Меч и ятаган - Саймон Скэрроу

— Рад по-прежнему видеть вас с нами, сэр Томас, — выдавил улыбку Миранда. — Я вижу, вы у нас один из немногих, кто еще способен передвигаться.

Томас с напускной бодростью кивнул и сел на одну из скамей, стараясь не обращать внимания на тупую боль в конечностях и неприятно липнущую к телу одежду, которую он не менял вот уж больше недели. Разговор не складывался: все ждали прибытия последнего из офицеров, и когда тот, наконец, сел, Миранда обратился к своим подчиненным:

— Господа. Нас на стенах осталось меньше сотни, да и те в основном раненые. За турками теперь тыловая башня, и с нее они могут обеспечивать прикрытие наступающим через ров. К тому же через остатки парапета им удалось перекинуть мосты на рамных опорах. Так что конец близок. Запас пороха у нас почти иссяк. Сомневаюсь, что мы сдержим утренний натиск. — Миранда сделал паузу. — Находясь в несравнимом меньшинстве, мы, тем не менее, хорошо сражались. Будем надеяться, что этим мы выиграли достаточно времени для того, чтобы Великий магистр успел подготовить для противостояния вражескому натиску Биргу и Сенглеа, когда мы сами сопротивляться уже не сможем. Я отдал приказ спрятать или же уничтожить от вражеского поругания гобелены, святые дары и реликвии. Как только отец Роберт Эболийский и прочие братья управятся с этой задачей, они обойдут наши позиции, исповедуют, причастят и соборуют всех, кто изъявит желание. Полковник Мас присмотрит за тем, чтобы напоследок были наполнены чаны с водой, после чего емкости будут осквернены вражеской падалью. Остальным из вас надо будет уничтожить все, что хоть как-то может быть использовано неприятелем. — Приостановившись, он оглядел собравшихся. — На цитадели приготовлен сигнальный огонь, откуда его видно через бухту. Если цитадель падет, то пусть последний из вас зажжет его. После этого каждому останется стоять за себя. Хочет ли кто-то что-нибудь сказать?

Руку поднял один из рыцарей помоложе:

— Сир, быть может, еще не поздно эвакуироваться? Мы могли бы попросить добровольцев встать в арьергарде, а сами тем временем подать сигнал в Биргу подогнать лодки.

Миранда покачал головой:

— Слишком поздно. Теперь, когда враг оценил обстановку, он не замедлит смести тех немногих из наших, что останутся в прикрытии, а остальных сарацины забьют при попытке оставить форт. Кроме того, у нас чересчур много раненых, и нам их не вывезти. Надо смириться с участью и преисполниться решимости сражаться до конца так, чтобы не посрамить чести великого Ордена Святого Иоанна.

— Как быть с ранеными? — задал вопрос Мас. — Мы не можем допустить, чтобы они попали в руки к врагу. Мне приходилось видеть, как турки поступают со своими пленными.

Томас пристально следил за реакцией Миранды.

— Раненых снесут сюда. Каждому будет выдано по кинжалу, чтобы бороться даже в лежачем положении или использовать оружие по своему усмотрению, — обходительно выразился капитан, зная не хуже других, что самоубийство — тяжкий грех. — Когда турки перелезут через стены, каждый, кто может, должен отступать сюда. Часовня будет нашим последним оплотом. Если кто-нибудь попытается выпросить себе пощаду, это его дело, хотя от врагов ее ждать не стоит. Они заплатили высокую цену кровью и теперь горят жаждой мести… — Миранда помолчал. — Но есть и кое-какие хорошие новости, которыми я хочу с вами поделиться. Сегодня мы захватили пленного, который выдал, что метким выстрелом одного из наших храбрецов сражен Драгут. Пуля настигла его при осмотре осадных орудий.

Офицеры рокотом выказали удовольствие от услышанного.

— Это знак свыше, — отец Роберт встал и торжественно воздел палец к потолку. — Господь взирает на нас и простер свою длань, чтобы пришлепнуть нехристя.

— Вообще-то Драгута убила пуля, — мягко заметил Томас, — а не мухобойка.

Кое-кто из офицеров разулыбался, однако отец Роберт повернулся довольно гневливо:

— Не богохульствуй, англичанин. Мы молились за избавление, и Господь внял нашим просьбам.

— Что радует, — откликнулся Томас непосредственно перед тем, как в купол часовни угодило османское ядро, вызвав град пыли и штукатурки, осыпавший скамьи возле входа. Офицеры поморщились, а Томас невзначай проронил: — Хотя молились, похоже, без должного пыла.

— Да как смеешь ты насмехаться! — направил на богохульника перст отец Роберт. — Или сомневаешься ты в силе и милости Господа нашего? Да это ересью пахнет! — У монаха сузились глаза. — Капитан Миранда, этот человек должен быть арестован, а вера его подвергнута испытанию!

