Главный свидетель - Сандра Браун

— Ну вот, сразу же засопел, — заметила Кендал, вернувшись в комнату. — Почему у взрослых все по-другому?

— Ну, у нас слишком всего намешано в головах.

— И что же у тебя в голове?

Джон внимал Кендал в надежде обнаружить в ее словах иронию или намек на вызов, но так ничего и не услышал. Она вопрошала вполне искренне, поэтому он решил ответить ей аналогичным образом:

— Да, кое о чем я думаю. Вернее, просто зациклился на этом.

Ему не пришлось повторяться. Глаза ее неожиданно подернулись туманом, а голос чуточку охрип:

— Думаю, подобные мысли посещают и меня.

Джону казалось, что еще одного «нет» он не выдержит, но от этих слов, руки сами потянулись к ее стану. Она мягко прильнула к его груди, окатив травяным настоем голые ноги. Женщина кончиками пальцев пробежалась по его груди, заплутав в колечках густых волос.

Джон отбросил костыли и зарылся лицом и руками в ее роскошную шевелюру.

Губы Кендал трепетали от жажды поцелуев. На него пахнуло травяным настоем. Проникая языком все глубже и глубже, он не переставая ласкал ее. Они целовались столь самозабвенно, что когда на секунду прервались перевести дух, она в изнеможении склонила голову ему на грудь.

— Не так долго, Джон. Я чуть на задохнулась.

— Прекрасно, — выдохнул он хрипло. — Давай на выбор — дышать или целоваться.

Тихонько посмеиваясь, она погладила плечи Джона: — Не могу поверить, что дотрагиваюсь до тебя. Я так давно хотела этого — и так сильно…

— Дотрагивайся сколько угодно.

На самом деле он рассчитывал всего-навсего на один, только, правда, продолжительный поцелуй, надеясь таким способом утолить жажду этой женщины. Вкус поцелуя останется на губах до самого утра, поможет пережить ночь. Но подобная прелюдия — и словесная и физическая — превзошла самые смелые ожидания. Реальность оказалась куда сильнее и ярче любых фантазий. Ощущать ее, горячую как огонь, в то же время касаясь нежной, прохладной кожи — невыразимое, неземное блаженство.

Они снова слились в страстном поцелуе, она тем временем полностью подчинилась воле Джона. Тот, медленно подобравшись к подмышкам, с силой сдавил ее грудь и, воспламеняясь все сильнее и сильнее, прижался к ней всем телом.

И вдруг на секунду отпрянув, поник головой и потерся небритой щекой о ее волнующие холмики, слегка прикрытые тонкой тканью ночной сорочки. Он поцеловал их, каждый по отдельности, прямо через ткань, а затем потянулся губами в заманчивую выемку между.

Молоко и мускус — от этого можно просто с ума сойти! В душе Джона зашевелилось что-то дикое, звериное, он, не удержавшись, захватил зубами ее сосок.

— О Боже, — вырвалось у нее, и эти звуки показались ему самыми сексуальными в мире. Он осыпал поцелуями лицо и шею и наконец застыл, прикусив в том месте, где кончались неровно остриженные волосы.

Женщина томно отвернулась лицом к стене и, забывшись, уткнулась лбом прямо в розы на обоях. Он чуть навалился на нее и, нежно поглаживая, распластал по стене. Затем, уже ничего не соображая, порывисто намотал на руку подол ночной сорочки и добрался до ее плоти. Скользнув одной рукой по животу, дотронулся до груди и принялся ее ласкать, другой же устремился в низ к промежности, стараясь проникнуть между бедер.

Там оказалось влажно. Влажно и горячо. Едва не задохнувшись от острого желания и дивясь ее податливости, он, повинуясь инстинкту, осторожно раздвинул нежные складки и медленно вошел в нее.

Теперь он знал, и знал наверняка, что сколько бы ни прожил на свете, ему не удастся найти более идеальных и чувственных ножен. Продолжая ласкать ее грудь, он все глубже и глубже проникал во влагалище пальцами. Движимая зовом неутолимой страсти, она ритмично задвигала бедрами, и вдруг, словно внутри сорвалась какая-то невидимая пружина, сжав кулаки, с силой замолотила по обоям.

Кендал кончила с тихими, пронзившими его до глубины души, стонами. Когда судороги любовного экстаза стихли, он бережно отпустил ее дрожащую плоть и заключил женщину в объятия. Она, вспотевшая и изнемогшая, доверчиво приникла к нему, продолжая постанывать от наслаждения.

Через секунду он тихонько притянул ее за подбородок и едва слышно прошептал:

— Если бы я смог, я отнес бы тебя в постель.

Кендал все поняла. Подхватив костыли, она отдала их Джону и заспешила через холл назад, в спальню. Он в нетерпении освободился от белья и скользнул под простыни.

И тут женщина неожиданно замешкалась. Даже после того, что они только что вместе испытали, сейчас она по-прежнему выглядела девственницей и неуверенно переминалась с ноги на ногу, словно и вовсе не собиралась с ним спать.

Только сегодня утром Джон понял, отчего она колебалась. За последние две недели они чуть ли не каждую минуту проводили вместе, но, в сущности, по-настоящему так и не были знакомы. Не был он ее мужем — вот в чем дело. А был всего лишь мужчиной, с которым женщина ложится в постель впервые. Где-то в глубине души он знал об этом с самого начала. Но не придал значения этому слабому, едва слышному внутреннему голосу. Он как будто не желал слышать никаких намеков на ее счет от своего затуманенного сознания. Поэтому, не обращая внимания на угрызения совести по поводу того, что он совершает ошибку, Джон увлек ее за руку на постель рядом с собой.

— Ложись.

— А как ты… ведь у тебя гипс?

— Все будет хорошо.

Джон помог ей улечься на спину, снял с нее рубашку, не в силах больше ждать, швырнул на пол. Потом, покрывая поцелуями грудь, живот, дошел до лона, все еще горевшего от предыдущего оргазма.

Глядя ей прямо в глаза и не в состоянии оторваться, Джон взял ее за руку и медленно потянул к себе. На какое-то крошечное мгновение она снова заколебалась, но затем; ощутив восставшую плоть, провела по ней. Еще и еще раз.

Тяжело дыша от возбуждения, он раздвинул ее бедра и опустился между ними. Он заметил светло-розовый шрам от кесарева сечения, тянувшийся к животу и уходивший прямо в светлые завитки волос на лобке. Нахмурившись, кончиками пальцев провел по шраму — точно так же, как когда-то, оказавшись впервые в этом доме:

— Ты уверена, что это… Тебе не повредит?

Она улыбнулась и ласково погладила по груди:

— Не беспокойся.

Из-за гипса на ноге ему пришлось держаться исключительно на руках. Джон с нарочитой медлительностью начал входить в нее, не сводя глаз с ее просветленного лица.

Погрузившись до самого конца, взял ладонями ее лицо и вновь страстно поцеловал в губы. Оторвавшись, наконец, от Кендал и снова заглядывая ей в глаза, он едва слышно прошептал:

— А ведь ты лгала мне.,

Она быстро и озадаченно посмотрела на него.