Плиомикон, том I - Антон Пешкин

Техея же ждала участь куда более паскудная и унизительная, но, по крайней мере, не столь опасная. Распорядитель игр, человек с заточенными зубами по имени Сеферит-Гелиад (или же просто Сеф, как его называли подчиненные), придумал выпускать Техея на арену между боями, чтобы развлекать толпу, когда внизу шла подготовка к очередному бою. Для этого парню сшили уродливый розово-зеленый костюм, а железный шлем, который даже и не пытались снять, разрисовали узорами и дурашливым лицом на передней части. Для публики Техей представал в образе этакого уродца, родившегося на свет только для того, чтобы веселить публику — хозяин Сеф, показывая гостям все еще вялого, полуживого Техея, раз за разом не забывал сказать о том, как он, на самом деле, щедр и великодушен, раз помогает такому недоразумению выжить в этом суровом мире. Гости, как правило, соглашались, а кто-то даже предложил усыпить Техея из жалости к "несчастному созданию", но Сеф воспротивился.

— Давай, бегай! — кричал на него наставник, подгоняя парня в идиотском костюме длинной, хлесткой пластиковой палочкой. — Вперед-вперед! Чтоб не падал как в прошлый раз!

Это был человек, которого судьба не пощадила так же, как и Техея. Он был невысокого роста, худощав, и с ног до головы покрыт шрамами — когда-то, по его же рассказам, он был ветераном арены. Впрочем, отрубленная в бою правая нога, замененная примитивным шарнирным протезом, вывела его из игры на пике славы, что, наверное, спасло ему жизнь, так как ему было разрешено остаться и тренировать новых бойцов.

— Давай-давай, быстрее! — он бил гибким пластиковым прутиком Техея по спине, и тот невольно ускорялся, бегая по грязному полу на четвереньках.

Такие тренировки, впрочем, помогали. День за днем сила рук и ног возвращалась к юноше, он чувствовал, как начинает сам, без помощи вставать на ноги, хоть и продолжая сгибаться пополам, как унимается дрожь в руках. Главной его проблемой оставалась спина — позвонки из-за долгого пребывания в согнутом, напряженном положении деформировались, позвоночник был ужасно искривлен и Техей едва не выл от боли, когда пытался хоть немного выпрямиться, поднять голову выше собственных сапог с колокольчиками.

Но он терпел. Терпел изо дня в день, каждый день повторяя перед сном в голове один и тот же рисунок. Тот, что он видел множество раз, каждый день своего длинного, странного пути, пока не попался Архитекторам.

— Тут было влево… Нет-нет, подожди… — голоса пытались подсказывать ему, но порой и сами ошибались.

— Да нет же, еще левее! Во-о-от, сюда, правильно.

Переплетения линий, коммуникации, служебные тоннели, лестницы и переходы… Он вспоминал все это. Длинный, извилистый путь вниз, в Эдемские сады поработителей. Ему уже не нужен был атлас, чтобы найти его — одну-единственную дорогу вниз, начинающуюся ровно там, где Техей начал свое путешествие, он запомнил. И забывать хоть одну деталь он себе не позволял.

Днем же все повторялось. Тренировки, жидковатая каша через трубочку на завтрак — в его маске была лишь одна щель, для глаз, — затем унижения, оскорбления… В какой-то момент Техей, слушая то, что происходит снаружи, там, над головой, и сам стал искренне болеть за гладиаторов, мускулистых, покрытых маслом бойцов, желая, чтобы они продержались подольше. Но каждый раз все было одинаково — рев очередной химеры, звуки боя, возбужденный шелест, затем гул, затем крик толпы и… Тут уже как повезет. Порой Техея подгоняли вперед тогда, когда мимо него выносили мертвое, поджарое тело, изуродованное когтями и зубами, а порой все было наоборот — уродливый труп химеры, создания ненормального биолога с больной фантазией, лежал на арене, безжизненный и быстро холодеющий. Но все-равно Техея гнали вперед хлесткими ударами прутиков и плетей, прикрикивали на него, и вот на арену выбегал полюбившийся завсегдатаям уродец со звенящими ботиночками и глупой, улыбающейся рожицей на железной маске смертника. А дальше уже все зависело от него самого — с трибун летели камни, бумажные и пластиковые обертки, иногда даже стеклянные бутылки, и тут уже надо было скакать, прыгать по круглой, окровавленной арене, уворачиваясь и надеясь, что никто не додумается кинуть в тебя чем-то похуже. Один раз кто-то даже пронес живую крысу, и это, к сожалению, подало хозяину Сефу идею.

— Крепко держишь? — наставник сжал кулак Техея в своей огромной руке, вложив перед этим в руку юноши длинный кухонный нож.

— Да… — хрипло прошептал в ответ горбун, что редко вообще раскрывал рот кроме как для еды.

— Да ты не дрефь, — усмехнулся наставник. — Нормально все. Сегодня ты — звезда. Покажи им кто тут настоящий гладиатор.

Мужчина громко, неприятно засмеялся, подталкивая Техея за открывшуюся решетку. Там, на голой, пустой арене, возбужденные зрители на трибунах были, казалось, в еще большем восторге от появления уродца чем обычно. Они кричали, вопили что есть мочи, кто-то даже развернул небольшой транспарант со сценическим псевдонимом Техея — "Арма", то есть "Колесница".

Крепко сжимая нож в руке, Техей, двигаясь боком из-за не разгибающейся спины, вышел на арену. Зрители замолчали в предвкушении. Ведущий объявил следующее:

— Внимание, внимание! Для славных жителей Мекин сегодня сражается заслуженный ветеран арены, чемпион, атлет и гордость нашего прекрасного города — Арма!

Трибуны взорвались хохотом. Техею было плевать, он в очередной раз повторял в голове маршрут, представляя, будто бы держит в руках атлас, будто его экран мягко светится зеленоватым — здесь это, правда, не было бы видно, слишком светло.

— Поприветствуйте, давайте же! — не унимался ведущий, чей голос гремел сквозь шипящий динамик. — Для вас любимец публики Арма сразится со страшным зверем, злейшим врагом человечества, ужасающим предвестником чумы и голода… Встречайте!

Вторые ворота напротив поднялись. На арену вышел человек и брезгливо кинул на красный от крови бетон лысую, слепую крысу с огромными ушами, что помогали им ориентироваться в темноте. Зрители вновь захохотали, кто-то едва не падал с трибун, глядя на то, как уродец и мутировавшая за многие века жалкая крыса стоят друг напротив друга, будто