«Номер один» - Бен Элтон

— Разве джинсы и черные рубашки не лучше? — спросил главный из группы «Парень». — Мы хорошо смотримся в джинсах и черных рубашках.

Челси уверила их, что продюсерам виднее и что они наденут спортивные костюмы.

В тот вечер появление группы на сцене сопровождалось громом приветствий. Гэри и Бэри приложили особые усилия во время рекламной паузы, и к тому моменту, как ребята вышли на сцену, заведенную толпу вполне можно было убедить выбрать группу «Парень» в лидеры, за которыми она двинулась бы завоевывать Польшу.

— Я бы хотел представить вам очень хороших парней, — сказал Родни, играя свою роль «наставника». — Они отмотали срок, они отработали положенное и набили шишки. Теперь настал их момент. С огромной гордостью представляю вам будущую сенсацию, группу «Парень»!

Группа «Парень» появилась не сразу. Сначала зрители увидели их интервью, в котором они с торжественными и скорбными лицами говорили о своей долгой, долгой борьбе в мире рок-н-ролла.

— Мы отработали положенное, — сказал один.

— Мы отмотали срок, — сказал другой.

Они стояли все вместе на фоне мрачной стены, глядя в сторону вентилятора, словно воины, которые сейчас вытащат свои мечи, чтобы защищать свободу и слабых.

— Это наш шанс, — сказал один из них.

— Наш самый главный шанс, — сказал парень, сидевший рядом с ним.

— Это наш шанс, — повторил первый.

— Наш самый главный шанс, — снова сказал второй.

Челси смогла убедить только двух участников группы сказать эти слова, но Кельвин исправил дело, прогнав кадры два раза подряд.

— Мы заслуживаем этого. Победа будет за нами, и мы вцепимся в нее восемью руками, — сказали все участники группы. — Этот вечер принадлежит группе «Парень».

Неудивительно, что тщательно смонтированная, мучительная демонстрация самоуверенности еще сильнее охладила и без того совершенно неудовлетворенную публику. Причем эта похвальба выглядела особенно неприятно по сравнению с предшествовавшими ей привычными извинениями принца:

— Я полагаю, что снова спою просто ужасно, и мне стоит как следует врезать по уху, и, возможно, это единственное, чего я заслуживаю, и будет огромным для всех облегчением.

Группа «Парень» появилась на сцене в спортивных костюмах с искусственными бриллиантами на фоне отрепетированных приветствий, и исполнила попурри с чувством, но без харизмы, которую привносил в свои песни Элвис Пресли.

Когда, как и планировал Кельвин, они заняли последнее место (рядом со Сьюки), он был безжалостен.

— Да-а, ребята. Это было совершенно ужасно, отвратительно до судорог, — сказал он.

— Кельвин! — запротестовал Родни.

— Да, Родни, это так! — ответил Кельвин. — А правда, Родни, заключается в том, что в основном винить нужно тебя. Ребята и так не фонтан, но ты выставил их просто в ужасном свете…

— Я признаю, что эта песня была слишком сложна для них… — пробормотал Родни.

— Эта песня? — в ужасе переспросил Кельвин. — Здесь было семь песен, приятель, и все они были слишком сложными для них.

Берилл была согласна.

— Ребята, — прохрипела она голосом, за который, в этом она была глубоко уверена, ее обожала вся нация, — вы знаете, что я ужасно люблю вас, и вы такие сексуальные, что страшно делается, но эта песня была слишком сложной, эти песни были слишком сложными для вас. Нельзя переплюнуть Короля.

Наконец Кили дала слово Родни, судье-«наставнику».

— Ребята, мне показалось, что вы отлично спели. Вы настоящие звезды. Даже суперзвезды, и, что бы ни случилось здесь сегодня, у вас впереди большая карьера. Вы вчетвером можете стать новой группой «U2».

Ну а дальше судьи отсеяли группу «Парень», и те сразу же канули в безвестность.

Эмма и Шайана

Поскольку Кельвин был очень занят еженедельной прокруткой шоу в прямом эфире, у Эммы оказалось много свободного времени. Конечно, у нее была работа и друзья, но по-настоящему она хотела быть только с Кельвином и в его отсутствие незаметно для себя начала думать о шоу. Особенно часто ее мысли возвращались к Шайане. Кельвин к этому времени уже совершенно забыл о девушке; она была просто одной из сотен разочарованных людей, которые мелькнули на шоу «Номер один», а затем навсегда исчезли. Но Эмма не могла забыть ее. Напротив, она все чаще и чаще вспоминала о ней.

