Избранное в двух томах. Том первый - Тахави Ахтанов

«За броней, а боятся смерти», — радостно подумал Ержан и крикнул что было силы:

— По врагам нашей Родины — огонь!

— Огонь! — повторили солдаты слова своего командира.

Бронебойщики, мучительно ожидавшие приказа, все сразу одновременно выстрелили. Кажется, никто из них не промахнулся, но пули чиркнули о толстую лобовую броню и лишь высекли на ней бледные искры.

— Крепка скорлупка, — выругался Бондаренко, — надо стрелять сбоку, — посоветовал он сам себе и с напарником, прихватив длинное тяжелое ружье, побежал менять позицию.

Из танков вырвались острые молнии, ударили в заснеженный бруствер окопа, подняли кверху колючую глину. Осколок разбил бутылку с горючей жидкостью, и она, соединившись с воздухом, разлилась и вспыхнула.

Ержан шарахнулся в сторону от огня, пробежал по окопу, увидел, как человек со связкой гранат добрался-таки до танка, бросил под рубчатые гусеницы всю связку, кинулся в сторону, споткнулся, упал, поднялся... Ержан узнал в храбреце Картбая. Тут раздался взрыв.

Когда дым рассеялся, все увидели буксующий танк с гусеницей, перебитой, как лапа, и во всю прыть бегущего к окопу Картбая. С разгона он напоролся на второй танк и, так как у него уже не было оружия, с размаху ударил кулаком по броне и, согнувшись, влетел в окоп, больно ударив Кускова головой в живот.

— Молодец! — похвалил его политрук. — Показал пример, как крушить танки.

Картбай схватил горсть снега и жадно стал запихивать в перекошенный болью рот.

Красноармейцы видели, как танкисты вылезли из нижнего люка, и, по-звериному припадая к земле, поползли по примятому, почерневшему от копоти снегу.

— Огонь! — заорал Ержан, хлестнув из автомата ползущих фашистов. — Бондаренко, стреляй по танку, а то как бы его не уволокли на буксире гады.

Бондаренко выстрелил откуда-то сбоку. По металлу, проворные, словно ящерицы, заскользили зеленые струйки огня, танк озарился золотым сиянием и вдруг вспыхнул ярко, будто сухие дрова. Остро запахло каленым железом и горящей масляной краской.

Кто-то из бойцов, ахнув, завалился на дно траншеи.

— Амба! — раздался чей-то голос.

Видимо, человек был убит наповал.

Бой разгорелся, и уже нельзя было ничего разобрать среди облаков черного дыма и сверкающих молний разрывов, втыкавшихся в звенящую землю.

Зная, что за танками идет пехота, и не видя ее, Ержан закричал:

— Огонь! Отсекать пехоту.

— Отсекать пехоту! Отсекать пехоту! — повторили его команду солдаты всей цепи.

Наступила секунда какой-то торжественной тишины, и сбоку, из-за рощи, с гиком лавой вылетела советская конница и бросилась рубить побежавшую к лесу пехоту. Словно дождь, засверкали серебряные клинки.

Какой-то лихой конник подлетел к танку, прыгнул на него и, не выпуская из руки повода, буркой накрыл смотровые щели. Ослепленный танк сбился с курса, пошел давить свою орущую пехоту.

Через несколько минут конница так же внезапно исчезла, как и появилась, в жемчужном тумане березовой рощи. Да и была ли она на самом деле или только привиделась Ержану? Правда, комдив говорил перед боем о казаках генерала Доватора, притаившихся на всякий случай в засаде.

И только порубленные тела оккупантов, беспорядочно валявшиеся на окровавленном снегу, служили подтверждением, что кавалерия все-таки была.

Уцелевшие танки, сталкиваясь друг с другом, поспешно развернулись на сто восемьдесят градусов и вернулись на исходные позиции.

VII

Когда ожесточенный бой затих, в окоп, где сидели Ержан и Кусков, спрыгнула Раушан с сумкой за плечом. Привалившись к стенке, она долго не могла отдышаться.

— Здравствуй, Раушан, — приветствовал ее Кусков. — Что же ты не здороваешься?

Раушан растерянно улыбнулась. Она никак не думала, что попадет к Ержану.

— Ай, извините меня! Я совсем задохнулась.

— Зачем же так спешила? — спросил Василий. — Ведь немцы больше не стреляют.

— А как же! Я видела, сколько танков прошло над вами. Много у вас раненых?

— О них командира спросите. Я пойду проведаю ребят.

Сказав это, Василий выбрался из окопа. Раушан, оставшись с Ержаном с глазу на глаз, еще больше растерялась. Ержан молчал. Совсем недавно, приближаясь к опушке леса, она видела, что на позициях его взвода кипит бой, стеною идут вражеские танки. Она не смогла их сосчитать. Танков очень много. И шли они прямо на окопы взвода Ержана. Раушан охватил ужас. Ей казалось, что эти чудовища, попирающие землю и палящие из орудий, раздавят, уничтожат все живое. Она прильнула к стволу дерева, не зная, идти ли ей вперед или вернуться. На миг у нее закружилась голова, потемнело в глазах.

