Речные заводи (том 1) - Ши Най-Ань

– А учителя Гун‑Сунь Шэна, мы попросим занять третье место! – продолжал Линь Чун.

– Ну, так не годится! – вмешался Чао Гай. – Если вы будете и других силой назначать на высшие должности, то я вынужден буду отказаться от предложенного мне места.

– Вы не правы, брат Чао Гай! – возразил Линь Чун. – Имя учителя Гун‑Сунь Шэна хорошо известно всему вольному люду. Он большой знаток военного искусства, а кроме того, обладает чудодейственной силой – вызывать ветер и дождь. Кто же может сравняться с ним?!

– Я хоть и знаком немного с магией, однако не обладаю талантами, которые необходимы, чтобы спасти мир, – сказал Гун‑Сунь Шэн. – Как же могу я занять место, которое по праву принадлежит вам, предводитель!

– Вы доказали свое высокое искусство, одержав победу над врагом. Поистине говорится: «У треножника три ноги и ни одной меньше». Вот я и считаю, что место это должны занять вы.

Пришлось и Гун‑Сунь Шэну уступить настояниям Линь Чуна и занять в стане третье место. Но когда Линь Чун собрался отдать следующую должность, все трое – Чао Гай, У Юн и Гун‑Сунь Шэн – вмешались и стали возражать против такой несправедливости.

– Мы, господин предводитель, – заявили они, – подчинились вашему требованию, когда вы говорили о треножнике, и заняли первые места. Но если вы будете так поступать и дальше, то мы решительно отказываемся от своих мест.

Втроем они начали усаживать Линь Чуна на четвертое кресло, и ему ничего не оставалось, как подчиниться их требованиям.

– Теперь попросим предводителей Ду Цяня и Сун Ваня занять свои места, – сказал Чао Гай.

Но те решительно отказались и стали упрашивать Лю Тана занять пятое место. Следующие три места заняли по старшинству братья Юань. Девятое место досталось Ду Цяню, десятое – Сун Ваню и одиннадцатое – Чжу Гую. С этого момента вся власть в стане Ляншаньбо перешла в руки одиннадцати удальцов. Все восемьсот разбойников явились, чтобы выразить свою покорность, и выстроились перед своими вождями в два ряда. Обращаясь к ним, Чао Гай сказал:

– Сейчас, когда все вы собрались здесь, сообщаю вам, что наставник Линь Чун предложил мне стать предводителем стана. У Сюэ‑цзю назначен советником и вместе с Гун‑Сунь Шэном будет ведать военными делами, а Линь Чун и другие вожаки будут сообща управлять нашим лагерем. Каждый из вас останется на месте и будет добросовестно выполнять свой долг, заботиться об охране и поддержании порядка в стане. Вы должны отдать все свои силы справедливому делу, ради которого сюда собрались.

Затем он распорядился привести в порядок лагерные помещения и расселил братьев Цань. Когда все было сделано, он приказал принести захваченные ими драгоценности, а также его собственные ценности и деньги, взятые из поместья, и в присутствии всех наградил младших военачальников и всех разбойников.

Затем он велел зарезать корову и лошадь и принес жертву духам неба и земля в честь их нового союза. Вожди долго пировали и разошлись лишь с наступлением ночи. На следующее утро пир возобновился и продолжался несколько дней подряд.

Когда празднество закончилось, Чао Гай позвал к себе У Юна и других военачальников. Они решили приступить к изготовлению необходимого для обороны оружия – пик, мечей, луков, стрел, брони и шлемов, а также починить вое амбары, пополнить продовольственные запасы и обновить укрепления. Были приведены в порядок все лодки, люди стали обучаться водному бою. Но речь об этом пойдет впереди.

Однажды, подумав о том, как тепло и заботливо относится к людям Чао Гай, какой он бескорыстный и справедливый человек, Линь Чун вспомнил о своей жене, оставшейся в столице. Он не знал даже, жива ли она. Предавшись горестным думам, Линь Чун пожаловался Чао Гаю на судьбу и поведал ему свою печальную историю.

– Когда я прибыл в горный стан, – начал он, – я захотел взять сюда и жену. Но, увидев, что за человек Ван Лунь и как трудно с ним ужиться, не решался даже заговорить об этом, а потом и вовсе отказался от этой мысли. Жена моя осталась в Восточной столице, и я не знаю, жива ли она.

– Почтенный брат мой, – отвечал Чао Гай, – если у вас есть супруга в столице, почему бы вам не привезти ее сюда, чтобы жить вместе? Поскорее напишите письмо, и мы пошлем за ней человека. Вот это будет превосходно!

Линь Чун тотчас же написал письмо, которое поручили доставить в столицу двум самым преданным ему разбойникам. Месяца через два посланцы возвратились и доложили:

– Прибыв в Восточную столицу, мы сразу же разыскали дом, в котором проживал тесть предводителя Линь Чуна, и узнали, что произошло. Гао Цю так усиленно домогался для своего сына жены предводителя Линь Чуна, что она вот уже полгода как удавилась. Тесть же – наставник Чжан – от горя и страха заболел и полмесяца тому назад умер. В живых осталась лишь служанка Цзинь‑эр, которая вышла замуж и вместе с мужем живет в хозяйском доме.

