины. Ничего не остается, как продолжать спать.

Прояснилось довольно поздно. Вышли в цирк ледника. До конца не дошли, ибо опять посыпал снег и закрыло всю грозную стену. Пробовали исследовать это Место, но безуспешно. Пришлось повернуть обратно.

Опять разорвало тучи. Принялись лазать и обследовать ближайшие гранитные скалы. Ленщ очень оживлен и старательно ловит на фотопленку эффектные кадры. Идет снег. Через полчаса мы начали спуск вниз.

В лагере благодушие. Получили радиограмму от Миши.

Спим на воздухе. Над нами — красивые облака с лунными просветами.

27 июля. Встали в шесть часов. Лагерь еще спит.

Ленц, несмотря на некоторый опыт относительно наших темпов, начинает терять терпение. Лошади не оказалось и ишака тоже. Решили взять носильщика. Увидев два рюкзака, тот поначалу отказался, но потом все же согласился, правда с уговором взять под груз одного ишака.

До ледового колхоза дотащили вещи с нашей помощью, а затем Султан (наш носильщик) привел нам погонщика с ишачихой и чудесным маленьким ишачонком. Пошли, сверх ожидания, очень быстро. Вскоре погонщик неожиданно взгромоздился поверх двух рюкзаков. Изумление Ленца не поддается описанию: «Эй, уртак, ишак помирать будет!» Но уртак лишь самодовольно улыбается.

Джиптык. Дальше уже знакомые места.

Тучи надвигаются с хребта. Вскоре пошел дождик и стало совсем прохладно. После поворота на восток встретили двух киргизов с Кара–су. Ишак было начал сдавать, но один из киргизов стал так нещадно колотить его палкой, что ишак побежал рысью. Однако у первого урючного сада он окончательно сдал. Даже падал два раза. Пришлось стать на отдых. Закусили молоком и хлебом. Когда двинулись дальше, погонщик вновь спокойно уселся поверх рюкзаков на ишака. Мы с Ленцем ушли вперед, чтобы не видеть этого.