Код лихорадки - Джеймс Дашнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА 63
232.01.1 | 9:03
«Все в порядке?» Спросила Доктор Пейдж. «Нормально? Держишься?»
Томас сидел в кресле в одной из медицинских палат, только что закончив медицинский осмотр. Пейдж только что вошла, чтобы увидеть его в последний раз. В руках она держала чашку кофе или чая от которой ещё шел пар.
«Да, чувствую себя отлично.» По правде говоря, он никогда так не нервничал. Через несколько часов он будет у Глейдеров. Это казалось невозможным. «Честно говоря, немного нервничаю.»
«Вот почему я принесла тебе это.» Она протянула ему чашку.
Он взял чашку и понюхал. От неё пахло ягодами. «Что это?»
«Особый чай, который я приготовила специально для тебя. Он немного успокоит твои нервы.»
«Спасибо.» Он сделал медленный, осторожный глоток. «Это круто.» Он сделал еще глоток, решив попробовать свои силы в актерской игре, сбить ее со следа своих планов. «Как дела с твоей стороны? Все по плану?»
«Теперь ты часть этого, Томас. Мы больше не можем делиться с тобой информацией. Для того чтобы все это сработало, нам нужно немного отдалиться.»
«Но я же буду отчитываться перед вами.»
«Я знаю. Но, как ты сказал ранее, мы должны помнить, что ты являешься субъектом во всем этом. Мы можем испортить результаты, если скажем слишком много.»
Он уже выпил половину чая, ожог стоил того тепла, которое он ощущал всем телом. Покалывание. Легкость. «Ты не можете дать мне подсказку? Бросить мне кость? Планируется ли какой-нибудь большой финал для испытаний лабиринта?» Он надеялся, что его наивный энтузиазм покажет, что у него нет никаких злонамеренных планов.
«Ты знаешь все, что тебе нужно знать,» кратко ответила она.
«Ты будешь скучать по мне?» спросил он.
Он думал, что она улыбнется, но улыбка так и не появилась.
«Не сопротивляйся, Томас. В конце концов все будет хорошо.»
«Что ты имеешь в виду?» Теперь у него кружилась голова.
«Меня всегда трогала твоя неисчислимая способность доверять другим,» сказала она, печально глядя ему в глаза. Ее лицо начало расплываться. «И мне жаль, что я столько раз этим пользовалась. Я просто всегда делала то, что нужно было сделать.» Она встала, но теперь он видел её трех или четырех, искривленных, расширяющихся, втягивающихся.
«Что ты…» попытался сказать он. Его рот не мог работать должным образом.
«Это была я, Томас. Я знаю, что ты этого не вспомнишь, но я все равно хочу сказать тебе эти слова. Оправдаться. Это я заразила канцлера Андерсона и его старших сотрудников. Они хотели покончить с этим после испытаний в Лабиринте. Они хотели сдаться. И я не могла этого допустить. То, чего мы пытаемся достичь, слишком важно.»
«Что…» попытался он снова, но теперь это было бессмысленно. Он уже ссутулился в кресле, не в силах сидеть прямо. Чашка выпала из его рук и разбилась вдребезги. Он чувствовал себя так, словно ему набили уши сахарной ватой.
«Ты всегда был моим любимцем,» сказала доктор Пейдж. Он почувствовал, что ее внимание переключилось на кого-то другого. «Давайте подготовим его.»
Преданный.
Томас лежал, распластавшись на операционном столе, бледный, не в силах пошевелиться, глядя на странное устройство, похожее на маску из какого-то безумного ада роботов. Устройство, которое запускает механизм Стерки, вызывающее потерю памяти. Он чувствовал, как угасает его сознание и знал, что скоро совсем потеряет сознание. Затем они опускали маску и процесс начинался. Его жизни, какой он ее знал, оставались считанные минуты, а может быть, и секунды. Паника была грозовой бурей, взрывающейся огненными вспышками по всему его телу и разуму.
И все же он не мог пошевелиться.
Скоро воспоминания, которые так часто преследовали его, заставляли грустить, исчезнут.
Он не хотел, чтобы они исчезли. ПОРОК обманул его. Конечно, они обманули его. Неужели он с самого начала не знал, кто они такие? Разве не поэтому он с самого начала собирался устроить бунт? Потому что эти люди были не чем иным, как манипуляторами, целеустремленными монстрами? И доктор Пейдж подтвердила все это.
Если бы он только мог увидеть Терезу в последний раз. Его последние слова «увидимся завтра» – были так болезненны. Да, это было правдой. Они воссоединятся на следующий день, но их воспоминания исчезнут. Он даже не узнает ее.
ПОРОК играл ими обоими до самого конца.
Невыносимая тоска наполнила его.
Затем облегчение от сна нахлынуло на него и унесло прочь.
Он открыл глаза внутри того, что, как он знал, было сном. Он лежал на ослепительном, нездешнем ярко-зеленом поле, трава вокруг него колыхалась от легкого ветерка. Яркое голубое небо сияло над головой, разбитое рассеянными пушистыми облаками, которые казались достаточно близкими, чтобы коснуться друг друга. Предположительно, каждый человек, который испытал Стерку, сделал это своим собственным уникальным способом. И вот он здесь, с нетронутыми воспоминаниями, погруженный в красоту.
Еще раз, паника взорвалась внутри него.
Но он не мог пошевелиться. Не мог кричать. Он попытался позвать Терезу, но ее здесь не было.
Большой пузырь появился в поле его зрения справа, всего в нескольких футах от него. Он покачивался и мерцал маслянистым блеском, искажая мир позади себя, он подплыл еще ближе и остановился прямо над ним. Внутри пузыря появилось изображение, движущееся изображение. Сложное трехмерное изображение. Хотя его чувства ясно говорили ему, что изображение было внутри пузыря, оно также, казалось, поглощало его, окружало его. Все это расслабляло его, как если бы в его вены закачали опиаты.
Он был мальчишкой. Он сидел на диване, отец рядом с ним, а между их коленями лежала раскрытая книга. Губы отца шевелились, глаза загорелись насмешливым драматизмом, он читал историю, которая, очевидно, приводила в восторг очень юную версию Томаса. Маленькая искорка радости вспыхнула в его груди. Он не хотел, чтобы это кончалось. Нет, подумал он. Пожалуйста, не забирай это. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, не делай этого со мной.
Пузырь лопнул.
Крошечные капли жидкости брызнули наружу, волшебным образом паря в воздухе, мерцая в свете, заставляя Томаса прищуриваться. Смущение заставило его моргнуть. Что он только что видел? Что-то о его отце. Что-то насчет книги. Оно было расплывчатым, но все еще было там. Он попытался вспомнить это, но остановился, когда появился другой пузырь.
Он снова завис, цвета мерцали на его поверхности, искажая
