Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

«В 3 часа ночи 22 июня меня разбудил телефонный звонок. Срочно вызывали в Кремль… Сразу возникла мысль: «Война!..»

Помните, выше говорилось, насчет неглупых редакторов, которые убирали из уст высокого военного руководства слово: «Война». Даже мыслей таких не должно было быть! Не их уровень был решать, что началась именно война, это могло быть что-то и другое. (Убрать!)

«…Климент Ефремович спросил:

— Где подготовлен командный пункт для Верховного командования?

Этот вопрос меня несколько озадачил.

— Такую задачу передо мной никто не ставил, — говорю я Ворошилову. — Штаб Московского военного округа и ПВО города командными пунктами обеспечены. Если будет необходимо, можно передать эти помещения Верховному командованию. Затем мне было объявлено, что правительство назначило меня на должность командующего войсками Южного фронта. Отбыть к месту назначения предлагалось сегодня же.

Что касается «Верховного» командования, то редактора правы. На тот момент, действительно, оно в таком сочетании не звучало. Оно могло прозвучать, как Ставка Главного командования? А вот этого-то нам знать и не положено. Выходит Ставка появилась еще до официального объявления о нападении Германии, так что ли? Интересно смотрится и другое предложение: «Этот вопрос меня несколько озадачил». Разумеется, и не только его (Тюленева), но и нас, читателей (цензура предложила: немедленно убрать!). Получается, что решение правительства(?) было для Ивана Владимировича, как снег на голову! Не ожидал он такой прыти от исполнительной власти, по части, вмешательства в вопросы наркомата обороны с назначением, как фронтов, так и должностей. Тюленев, ведь, вскрыл свой мобилизационный пакет и, судя по всему, такого решения там не было. Отсюда и его недоумение. Теперь о Клименте Ефремовиче. Упоминался ли Ворошилов в первом издании мемуаров? Как видите, нет! Во всяком случае решили убрать слово «правительство» и возложить ответственность на «Ворошилова», а чего церемониться — возразить-то, с того света он уже не сможет. По сути дела командный пункт МВО, разумеется, с имеющимся там узлом связи, новоявленная Ставка подгребала под себя.

Каждая минута была дорога. Штаб МВО согласно моим указаниям срочно выделил полевой штаб для Южного фронта из командиров Московского военного округа и стал готовить специальный железнодорожный состав для отправки штабных работников на фронт.

22 июня в 15 часов я снова был у Г.К.Жукова и хотел получить от него оперативную обстановку и задачу для Южного фронта. Но лично от Жукова никаких указаний не получил, так как он, как и я, спешил в этот день выехать на фронт, После этого я был в Оперативном управлении Генштаба, где мне сказали, что обстановку и задачи я получу на месте.

Как будет выглядеть это «место», читатель узнает во второй части.

«Каждая минута была дорога» выглядит как-то легковесно. Все-таки, насчет Кремля весомее, да и надежнее. Пусть назначение Тюленева будет все же ассоциироваться с Кремлем, а значит и со Сталиным. «Командиров…» — убрать, чтобы не подумали, будто, весь штаб МВО «выкорчевали с корнем».

Трудно, сказать, был ли этот текст в первом издании, но во втором, в 1972 году, он не мог быть определенно. Тогда не стыковалось бы с вариантом Жуковского отбытия на Юго-Западный фронт после обеда 22 июня. Что касается получения личных указаний от начальника Генштаба, то осторожный Жуков, вряд ли стал бы распространяться больше положенного. Одной «Одессы», подверженной «бомбардировке», вполне достаточно. А упоминать Оперативное управление Генштаба — упаси бог. Какую они Тюленеву могли дать оперативную документацию (по нашим предположениям 21 июня), если там, куда его отправляли, не было, не только боевых действий, но и не прорабатывался, видимо, даже вопрос о развертывании полевого управления Южного фронта, на базе штаба МВО, о чем нам поведал М.В.Захаров. Думается, что и в Оперативном управлении Генштаба, по поводу вопросов Тюленева, его работники тоже, видимо, оказались в «озадаченном» положении, как несколько часов назад и сам Иван Владимирович.