Посланцы сообщили еще, что справлялись у соседей, и те подтвердили, что все это так и было. Лишь окончательно убедившись в достоверности этих сведений, посланцы вернулись в горный стан.

Когда Линь Чун услышал это сообщение, из глаз его полились слезы, но он постарался скрыть их и с этого момента вырвал из сердца всякие воспоминания о семье. Принесенное известие опечалило также Чао Гая и всех остальных, – они тяжело вздыхали, сочувствуя горю товарища, и старались не упоминать об этом. Все были поглощены военными занятиями, проводившимися каждый день, – людей готовили к предстоящему сражению с войсками.

И вот однажды, когда все военачальники собрались в зале совещаний и обсуждали дела стана, вошел разбойник и доложил, что из областного города Цзичжоу посланы войска численностью около двух тысяч человек, пеших и конных. Воина уже погрузились на лодки, которых не меньше пятисот, больших и малых, и стоят в деревне Шицзецунь.

Сообщение это сильно встревожило Чао Гая, и он, обращаясь к военному советнику У Юну, сказал:

– Правительственные войска уже здесь. Что делать?

– Не беспокойтесь, – сказал с улыбкой У Юн. – Кое‑что я уже предпринял. Недаром говорили в древности: «Земляная плотина защитит от наводнений, хороший полководец – от вражеских полчищ».

Он тут же подозвал братьев Юань и о чем‑то долго с ними шептался. Затем пригласил Линь Чуна и Лю Тана и им также растолковал, как действовать, и, наконец, отдал кое‑какие распоряжения Ду Цяню и Сун Ваню.

Надо сказать о том, что правитель области Цзичжоу послал в Ляншаньбо отряд в тысячу человек во главе с начальником Хуан Анем и чиновником из управления по борьбе с разбойниками. Захватив все имеющиеся в окрестностях лодки и согнав их в залив близ деревни Шицзецунь, они разместили в них своих людей и двумя колоннами двинулись к разбойничьему стану.

Обратимся теперь к военачальнику Хуан Аню. Погрузившись в лодки, люди его, размахивая флагами, с боевым кличем двинулись к Цзиньшаганю. Когда они были почти у цели, то вдруг услышали, что где‑то затрубили в рог.

– Никак в рог трубят? – сказал Хуан Ань, прислушиваясь, и тут же приказал своим воинам остановиться.

Вскоре они увидели вдалеке три лодки, которые плыли им навстречу. В каждой лодке было по пять человек: четверо сидели на веслах, а пятый стоял на носу. Одеты все были одинаково: халаты из красного вышитого шелка и темно‑коричневые повязки на голове; каждый из них держал пику с зубцами.

Кто‑то из воинов Хуан Аня узнал среди плывших в лодках братьев Юань и доложил об этом военачальнику.

– Эй, люди! – крикнул Хуан Ань. – Вперед! Во что бы то ни стало схватить этих троих разбойников!

Все пятьдесят лодок Хуан Аня со страшным шумом ринулись вперед. В этот момент со встречных трех лодок послышался пронзительный свист, и они повернули обратно.

Военачальник Хуан Ань, вращая в руках копье, кричал своим воинам:

– Держите разбойников! За наградой дело не станет!

Три лодки быстро удалялись, осыпаемые стрелами преследователей. Люди, сопровождавшие братьев Юань, легли на дно и укрылись шкурами чернобурых лисиц, защищаясь от стрел. Лодки Хуан Аня неслись во весь дух на расстоянии двух‑трех ли от врага, когда у кормы Хуан Аня вдруг появилась маленькая лодка, с которой ему кричали:

– Остановитесь! Наши люди, гнавшиеся за разбойниками, убиты и потоплены, а лодки захвачены.

– Как же они попали к ним в руки? – удивился Хуан Ань.

– Когда мы плыли, мы увидели вдали две лодки, – отвечали они. – На каждой лодке было по пять человек. Мы стремглав ринулись вперед, однако не успели проплыть и трех‑четырех ли, как оказались в каком‑то заливе в окружении семи или восьми маленьких лодок, появившихся неизвестно откуда. С этих лодок на нас, как саранча, посыпались стрелы. Мы тут же повернули обратно, но, достигнув узкого пролива, увидели человек тридцать разбойников; они перекинули с одного берега на другой канат из бамбука и таким образом заградили путь. Когда же мы подплыли к канату, пытаясь что‑нибудь предпринять, в нас с берега полетели бутылки с негашеной известью и камни. Нашим воинам, находившимся в лодках, не оставалось ничего другого, как броситься в воду, спасая свою жизнь. Лишь некоторым удалось выбраться на берег, но когда мы вышли на дорогу, то увидели, что ни людей, ни лошадей, которых мы там оставили, уже нет. Лошадей разбойники угнали, а охранников перебили и побросали в воду. С трудом мы отыскали в камышах маленькую лодочку и поспешили к вам доложить о случившемся.