Код лихорадки - Джеймс Дашнер

Джеймс Дэшнер

КОД ЛИХОРАДКИ

Перевод Гавриленко Алексея

vk.com/alekceq

Это художественное произведение. Имена, персонажи, места и события либо являются плодом воображения автора, либо используются фиктивно. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или местами совершенно случайно.

© 2016 Джеймс Дэшнер

Перевод Гавриленко Алексея vk.com/alekceq

Всем поклонниками Бегущего по Лабиринту.

Вы безумные и я вас люблю.

ПРОЛОГ

НЬЮТ

В тот день, когда они убили родителей мальчика, шел снег.

Несчастный случай, сказали они позже, но он был там, когда это произошло и знал, что это не правда.

Снег выпал раньше, чем они пришли, как холодное белое предзнаменование, падающее с серого неба.

Он помнил, насколько это было странно. Изнуряющая жара зверствовала в их городе месяцы, которые растянулись на годы, бесконечная череда дней, наполненных потом, болью и голодом. Он и его семья выжили. Обнадеживающее утро сменилось дневным поиском пищи, громкими драками и ужасающими звуками. Затем вечер онемения от долгих жарких дней. Он сидел со своей семьей и смотрел, как свет исчезает с неба, и мир медленно исчезает перед его глазами, задаваясь вопросом, появится ли он снова с рассветом.

Иногда приходили сумасшедшие, равнодушные к дню или ночи. Но его семья не говорила о них. Ни мать, ни отец, ни уж тем более он сам. Казалось, что признание их существования вслух может вызвать их, как заклинание, вызывающее дьяволов. Только Лиззи, которая была на два года моложе, но в два раза храбрее, имела мужество говорить о сумасшедших, как будто она была единственной достаточно умной, чтобы видеть в суевериях чепуху.

И она была всего лишь маленьким ребенком. Мальчик знал, что именно он должен быть храбрым, именно он должен утешать свою маленькую сестренку. Не волнуйся, Лиззи. Подвал плотно запрет; свет выключен. Плохие люди даже не узнают, что мы здесь. Но он всегда терял дар речи. Он крепко обнимал ее, прижимая к себе, как своего личного плюшевого мишку. И каждый раз она похлопывала его по спине. Он любил ее до боли в сердце. Он сжимал ее крепче, молча поклявшись, что никогда не позволит этим сумасшедшим причинить ей боль, и предвкушая, как ее ладонь ударит его промеж лопаток.

Часто они так и засыпали, свернувшись калачиком в углу подвала, на старом матрасе, который отец стащил с лестницы. Мать всегда накрывала их одеялом, несмотря на жару—ее собственный мятеж против вспышки, которая все испортила.

В то утро они проснулись от удивления.

«Дети!»

Это был голос матери. Ему снился какой-то футбольный матч, мяч, летящий по зеленой траве поля, который направлялся к открытым воротам на пустом стадионе.

«Дети! Просыпайтесь! Посмотрите на это!»

Он открыл глаза и увидел, как мать смотрит в небольшое окно, единственное в подвальном помещении. Она убрала доску, которую отец прибил там прошлой ночью, он делал это каждый вечер перед заходом солнца. Мягкий серый свет сиял на лице матери, освещая глаза, полные яркого страха. И улыбка, какой он не видел уже очень давно, осветила ее еще ярче.

«Что происходит?» пробормотал он, поднимаясь на ноги. Лиззи протерла глаза, зевнула и последовала за ним туда, где мама смотрела на дневной свет.

Он мог вспомнить несколько вещей об этом моменте. Когда он выглянул наружу, прищурившись, чтобы глаза привыкли, отец все еще храпел, как зверь. Улица была пуста от сумасшедших, а небо затянули тучи, что в наши дни было редкостью. Он замер, увидев белые хлопья. Они падали из серого неба, кружась и танцуя, бросая вызов гравитации и взлетая, прежде чем снова упасть вниз.

Снег.

Снег.

«Что за чертовщина?» пробормотал он себе под нос фразу, которую он выучил от своего отца.

«Как может идти снег, мамочка?» спросила Лиззи, ее глаза были лишены сна и наполнены радостью, которая щемила его сердце. Он наклонился и потянул ее за косу, надеясь, что она знает, насколько она сделала его несчастную жизнь достойной жизни.

«О, ты знаешь,» ответила мама, «об этом рассказывают люди. Вся метеорологическая система мира разлетается на куски, благодаря вспышкам. Давайте просто насладимся этим, хорошо? Это довольно необычно, вы не находите?»

Лиззи ответила счастливым вздохом.

Он смотрел, гадая, увидит ли когда-нибудь подобное снова. Хлопья парили, в конце концов касаясь тротуара и тая. Снежинки усеяли оконное стекло.

Они стояли так, наблюдая за внешним миром, пока тени не пересекли пространство в верхней части окна. Они исчезли, как только появились. Мальчик вытянул шею, чтобы увидеть, кто или что прошло мимо, но было уже поздно. Через несколько секунд сверху раздался тяжелый стук в дверь. Отец вскочил на ноги еще до того, как звук оборвался, внезапно проснувшись и насторожившись.

«Вы кого-нибудь видели?» спросил папа немного хрипловатым голосом.

Мамино лицо утратило прежнюю радость, сменившись более знакомым выражением беспокойства и тревоги. «Просто тень. Мы отвечаем?»

«Нет,» ответил Папа. «Безусловно нет. Молись, чтобы они ушли, кто бы это ни был.».

«Они могут вломиться,» прошептала Мама. «Я знаю. Они могут подумать, что здесь заброшено, но может быть, здесь осталось немного консервов.»

Папа долго смотрел на нее, его мозг работал, пока тикала тишина. А потом бум, бум, бум. Тяжелые удары в дверь сотрясли весь дом, как будто их посетители принесли с собой таран.

«Оставайся здесь,» осторожно сказал Папа. «Оставайся с детьми»

Мама начала говорить, но остановилась, глядя на дочь и сына сверху вниз, ее приоритеты были очевидны. Она обняла их, как будто ее руки могли защитить их, и мальчик позволил теплу ее тела успокоить его. Он крепко обнял ее, пока папа тихо поднимался по лестнице, пол наверху скрипел, когда он шел к входной двери. Потом наступила тишина.

Воздух стал тяжелым, давящим. Лиззи протянула руку и взяла брата за руку. Наконец он нашел слова утешения и излил их ей.

«Не волнуйся,» прошептал он едва слышно. «Наверное, это просто люди, которые хотят есть. Папа немного поделится, а потом они отправятся в путь. Вот увидишь.» Он сжал ее пальцы со всей любовью, которую он знал, не веря ни одному сказанному им слову.

Затем последовал шум.

Дверь с грохотом распахнулась.

Громкие, злые голоса.

Грохот, затем глухой удар, от которого задрожали половицы.

Тяжелые, ужасные шаги.

А потом незнакомцы загрохотали вниз по лестнице. Двое мужчин, трое, женщина-всего четыре человека. Прибывшие были одеты строго для этого времени и не выглядели ни добрыми, ни угрожающими. Просто