— Не чудите, святой отец, — скривился Миранда. — Я бы сейчас отсыпал кошель — да что там кошель, целый куль золота, чтобы на нашей стороне сражался отряд хотя бы еретиков. — Он со вздохом отер лоб. — Просто ум сэру Томасу затмила усталость. Он ничего такого не имел в виду. Вы бы лучше помянули его в своих молитвах о дальнейшей божественной помощи.

Священник какое-то время строптивился, но затем расслабился и, склонив голову, присел на скамью.

— Все мы устали. И сэра Томаса я прощаю.

— А я принимаю ваше прощение, святой отец, — в слегка ироничном поклоне согнулся Томас.

В эту секунду дверь часовни распахнулась, и внутрь вбежал сержант.

— Мессиры, лодки! — выкрикнул он. — К нам, из Биргу!

— Лодки? — нахмурился Миранда. — Что за блажь? Ла Валетт, видимо, не знает, что враг покрывает своими орудиями всю бухту… Сэр Томас, скорее на стену! Предупредите их, пока еще не поздно! Бегите!

Баррет, подхватив шлем, побежал по проходу к сержанту.

— Пойдем, покажешь.

К счастью, уже спустились сумерки, и стрелкам было уже не так легко выбирать себе цели внутри форта. Томас с сержантом поспешили вверх по лестнице на участок стены, выходящий на бухту. Он пострадал меньше других, и двое воинов, встав на парапете, вгляделись через темную бухту в сторону непроглядного в этот час Сент-Анджело. Какое-то время ничего видно не было, но вот они прорезались — шесть черных пятен, берущих курс на полуостров. Спустя минуту их заприметили и османские пушкари; откуда-то справа грохотнуло орудие, посылая в маленькую флотилию заряд картечи. На пути у лодок встал водяной, плавно оседающий сноп взрыва. Томас, приложив ко рту ладони, заорал что было сил, так что засаднило легкие:

— Назад! Поворачивайте назад!

Но они шли, невзирая на еще один орудийный выстрел (тоже мимо). Третий угодил по переднему суденышку, расхлестав деревянную обшивку; до стены явственно донеслись испуганные крики.

— Бог ты мой, — выговорил сержант, — их разнесет в клочья.

— Назад! — еще раз прокричал Томас. — Пощадите себя, поворачивайте обратно! Спасайтесь!

Лодки находились уже на середине бухты, но при этом в сравнительной близости от турецкой батареи, к тому же заметно выделялись на темно-сером море. Воду снова вспахали выстрелы, при этом одной из лодок множеством железных осколков разнесло нос. Она начала тонуть, и некоторые стали с нее прыгать за борт, принимаясь грести обратно на Биргу. Но не у всех это получалось: многие были в доспехах, с оружием и пытались избавиться от его веса, в то время как сверху над ними смыкалась вода. Вскоре в пучине исчезли и лодка, и люди. Зрелище было удручающим.

— Они поворачивают обратно! — указал, выбросив вперед руку, сержант.

Последняя из лодок повернулась боком и на глазах начала грести обратно к Биргу. К ней присоединилась та, что впереди, но две другие упорно держали прежний курс.

— Гребите, гребите быстрее, черт вас возьми, — сквозь стиснутые зубы понукал сержант.

Подгонял и Томас. Еще немного, и лодки выйдут из-под обстрела пушек: на защиту встанет утес. Вот еще один выстрел взрыл поверхность бухты как раз за кормой задней лодки. Всё, дальше из орудий палить бесполезно. Но впереди еще вражеские стрелки на окружающих форт камнях и скалах.

Томас повернулся к сержанту:

— Найди пятерых, и встречаемся у сливного колодца позади часовни. Знаешь это место?

— Так точно.

— Тогда действуй.

Они разделились; рыцарь направился к часовне, а сержант поспешил вдоль стены к углу форта, что выходит на бухту. На подходе к Томасу высыпали офицеры.

— Ну что? — выпалил Мас. — Они прорвались?

— Всего две, сейчас гребут к причалу. Я возьму людей и спущусь через дренаж, проводить их сюда.

— Дело, — кивнул полковник. — А я до вашего возвращения выставлю у слива караул.

Спустя минуту в сопровождении мальтийских ополченцев возвратился сержант, и Томас повел их на зады часовни. В одном из углов там обнаружился люк лаза. Поднатужившись, Томас снял и оттащил решетку. В воздухе запахло нечистотами, но Томас, не обращая на это внимания, полез под низкий свод туннеля. Там, где из стока вытекали сточные воды, влажно мерцала дорожка, а выход наружу прикрывала ширма, раскрашенная под прибрежный камень. Томас зашлепал по сточной жиже, остальные направились следом. У ширмы он остановился и осторожно приоткрыл ход. На скалах под стеной движения не замечалось. Сток по узкому каналу утекал в море, неподалеку от ведущей к причалу тропы.