Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз

Что касается результатов такого явления, как проклассовая индоктринация с целью передачи политико-экономических убеждений, отношений и ценностей, то в этом плане Соединенные Штаты, возможно, имеют наиболее нивелированную классовую структуру среди всех полиархических систем. Это объясняется тем, что американские рабочие более крепко связаны с ценностями и волеизъявлениями привилегированного класса, чем их собратья за границей. Наоборот, они в меньшей степени осознают, что своей принадлежностью к низшему классу общества они отличаются от членов других вышестоящих классов, и в меньшей степени вовлечены в классовый конфликт22. Это и есть причина, по которой американцы предпочитают читать и выслушивать мнения по политико-экономическим вопросам в гораздо более узком диапазоне, чем европейцы, и в качестве избирателей ограничиваются выбором из узкого набора политических возможностей. В отличие от них европейцы, которые знают о своем классовом противостоянии с членами других классов, более свободно и открыто принимают подтверждения тому. Они стараются подчеркивать различия в классовых позициях. Они голосуют за положения, отстаиваемые другими классами, чаще, чем это делают американцы. Поэтому абсолютное господство высших классов общества в определении вкусов, мнений, политических пристрастий и стратегий, а также моделей образования встречает намного меньше противодействия и, следовательно, надежнее обеспечено в Соединенных Штатах.

При таком положении вещей можно ожидать, что профсоюзы в Соединенных Штатах должны быть менее активными в области политики, чем в Европе. Фактически это так и есть. Мы также можем ожидать, что требования о предоставлении социальных гарантий и других коллективных благ и привилегий в Соединенных Штатах должны запаздывать по сравнению с Европой. И вновь это так. В области социального обеспечения, коллективных благ и государственных услуг, а также перераспределения дохода Соединенные Штаты значительно отстают от полиархических стран Западной Европы.

Другие объяснения ограничений волеизъявления

Маркс предполагал, что классовое господство является причиной фальсификации самосознания народных масс. Механизмы, которые он имел в виду, представляли собой гораздо более богатую и сложную систему по сравнению с теми, которые в нашей работе обрисованы весьма сжато и осторожно. Заключение, к которому мы пришли, сильно отличается от выводов Маркса. Сказать, что из-за существования классов буржуазная демократия становится не более чем притворством, потому что массы находятся в заблуждении по поводу того, чего хотят (примерно в этом суть высказываний Маркса), — это совсем не то же самое, что сказать, будто существование классов является причиной, из-за которой общественное управление, пущенное по замкнутому кругу, деформируется и перестает функционировать правильно, хоть и не парализуется полностью. К последнему выводу пришли мы.

Крайне важно быть точным в том, что касается значения сделанного нами вывода о влиянии классовой структуры на закольцованность процессов контроля. В любом стабильном обществе найдется совокупность унифицирующих представлений и убеждений, отстаивающих базовые принципы организации социума. Это уже было признано. Наша задача в данной главе — не просто подтвердить этот факт, а выяснить определенные механизмы, которые помогают объяснить, как создается упомянутая совокупность унифицирующих представлений, и выяснить ее содержание. Для полиархических систем с рыночной экономикой свойственны убеждения особого характера. Огромное влияние на убеждения оказывают наличие неравенства в уровнях благосостояния, а также существование системы двоевластия с двойным, соответственно, набором лидеров, которые занимают привилегированное положение в политико-экономической структуре общества. Многие из этих унифицирующих представлений передаются привилегированным классом всем остальным классам общества, и в чрезвычайно неравной борьбе идей этим представлениям обеспечено огромное преимущество. Для наших целей достаточно определить механизмы, с помощью которых в обществе создается набор унифицирующих политико-экономических понятий, даже если эти механизмы не полностью объясняют существование таких унифицирующих убеждений, мнений и волеизъявлений и даже если некоторые из этих механизмов приходят в упадок и теряют свою действенность.

Какие еще механизмы помогают объяснить наличие унифицирующих политико-экономических убеждений, которыми санкционируется предоставление особых благ и преимуществ привилегированному классу при широкой поддержке всего общества? Какие-то из этих механизмов снова возвращают нас к классовому влиянию. Например, скажет кто-то, глубоко укоренившиеся традиционные убеждения и мнения, сохраняющиеся в течение длительного времени, следует считать продуктом случайных, «спонтанных» социальных сил. Что это значит? Это не может означать, что они возникают без причины. Возможно, тогда это означает, что они возникают непреднамеренно. Никто не планирует их — ни отдельный человек, ни группа, ни правительственная структура. Они являются непреднамеренными последствиями взаимного влияния людей друг на друга.

Допустим. И все-таки мы знаем, что, хотя люди бесчисленными непреднамеренными способами действительно оказывают влияние на отношения друг друга к чему-либо, они также предусматривают намеренный, достаточно масштабный контроль и регулирование мнений, убеждений и волеизъявлений. Родители и учителя, например, воспитывают в детях — в процессе непосредственного обучения, а также косвенно на собственном примере — такое достоинство, как подчинение властям. В большинстве обществ они также учат детей тому, что улучшение их положения в жизни будет и должно зависеть от их собственных личных качеств (а не от каких-либо перемен в общественном устройстве). Более того, многие из непреднамеренных воздействий людей друг на друга усиливают преднамеренную индоктринацию, как в случае, когда кто-либо, постоянно протестующий против властей, вызывает такое чувство неловкости у своих друзей, что постепенно все друзья его бросают. В большинстве случаев непреднамеренное взаимное влияние между отдельными людьми является, таким образом, не случайным, а целенаправленным управлением, поскольку его программа наглядно проявляется при преднамеренном влиянии, которое само по себе не является случайным или произвольным.

Почему мы воспринимаем конкретную программу, предварительно заданную модель преднамеренного влияния? Почему ставим акцент на необходимости подчинения властям (а не критичном, только выборочном и конкретном принятии их действий)? Почему существует почтительное отношение к богатым (при котором даже не делается различия между заработанным и унаследованным богатством)? Почему имеет место личная ответственность за улучшение качества жизни (а не социальное сотрудничество, направленное на усовершенствование государственного устройства и экономики)? Почему существуют всеобщие привилегии для богатых и власть имущих (вместо того, чтобы устранить ограничения и снять с других членов общества ответственность за регулирование предоставляемых им преимуществ в виде благ или власти)? Почему уважение к собственности так абсолютно, что многие люди считают аморальным украсть буханку хлеба, чтобы спасти свою семью от голода?

Все это — вопросы, выбранные не случайно. В них отражаются преимущества людей привилегированного общественного класса. Как они могут оказаться «спонтанными»? Как они оказались темами, изучаемыми практически повсеместно во всем мире? Они бесконечно транслируются населению — явно и на примере собственного поведения — церковью, средствами массовой информации, школой, семьей, деловыми и правительственными лидерами. Подобным образом они передаются веками, поэтому они вошли в фольклор и общую мораль, и в результате чуть ли не каждый участвует в преднамеренных и непреднамеренных или «спонтанных» процессах, посредством которых эти воззрения передаются молодым и закрепляются в сознании у пожилых.