Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 3) - Ю Фельштинский

Бесстрашно проводимая рабоче-крестьянская революция есть самая грозная наша артиллерия, которая бьет одновременно и по Чан Кайши, и по Чжан Цзолиню, и по империалистам, и - в первую голову - по Тан Шенчи и всей вообще своре уханских реакционеров. Разгром помещиков и контрреволюционного офицерства в Ухане, - смелый, решительный, массовый разгром, - окажет непосредственное заражающее действие на войска Чан Кайши и Чжан Цзолиня и на крестьянские массы в тылу этих войск. Мы можем создать настоящую революционную армию только из недр аграрной революции, совершаемой под руководством рабочих. Ни Тан Шенчи, ни Чан Кайши, ни Чжан Цзолинь не смогут создать в этих условиях крепкой и устойчивой военной силы, - несмотря на всю свою технику и обилие офицерства, Иностранные империалисты окажутся, в свою очередь, тем слабее и бессильнее, чем меньше мы будем заигрывать с их внутренними агентами, уговаривая этих последних, цепляясь за них и оставляя им тем самым свободное поле действия-Солдаты и матросы империализма тем сильнее подвергнутся действию китайской революции, чем глубже эта последняя всколыхнет массы, чем беспощаднее расправится с врагами народа.

- "Но разве же мы против аграрной революции?" (голос Бухарина и К°).

Кто пытается совершить революцию рука об руку сперва с Чан Кайши, потом с Тан Шенчи, теперь с Ван Тинвеем; кто подчиняет компартию сперва Чан Кайши, потом Ван Тинвею, кто отвергает Советы, как недопустимые в тылу генеральских армий, - тот является на деле противником аграрной революции или, по крайней мере, величайшей помехой на ее пути.

IV. Еще раз о природе китайской революции

Какова была исходная позиция оппортунистической линии Сталина-Бухарина в китайском вопросе?

Исходная позиция состояла в том, что сущность китайской революции каковой сущности не понимает будто бы оппозиция, - составляет борьба против иностранного империализма. Из этого элементарного и бесспорного положения делался, однако, в корне ложный вывод. Давление иностранного империализма, по мысли Сталина-Бухарина-Мартынова, сплачивает будто бы воедино различные классы Китая, создавая возможность "блока четырех классов и даже особого некапиталистического правительства четырех классов (Мартынов, Рудзутак, Калинин и др.).

Именно вследствие того, что внутренние политические противоречия смягчаются (будто бы) империализмом и подчиняются потребностям борьбы с "внешним" насилием, - на самом деле империализм обостряет основные антагонизмы, - произошло то чудо, что старая теория Марты

нова, столь позорно провалившаяся в 1905-1917 гг., оказалась как раз сшитой по китайской мерке. Мартынов с удовольствием узнал, что он, в сущности, всегда был большевиком - только не для России, а для Китая.

Что касается рабочего и крестьянского (аграрного) вопросов, то Мартынов предлагал в "Коммунистическом Интернационале" - в интересах экономии национально-революционных сил, - разрешать все социальные конфликты путем арбитражных комиссий. Это правомень-шевистское идиотство безнаказанно выдавалось за большевизм.

"Классический" ход старых буржуазных революций состоял в том, что пролетариат помогал буржуазии сесть в стремена, а затем она отбрасывала его ударом ноги по голове. Именно таков был и остается еще и сегодня ход китайской революции. Чтобы обеспечить этот классический ход, понадобились, в соответствии с новой эпохой, новые средства. В этом буржуазии огромное содействие оказали теория и практика Сталина-Бухарина-Мартынова, которые, вопреки своим намерениям, помогли и помогают буржуазии скрывать классовый характер ее руководящей партии. Киткомпартию обязали и обязывают подчиняться Гоминдану, вплоть до отказа с ее стороны от критики сун ятсенизма, т. е. мелкобуржуазной теории, которая в руках крупной буржуазии стала могущественным контрреволюционным орудием против пролетариата.

Классовую борьбу превратили в абстракцию. Неизбежность предательства буржуазии в национальной революции превратили в пустую фразу, не имеющую никакого отношения к проводимой наделе политике. Всеми силами и средствами помогали китайской буржуазии политически подчинить себе пролетариат, сесть при его помощи в стремена и отбросить пролетариат ногою. А когда это случилось, Бухарин имел печальную смелость заявить: "Мы это всегда предвидели". Не клевещите на себя, ничего этого вы не предвидели! Вы надеялись на то, что путем махинаций "используете" буржуазию и выбросите ее, как "выжатый лимон". Ваше действительное предвидение разбилось вдребезги о классовую борьбу.