Ну, и на «десерт» Приложение 1. «Из личного дела И.В.Тюленева. Прохождение действительной службы в Советской Армии». Нас, разумеется, будет интересовать время нахождения его в должности командующего Московским военным округом. Находим соответствующую строку. Командующим Московским военным округом И.В.Тюленев стал согласно Приказу НКО СССР № 0094 от 15. 08. 1940 года. Но это мы знаем. А вот сведения, по какой срок он исполнял эти обязанности, представили бы для нас еще больший интерес? Но этого-то, мы с вами, дорогие товарищи читатели, так и не узнаем. Месяц есть, а число не указано. Хорошо, но на основании какого же соответствующего распоряжения он стал командующим Южным фронтом? Пожалуйста, в соответствующей графе личного дела читаем: «Подтверждается приказом НКО СССР № 00801 от 26.08.1941 года». В августе месяце?! А у нас по тексту, смотрите выше, в предыдущей главе, когда Тимошенко подписал Директиву о вступлении Тюленева в должность командующим фронтом — 25.06. 1941 года? Как видите, значительно раньше, в июне? Голова идет кругом. Может опечатка в тексте и следует читать, как 26.06 1941 года? Все ближе к истине.

А с какого же времени Тюленев вступил в должность командующего Южным фронтом? Та же картина. Месяц есть — июнь, число не указано.

А чье же распоряжение подтверждается приказом НКО за № 00801? Самого Тимошенко! Сплошной кроссворд. Как видите, этот момент в биографии генерала армии И.В.Тюленева за 22 июня 1941 года стараются, тщательно скрыть. Чтобы, не бросалось в глаза отсутствие в личном деле Тюленева столь важных в нашем понимании дат, цензоры-редактора решили изъять все дни. Поэтому, их нет ни в первой строке, ни в последней, кроме одной единственной, абсолютно нейтральной: «с 1.9.1941 по 15.10.1941 — На излечении по ранению». Данный документ заверен «Зам. Начальника ОК ТШ начальник (?) Лебедев. 15 августа 1978 г.» (Так значится в документе. — В.М.). Скорее всего, Зам. Начальника Отдела Кадров Генерального Штаба, начальник какого-то (скрытого от читателя) отделения.

Для чего же тогда, все это делалось, по части искажения информации, если считалось, и считается, по сей день, что 22-го июня в Москве все было в полном порядке?

Вот как охарактеризовал все-то, с чем мы столкнулись при рассмотрении данных мемуаров, Алексей Тимофеев, подготовивший предисловие к этой новой книге генерала армии Тюленева:

«… Воспоминания генерала армии были абсолютно бесцеремонно изрезаны военно-партийной цензурой. Остается удивляться тому, как умели цензоры той поры убирать из текста страницы, ключевые для понимания важнейших событий, деятельности автора и тех, кто его окружал, не говоря уже о моментах острых, по которым до сих пор нет единого мнения у историков».

Трудно, с этим не согласится, но, даже и по этой книге, с обнадеживающей надписью «Впервые без купюр», как увидел читатель, прошлась безжалостная рука современного цензора. Или это не так?

Давайте подведем предварительный итог и коротко расскажем о судьбе наших героев. В дальнейшем война разбросает их по разным местам.

Гавриил Данилович Шишенин погибнет при невыясненных обстоятельствах в октябре на Южном фронте, уже, в должности начальника штаба 51-ой армии. Командующий Тюленев, еще раньше, 29 августа получит тяжелое осколочное ранение и будет эвакуирован в тыловой госпиталь. Подробнее, о нем, чуть ниже. Александр Иванович Запорожец пройдет всю войну, но в 1959 году, в период Хрущевской смуты, уйдет в мир иной.

Что еще хотелось бы рассказать о Тюленеве? После излечения по ранению Иван Владимирович получит вызов в Москву. Вот как он описывает встречу со Сталиным 13 октября 1941 года:

«Когда я вошел в кабинет, то, прежде всего, понял, что Сталин куда-то спешит, и, видимо, поэтому он обратился ко мне всего с двумя короткими вопросами. Он спросил, как мое здоровье, на что я ответил, что здоровье мое позволяет приступить к работе. (Хотя в то время я мог ходить лишь в специально подготовленной для меня обуви.) последовал второй вопрос: могу ли я выехать на Урал для выполнения специального задания Государственного Комитета Обороны? Я ответил утвердительно. Тогда Сталин приказал Поскребышеву, находившемуся тут же в кабинете, заготовить для меня мандат и привезти его на подпись на дачу. Мне также было приказано к часу ночи прибыть на загородную дачу Сталина».