Кельвину пришлось много работать над монтажом эпизода, где Шайану выгоняли из «поп-школы». Реакция оскорбленной девушки была слишком злой и страстной даже по меркам шоу «Номер один», и к тому же она использовала слово «блядский», которое было лингвистическим табу на телевидении. Эмма попросила показать ей весь сюжет и нашла его очень тревожным. Просмотрев его несколько раз, она не удивилась, обнаружив, что не может выбросить из головы злобную, ядовитую вспышку девушки.

«Мне некуда идти. Я планировала свою жизнь только до этого момента».

Эмма явно ошиблась в первоначальной оценке Шайаны. Она отметила ее только как жертву, но теперь стало очевидно, что та способна быть и агрессором. Жертвенность придала ей сил.

«Разве вы не понимаете? Господь создал меня для этой цели, — повторяла Шайана на пленке. — Кто вы такие, чтобы спорить со словом Господа?»

Эмма знала достаточно о неуравновешенных личностях и в полной мере осознавала, что воля Господа — распространенная мотивация у убийц-лунатиков и что любой человек, утверждающий, будто он получает приказы непосредственно от Всемогущего, вызывает большие подозрения.

«Но мы еще встретимся, вонючий Кельвин Симмс».

Четвертая неделя

На четвертой неделе Кельвин обратил внимание на Стэнли, храброго отца-одиночку.

До этого момента судьи отзывались о Стэнли только с восхищением, возвеличивая его как нового Синатру или Дина Мартина. В первую неделю Стэнли спел «Ain't That A Kick In The Head», во вторую «Mack The Knife», а в третью «It Was A Very Good Year». На шоу «Номер один» существовала привычная политика давать всем участникам старше тридцати пяти лет песни пятидесятых и начала шестидесятых годов, а сварливым старушкам — песни эпохи короля Эдуарда.

Успех выступления Стэнли на третьей неделе по масштабу мог сравниться с провалом попурри Элвиса Пресли в исполнении группы «Парень». Костюмеры одели Стэнли в смокинг и небрежно повязали ему галстук-бабочку. Отдел музыкального сопровождения выделил ему толпу роскошных виолончелисток, которые все без исключения появились в маленьких черных платьях. Режиссер осветил сцену в романтически-грустных тонах (которые ярко контрастировали с наглой постановкой группы «Парень» в стиле Вегаса), а видеорежиссер как можно чаще показывал Берилл, которая замерла от восторга, готовая расплакаться и броситься ему на шею. Все сработало превосходно, и, когда тридцативосьмилетний мужчина исполнял «It Was A Very Good Year», знаменитую песню о размышлениях зрелого человека, было почти невозможно не поверить, что он действительно прожил долгую и разнообразную жизнь, полную волнений и романтики, и бродил по волшебному миру Америки середины XX века.

К концу последнего куплета Стэнли сошел со сцены. Его дети были тщательным образом усажены в первом ряду, и он спел последнюю строчку своей младшей дочке, покачивая ее на коленях. Певец явно давал понять: не важно, сколько пыльных дорог прошел одинокий трубадур, ради детей это стоило сделать.

Студия взорвалась бешеными аплодисментами. Кили еле удалось призвать зрителей к порядку, чтобы перейти к серьезному делу — комментариям судей. Кельвин заявил, что он очарован, и сообщил Стэнли, что тот сделал эту песню. Родни согласился и добавил, что с профессиональной точки зрения Стэнли может запросто стать самым лучшим эстрадным певцом в истории звукозаписи и что он в скором времени будет выступать в Ройял-Алберт-Холле.

Берилл вскочила со своего места и, присоединившись к Стэнли и его детям, обхватила его за шею руками и поцеловала.

— Как мама, — крикнула она, — как женщина и как старая рокерша я умею видеть настоящие чувства, и, Стэнли… ты настоящий! Ты мужик. Ты мужественный, Стэнли, и не позволяй никому утверждать обратное, потому что ты такой талантливый и сексуальный, что страшно делается.

Затем Берилл, как всегда, не сумев сдержать свою глубоко вульгарную натуру и полагая, что популярность делает ее неуязвимой, повернулась к камере и буквально заорала:

— Эй, ты видишь нас, бывшая жена Стэнли? Кто бы ты ни была, зараза! Каково это, знать, что ты потеряла такого героя? Этого супермужика? Ты просрала его, детка, и ты знаешь это, потому что теперь его хочет каждая женщина! Я знаю, что я хочу его. Я знаю, что хочу дать ему! Плевать на «очень хороший год», как насчет очень хорошего секса!

— Спасибо, Берилл! — быстро сказал Кельвин, нажав на аварийную кнопку, которая подавала сигнал видеорежиссеру немедленно убрать с экрана того, кто в этот момент на нем был. Несмотря на то что этот прибор изредка использовался при других обстоятельствах, его называли «кнопкой Берилл». — Да. Большое тебе спасибо, Берилл, — продолжил Кельвин. — Не забывай, у нас семейное шоу.