Пытаться оправдать мартыновскую политику ссылкой на северный поход*, который де пробудил движение рабочих и крестьян, значит только выпячивать свою несостоятельность, подчеркивать свое банкротство. Капиталистическое развитие вообще "пробуждает" массы, из чего для революционеров, однако, не вытекает блок с буржуазией. Классические буржуазные революции всегда поднимали массы, чтобы затем разгромить и закабалить их. Коммунист, который уже после шанхайского и кантонского разгрома рабочих продолжает хвастать тем, что поход Чан Кайши пробудил массы, поступает как апологет буржуазии, а не как пролетарский революционер. Мы помогли буржуазии - на ее лад, т. е. по-буржуазному - пробудить массы; но мы ничем не помешали ей разгромить их. Такова именно была во всех классических буржу

* К слову сказать Сталин и Бухарин все время, т. е. до больших побед, выступали решительно против северного похода, а когда начались победы, забыли, кто и куда ведет поход.

азных революциях роль мелкобуржуазных радикалов. Мартыновщина и есть мелкобуржуазный радикализм, только запоздалый и гнилой, ибо мы живем в империалистскую эпоху.

Аграрное движение, менее пострадавшее непосредственно от переворота Чан Кайши, который в первую голову громил пролетариат, продолжало наростать, наперекор сталинской теории о превосходстве национального момента над классовым и о "блоке четырех классов", и несмотря на гениальное обещание Мартынова разрешить аграрный вопрос посредством арбитражных комиссий после совместной победы над империализмом. Пришлось в конце концов убедиться и признать факты: да, крестьяне ведут гражданскую войну против помещиков, чиновников, офицеров и ростовщиков, но справляясь, прописаны ли эти господа в Гоминдане.

Оппортунистическая линия Сталина-Бухарина, после беспомощных колебаний туда и сюда, описывает на этом месте резкий зигзаг: борьба с империализмом исчезнет; ее место занимает борьба с феодализмом. Аграрное движение провозглашается основным содержанием револю-ции. Все "своеобразие" китайской революции сразу рассыпается при этом прахом. Новый зигзаг знаменует растерянность и путаницу. Но, как мы сейчас увидим, это зигзаг в пределах оппортунизма.

В своей речи на Исполкоме Коминтерна тов. Сталин беспомощно пытался издеваться над тем, что оппозиция видит в таможенной проблеме одну из основных задач китайской революции. Это, видите ли, чиновничья точка зрения. Интересно было бы узнать, что собственно Сталин понимает под гнетом империализма в Китае? Очень похоже на то, что он пользуется готовыми словами, не вдумываясь в их содержание.

Под прикрытием военной силы империализм внедряется в Китай в виде готовых товаров, инвестированных в железные дороги и промышленность капиталов, в виде банков, увенчивающих внутреннее ростовщичество, в виде государственных займов, обеспечивающих выкачивание огромной доли национального дохода. Основой полуколониального положения Китая является его экономическая отсталость. Вторгаясь в Китай, иностранный капитал в известной мере толкает развитие страны вперед. За время империалистской войны достигнуты были в этом направлении огромные результаты, которые только и делают возможной самую постановку вопроса о гегемонии пролетариата в национальной революции. Но иностранный капитал воздействует на экономику Китая неравномерно. Толкая в известный момент одни отрасли вперед, он сознательно тормозит другие. Выкачивая гигантские прибыли, он задерживает внутренние накопления. В общем империализм сейчас тормозит и дезорганизует развитие производительных сил Китая, пользуясь для этого сочетанием экономических, политических и военных мер, Важнейшим орудием в его руках является в этом отношении таможенный аппарат. Полуколониальный характер Китая не в последнем счете выражается именно в том, что китайский народ или его имущие классы лишены возможности ограждать промышленное развитие

своей страны путем соответственных пошлин, без чего отсталая страна не может вырваться из отсталости. Дело идет об экономическом суверенитете Китая. Через низкие пошлины, навязываемые извне, мировой капитализм насильственно открывает дверь Китая для своих товаров. Самостоятельное промышленное развитие страны тормозится, кустарные промысла разоряются. Это ведет, в свою очередь, к загниванию сельскохозяйственного тыла, к росту избыточного населения и пауперизма. Наиболее злокачественным выражением загнивания является всесильное ростовщичество. Именно на этой почве поддерживаются, возникают вновь и вырастают кабально-крепостнические отношения. Источником их. для большей части страны, являются не пережитки феодализма в собственном смысле, а экономические отношения, порождаемые насильственной задержкой капиталистического развития. По линии борьбы с империализмом таможенная проблема является основной. Ничего этого Сталин не понял. Таможенный вопрос он берет как ведомственно-бюрократический вопрос, а не как вопрос взаимоотношения китайского хозяйства с мировым империализмом. "Долой неравноправные договоры!" Это и значит, прежде всего, долой таможенную несамостоятельность Китая.