Апостол, или Памяти Савла - Павел Сутин

– Не боязно, – сказал Севела. – Странно.

– Все умное и доброе – в нас, – сказал отец. – Все грязное и жалкое – в нас же. И не к чему оглядываться на Предвечного… Я сегодня много говорю, яники. Старый коммерциант стал болтлив…

– Никогда ты не был болтлив. Я думаю, что ты сейчас так говоришь со мной потому, что…

– Я так говорю с тобой! – перебил отец, – я так говорю с тобой потому, что тебе было худо, и ты устал. Я вижу, как непомерно ты устал. Я хочу укрепить своего яники… Послушай меня, родной мой. У всего, чего ты добился, есть цена. И это высокая цена. И всякий раз, когда тебя мучают сомнения, когда кажется тебе, что живешь неверно, пусто – оглянись назад. Ты выучился в Яффе, после – в романской Schola. Ты выучился на совесть. И служил ты эти годы на совесть. Недаром романцы произвели тебя в капитаны. Когда тебе плохо и пусто, оглянись назад и скажи себе: я живу на совесть… Яники, ты будешь служить, будешь расти в чине. Станешь совершать поступки. Чего только потом о тебе не наговорят! Скажут, что ты убивал людей своего народа, скажут, что ты лизал зады романцам… Я знаю людей – они все переврут. Тысячу раз переврут и насочиняют чуши! Про тебя скажут, что разорял дома, что был жесток. Переврут твое имя и твои дела. Скажут, что ты был родом из Киликии, или из Коммагена, или из Тарса, или из Газы… И никто твоего одиночества не вспомнит, и боли твоей не вспомнит. И чести твоей не вспомнит, и отваги… А тебе не должно быть дела до этого, яники! Живи свою жизнь и служи свою службу! Это люди, живые люди, грешные люди меняют мир. Одни люди меняют мир, а другие, много после, сочиняют предания. Я сейчас говорю выспренно, яники… Хочу тебя укрепить. Ты к таким годам подошел, когда совершают поступки. Ты одно помни всякий день: ничего нет выше и значимее, чем поступки. Не оглядывайся на Предвечного, не оглядывайся на людей. Сколько ты ума и совести получил от меня и от своего опыта – настолько и будут твои поступки достойны.

Рав Иегуда протянул руку, взял кружку, допил травяной отвар и с отвращением сказал:

– Какой, однако, дрянью поит меня твоя мать… Каждый вечер я вынужден глотать эти помои! А колени как болели, так и болят. Зимой болят сильнее.

Он отставил кружку и проворчал:

– А майорат отошел к тебе, и говорить тут больше не о чем…

…стемнело, в ворота опять постучал молодой Зокир. В этот раз он не стал кричать и бросать камешки в окна. Он мерно стучал медным кольцом в створку. Он стучал сильно и с равными промежутками. Поначалу Севеле показалось, что в соседнем доме вбивают в дерево гвозди. Севела сдвинул с плеча посапывавшую Иду и поднялся. Внизу он набросил на голые плечи трабею, спустился к воротам, открыл и сказал:

– Опять тебя майор послал?

– Адон майор велел вещи поднести, адон капитан. Вам ведь в поездку нынче.

– Воды хочешь?

– Выпил бы, адон капитан, – признался стражник и облизнул губы.

Севела подумал, что парню сегодня досталось. Досыта набегался по офицерским адресам парень.

– Иди в дом, – велел Севела.

Они с Зокиром вошли в дом. Парень сделал три шага по атриуму и застыл. Севела прошел на кухню, открыл ларь, достал ковригу и сыр.

– Иди сюда! – сказал он.

Парень, стараясь ступать тихо, вошел в кухню.

– Сядь, Зокир, – Севела кивнул на скамью.

Стражник осторожно присел на край скамьи и сложил руки на коленях.

Севела отрезал ломоть от ковриги, отломил большой кусок твердого, крошащегося сыра, положил еду на тяжелую глиняную тарелку. Потом нагнулся, снял массивную крышку погребца, вынул холодный кувшин с затейливой ручкой и налил кносского в толстостенный стакан из мутного стекла. Поставил стакан и тарелку перед парнем и сказал:

– Поешь, Зокир, бравый стражник. Гоняли-то тебя сегодня много, а покормить, поди, забыли.

– Точно так, адон капитан, – парень покивал. – И часу сегодня в резидентуре не находился… Вернулся под вечер – так котел пустой уже, даже сухарей не досталось. Натан мне смоквы дал, но тут адон майор зашел, живо, говорит, ступай за адоном Малуком, торбу поднеси. Так я и смоквы те забыл в кордегардии.

– Ешь, не болтай, – Севела сел напротив.

Парень благодарно посмотрел на Севелу и принялся уминать хлеб и сыр. Хлеб был хороший, мягкий – Ида пекла третьего дня. Зокир чавкал, отхлебывал из стакана. От еды и кносского парень сразу вспотел, на лбу выступили капельки. Севела сочувственно посмотрел на Зокира, встал, порылся в ларе, взял вяленую козлятину. Оторвал кусок сухого волокнистого мяса и положил перед парнем. Потом взял с полки глубокую миску с оливами, полил маслом из бутыли, поставил перед дуралеем.

