Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все три лжепророка были увлечены сказочным взлетом Мухаммеда, чья звезда ярко горела на небосклоне Аравии. Все трое видели его возвышение и желали повторить его. Человек является народу, произносит рифмованные фразы, объявляет себя посланцем Бога, набирает сторонников, уничтожает врага, и менее чем за десять лет осуждаемый еретик становится властителем Аравии. Очень соблазнительно было последовать этому примеру. Три лжепророка пошли тем же путем. Они находились в лучших условиях, чем Мухаммед. Они могли воспользоваться его опытом и, кроме того, были многократно опытнее Мухаммеда в черной магии, которая вызывала у него отвращение. Несмотря на все это, он взял верх над всеми тремя. Потому что всевозможные странники, маги, пророки и одержимые ходили по аравийским пескам с начала времен. Мухаммед же единственный, кто без магии, без чудес, без фокусов нес Слово, в которое верил, и выбрал дух в качестве основы для своего могущества. Был единственный способ достичь цели, к которой шел Мухаммед, и он единственный, кто смог им воспользоваться. И тот на первый взгляд простой способ, каким Мухаммед добился успеха, был так же неповторим, как стихи Корана, как дух, принесший ему победу. Никто не смог пройти его путем по крутой тропинке ислама, ведущей к людям.
Против Византии
Мухаммед установил связи с «людьми Писания» – иудеями и христианами. Мы видели, как он порвал с первыми в Медине и Хайбаре. Теперь настал черед христиан. Так же как с иудеями, Мухаммед поначалу старался рассматривать христиан как дружественную религиозную общину. Во время войн между Персией и Византией он объявил о поддержке Ираклия, императора Византии. Когда в 622 году христиане были побеждены персами, он объявил: «Византийцы были разбиты, но через несколько лет они одержат победу. И тогда правоверные возрадуются». Известно, что Мухаммед рассматривал императора Абиссинии как единоверца. Когда, говоря о мусульманах, негус заявил, что «их вера ничем не отличается от нашей», он высказал мнение, в точности совпадавшее с мнением Мухаммеда.
В Медине Мухаммед пытался соединить ислам с христианством. В 623 году он установил дни поста и праздников, совпадающие с христианской Пасхой. Но очень скоро пророк признал свою ошибку. Он осудил тех, кто приписывал Богу сына, а на четвертый год хиджры упразднил в исламе праздники в дни христианских праздников; установление паломничества в Мекку в качестве высшего закона ислама ознаменовало окончательный разрыв с христианами.
Еще раз, очевидно по политическим мотивам, он, как мы видели, обратился к христианским государям мира, требуя признать в нем пророка. Это требование спровоцировало объявление войны.
Разрыв с христианами, происшедший постепенно, имел особые причины. В Аравии было достаточное количество христиан, таких же способных, как еврейские раввины, чтобы противостоять пророку на ученых диспутах. Но, если диспут с раввинами закончился их изгнанием, сейчас положение было намного сложнее. Далеко не беззащитные, христиане могли опереться на мощные христианские государства, простиравшиеся вплоть до границ Аравии. Теперь они представляли для Мухаммеда почти такую же опасность, какую сам он, в союзе с негусом, представлял для мекканцев. Мелкие изолированные племена Аравии, очевидно, довольно легко обратились в ислам. Некоторые даже по собственной инициативе перешли под покровительство пророка. Вожди христиан, напротив, были мало расположены отказываться от своей веры и своей независимости. Они отказывались следовать за пророком и повиноваться ему, потом, используя единственное средство, остававшееся в их распоряжении, постепенно покинули страну, чтобы обосноваться на территории христианской Византии.
Таким образом, пограничные с Аравией сирийские округа приняли многочисленных христиан-эмигрантов, которые, помимо ненависти к пророку, унесли с родины и четкое понимание его могущества. Вождями эмигрантов были христианский сектант Абу Амир и бедуинский вождь Ади. Абу Амир основал в Сирии секту, призванную противодействовать исламу. Он построил мечеть и собрал вокруг себя недовольных, покинувших город пророка.
От этих эмигрантов Византия узнала о великой империи, внезапно возникшей в пустыне, и снова услышала о пророке, собравшем под своей властью население пустыни, а также о высказываемых им притязаниях. Христианская империя не придала большого значения рассказам беглецов-единоверцев. Ей хватало своих проблем, и она не верила всерьез, что бедная, дикая Аравия может стать реальной угрозой для могущественной державы. Власти вооружили дружеские племена, снарядили армию и даже рассматривали возможность похода вглубь вражеской страны. Но в данный момент ничего сделать было нельзя. Эмигрантам позволили действовать так, как они хотели. Эти благочестивые христиане должны были знать, как обратить в свою пользу знание арабских обычаев.
Абдаллах ибн Убайя еще находился в Медине; там оставалось еще много тайных манафикунов, которые только вынужденно подчинялись обстоятельствам. Эти люди внешне подчинялись власти пророка, но главной причиной их покорности была их нерешительность. Они были очень склонны к интриге и измене. Лидеры манафикунов очень скоро вошли в контакт с вождями христианских эмигрантов. Прошли переговоры, были подготовлены заговоры, и «лицемеры» только и ждали случая, чтобы ударить пророку в спину. Абу Амир не замедлил проинформировать великого христианского императора, что поход византийской армии, поддержанной союзниками – мединскими манафикунами, мог бы легко покончить с деспотическим режимом лжепророка. Предложение было весьма соблазнительным. Это было средство включить арабскую территорию в состав империи, внезапно и без особого риска. Он сосредоточил армию к востоку от Мертвого моря, на границе пустыни. Это происходило в конце лета 630 года.
Мухаммед был в курсе темных дел эмигрантов. Для него не являлась секретом подготовка императором Ираклием похода, и еще лучше он был информирован об интригах «лицемеров», планах Абдаллаха ибн Убайи и надеждах манафикунов. Однако он не придавал всему этому большого значения. Он знал Абдаллаха, знал, что этот богатый старик не способен принять энергичное решение. Что же касается византийского императора, который не соизволил ответить на его письмо, а теперь собирался вторгнуться в его страну, Мухаммед решил показать ему силу правоверных.
Он знал, что не может быть мира между Византией и им, между двумя носителями идеи мировой империи. Настанет день, когда мусульмане покорят христианскую империю. Пророк чувствовал, что стареет. Поскольку он хотел своевременно показать дорогу своим воинам, он решил напасть на христианскую империю. Соотношение сил между его державой и Византией было таким же, как между индийским магараджей и огромной Византийской империей. С одной стороны высилась мировая держава, только что вышедшая победительницей из кровопролитной десятилетней войны и раскинувшаяся на Африку, Азию и Европу. С другой – бедная некультурная страна,
