Год под знаком гориллы - Джордж Шаллер

Или, как более кратко сказал Г. У. Корнер: «В конце концов, если он обезьяна, то единственная из всех, которая обсуждает, какой именно обезьяной он является».

Все это отнюдь не означает, что гориллы не могут общаться между собой. Доступные им средства связи вполне достаточны для их простого образа жизни. Все же способность одной гориллы передавать информацию другой строго ограничена существующей в данную минуту ситуацией. Они не могут сообщить о чем-то, что случилось вчера. В целом их система сигналов не на много сложнее той, которой пользуются собаки и другие млекопитающие. В пределах группы гориллы координируют поведение, главным образом при помощи движений и поз. Например, вожак, с решительным видом покидающий место отдыха группы, дает знать не только, что он уходит, но и направление, в котором он намерен двигаться. Горилла, желающая, чтобы ее почистили, просто подставляет нужную часть тела другому животному. Каждая горилла все время следит за остальными членами группы и делает то же, что и они. Применение голоса для связи, играющее столь важную роль в нашем обществе, у горилл является чем-то второстепенным. В течение целого дня животные на редкость молчаливы. За все время наблюдений я насчитал у горилл всего двадцать один более или менее характерный звук; из них часто употреблялось только восемь. Обезьяны ворчат и кряхтят, когда им хорошо; издают серию отрывистых похрюкиваний, когда группа разбредается в густых зарослях. Если их что-то раздражает, они хрипло ворчат или лают, а будучи рассерженны, они визжат и ревут. Все эти и другие звуки, видимо, служат просто выражением эмоций; они не издаются с целью сообщить что-то. Это не символы. Но члены группы знают, что те или иные ситуации вызывают определенные звуки, и в результате многие из них играют уже роль сигналов. Например, если самец-вожак вдруг взревет, остальные животные понимают, что поблизости есть какая-то опасность, и собираются вокруг него. Вообще, звуки привлекают внимание к тому, кто их издает, и тогда он может передать дальнейшую информацию позами и жестами.

Хотя число основных звуков, издаваемых гориллами, очень невелико, они существенно разнятся по тональности, силе и порядку, в котором они следуют один за другим. Эти вариации очень расширяют звуковой репертуар горилл. Реакция обезьян зависит не только от самого звука, но и от обстоятельств, при которых он издается, а также от того, кто его издал. Никто в группе не ошибется и не примет низкое, глубокое ворчание самца за ворчание самки. У одной самки была привычка пронзительно визжать всякий раз, когда я приближался к группе. Другие животные совершенно игнорировали ее предупреждения, даже тогда, когда ее не было видно; это указывает на то, что они узнают ее голос. Она явно слишком часто поднимала ложную тревогу. Один и тот же звук может иметь два разных значения, в зависимости от ситуации. Когда самки ссорятся, хриплое, отрывистое ворчание, издаваемое вожаком, заставляет их утихнуть. Однако, если самец издает такое же ворчание без явных на то причин, все на него оглядываются, а потом смотрят туда же, куда и он.

Отличительной чертой человека считается отсутствие у него точных инстинктивных реакций на определенные ситуации; именно отсутствие их позволило ему выйти из-под жесткого биологического контроля, под которым находится большинство животных, и в какой-то мере позволило ему самому управлять своей судьбой. Антрополог Эшли Монтегю выражает эту мысль следующим образом:

«Развитие умственных способностей все больше и больше освобождало человека от уз биологически предопределенных ответных реакций, от ограничивающего действия, производимого ими на его поведение. В процессе эволюции человека выигрывали не те особи, которые наилучшим или наиболее удачным образом инстинктивно реагировали на условия, в какие попали. Лучший шанс преуспеть и оставить после себя потомство был у тех, кто мог реагировать на данное положение разумно. Единственно, в чем мы можем быть по-настоящему уверены, это в высокой приспособительной ценности интеллекта как фактора физической и умственной эволюции человека. В процессе очеловечения значение инстинктивных импульсов постепенно отмирало и человек утратил почти все свои инстинкты. Из немногих оставшихся можно назвать автоматическую реакцию на внезапный шум и на неожиданно исчезнувшую опору; в остальном у человека нет инстинктов».

Думаю, никто не будет оспаривать того положения, что поведение человека во многом обусловлено той культурой, в которой он родился, что в результате образования, общественной наследственности он мыслит, ведет себя и совершает действия, которые в течение многих поколений считались правильными. Однако способность человека учиться у других, учиться на собственном опыте и модифицировать свои поступки таким образом, чтобы они соответствовали набору уже существующих правил, всего лишь маскирует врожденные качества его поведения. У человека еще сохранилось много инстинктов; причем один из самых примечательных и своеобразных — это способность улыбаться. Ребенок часто начинает улыбаться в месячном возрасте, если щекотать уголок его рта или когда он слышит различные звуки. На втором месяце жизни улыбающееся лицо вызовет у него улыбку.4 Реакция ребенка обычно вызывает ответную улыбку матери, что поощряет ребенка вновь улыбнуться. Этот самоподкрепляющийся механизм, очень важен для установления общения, связи между матерью и ребенком. Даже слепорожденные дети улыбаются в ответ на некоторые раздражители. Хотя улыбка как важный элемент общения свойственна только человеку, однако многие другие врожденные типы поведения общи и для человека и для человекообразных обезьян. Например, стремление швырять предметы или бить по ним в момент возбуждения; покорно съеживаться при угрозе; в определенном возрасте испытывать страх перед незнакомыми предметами.

И все же человекообразные обезьяны, как и другие животные, не полностью подвластны своим инстинктам. Ознакомление с новым и привычки играют важную роль в их жизни, в природных условиях значение этого трудно оценить с точностью, так как молодняк незаметно и постепенно обучается тому, что помогает ему приспособиться к своей группе и к окружающим условиям. Умение узнавать съедобные растения, знание путей передвижения группы, правильная реакция на звуки и жесты — все это, как и многое другое, несомненно, составляет часть групповых традиций горилл, основанных на опыте отдельных особей, передаваемом из поколения в поколение и образовавшем примитивную форму культуры (Слово «культура» здесь, как и по отношению к другим, пусть даже самым высокоразвитым животным, звучит неудачно, тем более что уже вскоре, говоря об австралопитеке, который, по мнению Шаллера, делал каменные орудия, он пишет, что, следовательно, тот уже был существом, обладавшим культурой в человеческом смысле этого слова.). Значение привычек для сообщества животных часто становится очевидным лишь при появлении каких-то новых черточек в поведении. Например, несколько лет тому назад синица лазоревка, европейская птица, родственная американской гаичке, выработала замечательный навык — умение открывать бутылки с молоком, оставленные у дверей, и пить сливки. Этот полезный навык был, видимо, приобретен несколькими синицами в разных местах и очень скоро распространился по всей Западной Европе.