– Благодарен вам, адон капитан… – невнятно проговорил парень, разжевывая мясо. Он с усилием сглотнул, отер замаслившийся рот и зачастил: – Благословен ты будь, Предвечный, за хлеб и плоды, и за плод виноградной лозы…

– Да поешь же ты, олух! – Севела вздохнул. – Будет время отмолить… Еще хочешь вина?

– Воды бы, адон капитан, не вина… – рассудительно сказал парень. – Коли Натан вино учует, так на выгребную яму велит, дерьмо вычерпывать… Он хоть и дружен с братом, а меня учит строго. Осоловею от вина, а мне еще бегать нынче.

И трех минут не прошло, как парень проглотил ячменную краюху, хороший кусок пахучего сыра, ломоть козлятины и горку олив с маслом. Севела одобрительно посмотрел на него и сказал:

– Если так биться будешь, как жрешь, хороший стражник из тебя получится, Зокир.

Он налил большой стакан воды и, перегнувшись через стол, хлопнул парня по румяной щеке.

Стражник виновато улыбнулся и вытер руки о тунику.

– Так оголодал, адон капитан… – сказал он. – В животе грызло… Благодарен вам навечно, адон капитан.

– Имя напомни, – благосклонно велел Севела.

– Гума! – браво ответствовал парень и рыгнул. – Гума Зокир, адон капитан!

– Вот что, Гума, – молвил Севела. – Сейчас сопроводишь меня до резидентуры, а после будет тебе важное поручение.

– Слушаю, адон капитан! – истово сказал парень, добрал грязными пальцами из тарелки оставшийся комок сыра и быстро сунул в рот.

– Дело будет необычное. Натану докладываться не надо. И даже адону майору нельзя докладываться. Ты про мой статут слышал?

– А как же, адон капитан… Ваш статут особенный. И брат рассказывал, и Натан… Самые важные дела в резидентуре за вами и за адоном Минушем.

Тут парень запнулся, заморгал и пролепетал:

– Ну… Да… Пал адон лейтенант Минуш… Он вашим другом был, про то знаю…

– Мой статут таков, что я вправе самолично отправлять стражников с поручениями! Я адону майору не докладываюсь. А иной раз и адону Светонию не докладываюсь. Ты видел, что в резидентуре нынче гости?

– А как же! Прислана центурия суб-капитана Траяна. Для истребления зелотов, что укоренились в окрестностях Тира.

– Верно, – кивнул Севела. – Это тебе Натан рассказал?

– Так, адон капитан, с утра резидентура – как базар! Все гудит, офицеров созывают, я бегаю по адресам, ноги сбил… Уж известно все. А с суб-капитаном Траяном пришли такие люди – один к одному. Не люди – волки! Амуниция как у легионариев, кони холеные. Плохо придется тирским зелотам.

– Адон Траян передан мне под начало, – веско выговорил Севела. – Резидентура в эти дни совершит важное дело. Хочешь, возьму тебя в это дело?

– Еще бы, адон!.. Нусим так и говорил – держись адона капитана. Коли при нем будешь, так в чине повысишься.

– Тогда слушай. Сейчас выдам тебе жетон. Возмешь в конюшне лошадь. В седле хорошо сидишь?

– Нусим хвалил, – хвастливо сказал парень.

– Я дам тебе письмо. Поскачешь в Тир. Найдешь там рав Менахема бен Юта, доставишь ему это письмо… Менахем бен Ют, запомни!

– Менахем бен Ют, – повторил парень.

– Сможешь добраться до Тира?

– Доберусь, – уверенно сказал парень. – Коли с жетоном, так мне всякий укажет. Я до Каны дорогу знаю. А там уж укажут…

– Повстречаешь романский патруль – покажи жетон. Сроку тебе два дня. Сможешь доскакать до Тира за два дня?

– Смогу, адон капитан! – выдохнул парень и восхищенно уставился на Севелу. – Все сделаю! Тайное поручение, адон?

– Тайное и важнейшее, парень! Я долго раздумывал, какому человеку поручить. Ты мне нравишься. Старателен, брат в Службе… Полагаюсь на тебя.

– Все сделаю, адон капитан! – прошептал парень. – А в капралы произведут за это? Нусим-то – капрал…

– Бери выше, за такое в триарии произведут, – уверенно сказал Севела. – Сделай все, как велю. Менахем бен Ют живет в квартале за верфями, два сына у него… В Тире его знают, найдешь. Лошадь береги. Коли загонишь лошадь – до Скифополя подстав нет. Дам тебе лист следования, в Изрееле предъявишь на подставе, сменишь лошадь. Сил хватит у тебя? Не хвались, подумай! До Тира двести миль.

– Смогу, – пообещал парень таким голосом, что Севела увидел, что молодой Зокир сдохнет в седле, но доедет до Тира за два дня.