Минуту спустя она увидела горящие танки. И тут сразу вспомнила о боевом задании, которое получила. Опрометью она кинулась бежать в сторону второй роты. Эта рота укрепилась у самой опушки, путь к ней был безопасен.

Не задерживаясь долго во второй роте, Раушан вернулась в санвзвод и получила приказ идти в подразделение Ержана. Делая перевязки раненым во второй роте, она ощущала безотчетную, но мучительную тревогу. Она уже не могла управлять собой. Она находилась в состоянии человека, которого послали с каким-то поручением из дома в то время, когда самый близкий из его родни лежит на смертном одре. И она не могла успокоиться до тех пор, пока не спрыгнула в окоп Ержана.

Он сказал ей;

— Раненых у нас двое, но и те сами ушли в тыл.

— Ушли? — переспросила Раушан таким упавшим голосом, словно эти раненые были ей дороже всего на свете.

Исподлобья, с восхищением смотрела она на загорелое, обветренное лицо Ержана. Больше ей нечего делать здесь, надо уходить, но она не могла заставить себя уйти. «Сейчас, сейчас пойду, только сначала обойду весь взвод», — твердила она себе.

Наконец,собравшись с силами, Раушан заговорила:

— Я видела, как вы дрались с танками. Два танка вы подожгли.

— На нас шли пять танков.

— Пять? А мне казалось, не меньше пятнадцати. Ну, и набралась я страху! А потом побежала к вам. А вы все живы, какое счастье, вы живы...

Давно Ержан не испытывал к Раушан такого теплого чувства и нежности. Ему хотелось обнять ее. Вечная мерзлота сковывала его душу, и вот она вдруг растаяла. Молчать было трудно, но говорить — еще трудней.

— Я побуду немного здесь, — почти шепотом проговорила Раушан.

Внезапно Ержан резко повернул голову. Он услышал знакомый гул. Из-за развалин дома, с пригорка, медленно сползали два танка. Потом появился еще один, еще и еще. Прижавшись к стенке окопа, Раушан смотрела на них.

— Уходи отсюда, Раушан, — настойчиво просил Ержан. — До станции беги пригнувшись. Дальше спуск, там можно бежать во весь рост. — Он говорил скороговоркой: — Поторапливайся, Раушан, до свиданья! — и вдруг, обхватив ее за плечи, крепко поцеловал в губы.

— Нет, Ержан, — пробормотала она, задохнувшись. — Я никуда не уйду от тебя. Твоя судьба — моя судьба.

— Готовьтесь к бою! — крикнул Ержан солдатам и сосчитал наступающие танки. На двадцать солдат — двадцать танков. По одному на брата.

Кусков, находившийся в это время в отделении Добрушина, знал, что немцы повторят атаку, но он не ожидал, что на такой маленький участок они бросят двадцать танков.

Четкой командой Ержана, приказавшего подпустить танки поближе, он остался доволен. Добрушин тоже держался молодцом. С некоторых пор этот человек очень переменился к лучшему.

Раушан, положив винтовку на бруствер окопа, глядела вперед. Ею овладело противоречивое чувство надежды и безысходности, отваги и скрытой боязни. Люди в траншее притихли. Установилась угрюмая тишина.

Раушан поняла: эти люди бесповоротно решили умереть, но не отступать.

Танки приближались. Шедший посредине выполз вперед и, не доходя метров пятидесяти до окопа, остановился. Приоткрылся люк, и фашист, выглянув из него, громко крикнул:

— Рус, здавайс!

В этот момент из средней части окопа кто-то, карабкаясь, вылез на четвереньках и, втянув в плечи шею, согнувшись, побежал, подняв руки с растопыренными пальцами. На бегу он раза два оглянулся назад. Раушан вздрогнула, узнав его. Это был Уали. Не успел беглец пробежать двадцати метров, раздался нестройный залп. Уали на какой-то миг выпрямился и рухнул на землю. Его тело, скрючившись в комок, судорожно трепыхалось, и он долго не мог умереть. Раушан содрогнулась. Судорожно бившееся мерзкое несчастное тело внушало ей страшную брезгливость Будто ее всю обволокло гадкой слизью. В это время из окопа ударила пулеметная очередь. Немец проворно захлопнул люк. Танк, натужно рыча, рванулся с места. Не успел Ержан опомниться, как машина оказалась над ним. За воротник посыпалась земля. Сверлящий лязг разодрал уши. На какой-то миг показалось, что вся вселенная обрушилась на него. Стало темно, а потом сразу светло. Ержан перевернулся на спину и увидел ярко-синее небо. Танк тяжело перевалил через траншею.

Ослабевший Ержан рванулся вслед за танком, держа на весу гранату.