Великое плавание - Зинаида Шишова

Несмотря на то что здешние воды грозили подводными рифами и мелями, или, вернее сказать, именно поэтому, господин решился направить сюда свои суда. Согласно описанию Марко Поло и Мандевилля, обилие островов, рифов и мелей и предвещает приближение к берегам Катая.

22 мая мы приплыли к безлюдному острову.

На следующий день, плывя дальше, мы встретили каноэ с дикарями, ловившими рыбу. Я с интересом приглядывался к их лицам, ища в них особенности, описанные венецианцем, но нигде не заметил ни желтого цвета кожи, ни узких косых глаз. Волосы они заплетали в косы и свертывали жгутом на макушке.

Их способ ловли рыбы обратил на себя наше внимание. Дикари употребляли для этого крупную, особой породы рыбу, так же как в Европе употребляют сокола на охоте. Ее на веревке спускали в воду. И благодаря особым придаткам она хватала других, более мелких рыбешек; после этого рыбу с ее добычей поднимали в лодку.

Встреченные нами жители все без исключения подтверждали, что берега Кубы бесконечно простираются на запад, и после этого даже самые маловерные перестали сомневаться в том, что мы находимся у берегов материка.

Как я мог не разделять восторгов адмирала по поводу этого открытия! Подумать только, сбылись наконец мечтания его бессонных ночей! Никакие беды и напасти не должны теперь нас смущать. Пускай волнуется мятежное население Эспаньолы — великое открытие адмирала заставит замолчать его недругов. Может быть, сейчас, когда адмирал почувствовал свою правоту и силу, к нему вернется его прежняя непреклонность и убежденность и он отстранит проклятого Охеду от управления крепостью?

Так как еще 11 мая мы, сойдя на берег, получили достоверные сведения о четырех людях — трех индейцах и одном белом, — которые в лодке двигались вдоль берега Кубы к западу, то мечтам адмирала представилась такая картина: мы пристаем к берегам Катая; где-то здесь обосновался уже и Орниччо и вошел в доверие к здешним жителям; через его посредничество мы завязываем с ними дружеские отношения. Мы представляемся самому Великому хану, и он поручает нам завоевать какую-нибудь отдаленную богатую и непокорную область. Мы возвращаемся на Эспаньолу и, собрав большое войско, нападаем на непокорных и возвращаем их под власть хана. В награду он отдает эти земли адмиралу, и не кто иной, как Орниччо, преподносит ему золотую корону.

«Мавр не может ошибаться!» — говорил господин.

«Все это слишком прекрасно, чтобы быть исполнимым», — думал я, но мало-помалу и мне начинало казаться, что в мечтах адмирала ничего невозможного нет.

Мы продолжали идти на запад. Язык туземцев уже перестал быть понятным нашему переводчику, и объяснения с местными жителями приносили очень скудные сведения о том, что нас ожидает в дальнейшем.

Вид окрестных берегов резко изменился. Вместо гористых склонов, покрытых густыми лесами, нашим глазам представились огромные унылые, безлюдные отмели. Воды в этих местах были такие мелкие, что наши суда ежеминутно задевали дно или подводные камни; поэтому нам часто приходилось высаживаться на берег и заниматься починкой каравелл.

Между тем наши запасы смолы иссякли, а здесь не было деревьев, из которых можно было гнать смолу. Поэтому суда наши то и дело давали течь, взятые в путь сухари промокли и заплесневели, а другой пищи мы не видели.

Матросы уже больше не возвращались на корабль, обремененные припасами. Делая разведки на берегу, мы уже не встречали источников со свежей водой. Отсутствие хорошей питьевой воды и плодов привело к тому, что среди нашей команды вспыхнула цинга.

Так как мы были голодны, нам пришлось употребить в пищу черепах, хотя это и нечистые животные, а также и голубей, хотя эту святую птицу запрещено есть. Адмирал сказал, что господь бог простит нам это прегрешение, ибо мы принуждены к этому обстоятельствами.

На низменных и сырых берегах мы не встречали признаков жилья, но в отдаленных горах можно было различить огни, дымки и движущиеся фигуры. Однако расстояние до гор было велико, а матросы наши слишком ослабели от голода и болезней, чтобы предпринять такое путешествие. Береговая линия стала заметно сворачивать к юго-западу.

«Когда береговая линия Азии начнет сворачивать к юго-западу, — сказано у Мандевилля, — откроется Золотой Херсонес древних, ныне называемый полуостровом Малаккой».

Еще немного усилий, и мы добьемся славы, перед которой побледнеют жалкие открытия португальцев. Высадившись, мы увидели на берегу остатки костра, а на песке — явственные отпечатки ног. Виденные нами следы вели в глубь острова; видно было, что по песку тащили какой-то тяжелый предмет, может быть лодку. Вот, идя по этим следам, мы несомненно догнали бы Орниччо.

Встретив на берегу дикаря, жалкое хилое создание, мы вступили с ним в объяснения и из его знаков узнали, что местные жители питаются морской травой и морскими улитками и что в этих местах побывала лодка с четырьмя людьми. Из них одна была женщина, а один — человек с белой кожей. Мы порядком намучились с индейцем, пока добились от него толку.

Дикарь привел с собой жену, такое же малорослое, хилое существо, и она знаками подтвердила, что высадившиеся здесь люди взяли лодку на плечи и отправились вверх по берегу по направлению к горам.

Услышав объяснения индейцев, адмирал решил немедленно послать на поиски Орниччо отряд, но люди нашей команды были так измучены болезнями и голодом, что на них жалко было смотреть.

Вечером этого дня господин позвал меня к себе в каюту.

— Франческо, любишь ли ты своего друга настолько, чтобы одному отправиться на поиски его? — спросил он. В первую минуту мысль о том, что я один окажусь в этих диких местах, испугала меня, но я молчал, ожидая, что скажет адмирал дальше.

— Настаивать на высадке нескольких человек я не берусь, — продолжал он. — Эти люди не понимают и не поймут, что для нас значит Орниччо. Вполне резонно они рассудят, что ради одного человека не следует губить целый отряд. И действительно, они все так измучены лихорадкой и цингой, что сырые испарения здешней местности погубят их окончательно. Почва здесь болотистая и топкая, но где может увязнуть целый отряд, с легкостью проберется один человек. Тебе я смогу выдать на дорогу немного сухарей, а снабдить провизией несколько человек почти невозможно. Мне же самому необходимо продолжать исследование берегов, ибо я не вернусь в Изабеллу, пока не удостоверюсь, что мы находимся близ берегов Катая. Если ты не решаешься один отправиться на берег, я не стану настаивать, — добавил адмирал, — но тогда трудно предположить, чтобы мы когда-нибудь встретились еще с твоим другом.