Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз

Заключительное предположение

Результатом — нашим заключительным предположением — является то, что лидеры правительственных и корпоративных структур, роль которых в ограничении волеизъявлений мы все это время исследуем, создают для себя множество союзников в своем собственном классе и за его границами. Эти союзники — люди, занимающие менее высокие посты и решающие менее важные задачи в корпорациях и правительстве, администраторы и преподаватели в университетах, руководители СМИ, молодые люди, стремящиеся к успеху, а также родители с честолюбивыми амбициями относительно своих детей. Объединенными усилиями все они распространяют убеждения, мнения и волеизъявления руководства корпоративных и правительственных структур.

Начиная с самого раннего возраста ребенка его родители, школьная администрация, преподаватели, авторы и составители учебников, а также СМИ совместными усилиями делают попытку, частично в силу традиций, частично осознанно, ограничить политический кругозор и оказать влияние на формирование мнений ребенка13. Или возьмем другой пример: ведущие, наиболее авторитетные члены какого-либо академического коллектива или отдельно взятого факультета университета разделяют убеждения привилегированного класса. Стимулы, воздействующие в этом случае на других, особенно более молодых членов данной группы, будут непосредственными и высокоэффективными, и не потому, что далекие от них правительственные или корпоративные лидеры могут предоставить им блага и привилегии или отказать в этом, а потому, что их непосредственные коллеги будут препятствовать продвижению по службе «несерьезного» молодого исследователя**.

Таким образом, такие учреждения, как газеты, теле- и радиовещательные комплексы, научно-исследовательские институты, научно-популярные журналы, фонды и университеты часто становятся союзниками привилегированного класса. Для этого у них есть мощный стимул — им даже больше, чем честолюбивым молодым людям, необходимы те средства, которые люди состоятельные, имеющие власть и влияние, могут им предоставить. Многим из этих учреждений нужны откровенные пожертвования, чтобы выжить. Другим нужны доходы от рекламы. Возможно, приводимое ниже заявление одного из последних президентов Гарвардского университета нетипично для институциональной адаптации к политическим мнениям привилегированного класса. В случае с таким выдающимся, знаменитым университетом кто-то, наверное, предпочел бы не принимать в расчет это заявление — как явное отклонение. И все-таки президент этого университета действительно сказал в защиту некоторых членов своего профессорско-преподавательского состава следующее: «Может ли кто-либо всерьез обвинить этих людей и остальных сотрудников факультета в том, что они ниспровергают американский образ жизни? И может ли кто-либо всерьез обвинять в этом университет в целом, принимая во внимание программу этого университета по истории, теории государства, государственному управлению, общественным отношениям, а также его обширную программу мероприятий в сфере бизнеса, которая практически полностью нацелена на то, чтобы система частного предпринимательства продолжала функционировать эффективно и прибыльно в весьма непростом мире»14.

Таким образом, явление социального класса усиливает тенденции к цикличности в общественном управлении. Могут высказываться и противоположные мнения, но перевес голосов явно велик. Это заключение является важным, даже если, как мы увидим позже, эффект классового воздействия на цикличность управления уменьшается.

Дополнительным доказательством в пользу только что сделанного заключения — и важным пунктом самим по себе — является то, что во всех полиархических системах, по которым проводились исследования, отмечен абсолютный численный перевес членов привилегированного класса среди ведущих деятелей полиархической политики. Граждане из низших классов участвуют в политике меньше и менее эффективно15. Различие в степени участия настолько велико, что руководство различных групп, объединенных общими интересами, — фермеров, ветеранов, женских организаций и в некоторой степени профсоюзов, — с таким же огромным перевесом находится в руках людей, принадлежащих к привилегированному классу. Таким образом, те самые группы, которые должны были бы противиться классовому влиянию в рамках системы, сами становятся объектом классового воздействия16.

Повторимся, различные страны в чем-то отличаются друг от друга. И непропорционально большая доля участия привилегированного класса в руководстве многих стран, вероятно, уменьшается. Если, например, в преподавательском составе американских и британских университетов марксистов и представителей других диссидентских течений очень немного, в некоторых других полиархических странах, в том числе во Франции, ФРГ, Италии и Японии, в сфере общественных и гуманитарных наук их достаточно много17. В мире американской журналистики — некоторые данные о тиражах были приведены в одной из предыдущих глав — у диссидентских взглядов и теорий мало шансов заявить о себе в печати. Но социалистические или коммунистические журналы выходят большими тиражами за границей. Даже в Соединенных Штатах такие выдержанные журналы, как «The New Yorker», время от времени публикуют довольно основательную критику политико-экономического строя. А в настоящее время по всей территории Соединенных Штатов все шире распространяется множество разнообразных мелких радикальных газет и журналов. Тем не менее основные крупнейшие американские газеты и множество журналистов-комментаторов остаются верны основам системы свободного предпринимательства. И государственные школы остаются главным источником традиционной индоктринации — практически монолитной в Соединенных Штатах, едва ли существенно менее целостной в Великобритании, но более дисперсной на европейском континенте18.

Классовая индоктринация против классовых конфликтов

Следует заметить, что в данном анализе классового воздействия мы не упоминаем классовый конфликт. То, что классовый конфликт существует, мы уже признали. Но наша основная идея в другом, а именно: привилегированный класс во многом успешно осуществляет идеологическую обработку всего населения, внедряя в сознание масс свои определенные привилегированные мнения, убеждения и волеизъявления. Для Маркса понятие класса означало классовый конфликт. Но мы сейчас обращаем внимание на тенденции конформизма — один из аспектов того, что ряд последующих марксистов и других теоретиков общественных отношений определяют как обуржуазивание рабочего класса, то есть принятие рабочим классом буржуазных ценностей и волеизъявлений, а не враждебное противодействие им. Некоторые из тех самых событий, которые предсказывал Маркс, — разрыв старых родственных и социальных связей — на самом деле способствовали определенным видам обуржуазивания. Причина заключается в том, что рабочие, оторванные от своих старых корней, становятся как никогда прежде уязвимы и подвержены влиянию средств массовой информации, обращений и призывов лидеров бизнеса и правительства, а также воздействию и давлению на них со стороны привилегированного класса и его союзников, от которых прежде рабочие были изолированы19. Под тем классовым упадком в Западной Европе и Соединенных Штатах, о котором много пишут и говорят, часто подразумевается лишь спад классового конфликта20. В действительности это явление должно служить индикатором растущего успеха, с которым один класс вместе со своими союзниками склоняет все прочие классы к принятию свойственных ему мнений, убеждений, волеизъявлений — несмотря на другие доказательства, которые якобы указывают на классовый упадок*.

Индоктринация населения самым привилегированным классом, конечно, никогда не бывает абсолютно полной. Тщательное полевое исследование состоятельных британских рабочих показало, что в среде профессиональных групп, в отношении которых предполагалось, что они перенимают у среднего класса стиль жизни, ценности и отношения, постоянно сохраняются отличительные классовые признаки, многие из которых по своей сути враждебны высшим классам общества. Очевидно — если это когда-либо вообще могло подвергаться сомнениям, — что объективные обстоятельства их жизни и разнообразие форм влияния, оказываемого на их отношения к различным реалиям, становятся барьером на пути к полному «обращению» их в новую веру и принятию ими тех политико-экономических убеждений, мнений и волеизъявлений, которые имеют наибольшее значение для сохранения преимуществ привилегированного класса21.