Наследники Земли - Шон Уильямс

Она нуждалась в Питере так же, как все оставшиеся в живых нуждались в ней самой.

Руководители экспедиций на Деметре и Земине — двух поселений, находившихся под угрозой нападения Морских Звезд, уступив в итоге давлению общества, разрешили части сил уйти еще до начала неизбежной атаки. Призыв Тор к Морским Звездам оставался без ответа, а значит, отсутствовали конкретные основания для надежды на остановку их фронта. Имея варианты, они все же запрограммированы на естественный, то есть следующий прежнему порядку ход событий — большую часть персонала и оборудования заранее эвакуировали на Сагарси.

Лючия помогала, обеспечивая транспортировку, и отчасти как организатор. Перемещая грузы быстрее, чем корабли-прорезатели, Лючия освобождала их для разведки и прочих задач. Зрелище повинующихся ей Даров казалось убедительным — как будто сами Прядильщики помогали выживать человечеству.

Но Лючия вовсе не так наивна, чтобы верить в это. Прядильщики, словно по какому-то капризу, предоставили ей единственное, всего одно средство из многих. Это могло быть случайностью, а возможно — составной частью неизвестного пока сценария. В любом случае она не чувствовала полной уверенности.

Ресурсы, имевшиеся на Сагарси, вскоре пришли в напряжение. За шесть лет после прибытия «Фрэнка Дрейка» эта молодая колония сумела возвести несколько наземных баз и, кроме того, заложила основу для орбитальной станции. Все это не предназначалось для отдыха, а представляло собой инфраструктуру научных исследований. Раздраженных энграмм заставляли делиться вычислительной мощностью много большей, чем было предусмотрено, обеспечивая самое необходимое для связи и частых досветовых рейсов. Даже из виртуальных залов на BSC-5148 Лючия чувствовала ропот и неудовольствие, возникавшие, когда изымались дефицитные ресурсы — пусть и под давлением обстоятельств. Отслеживание движений Ока Морских Звезд и обстоятельное планирование возможных сценариев — обе задачи требовали огромных вычислительных мощностей.

Кроме двух ролей — пилота и символа сопротивления, отнимавших ее время, Лючия находила возможность следовать собственным целям. Действуя на самой высокой из своих тактовых частот, она рылась в архивах Кладбища, пытаясь найти новые обнадеживающие свидетельства.

— Привет, Питер! Слышишь меня?

— Лючия? Это и вправду ты?

Питер Эландер с Эоса смотрел на нее с тем же выражением, что и все другие копии, и, без всякого сомнения, он покажет аналогичные реакции на тесты, которым остальные уже подвергались.

— Полагаю, что я — это я, — ответила Лючия. — Я чувствую, как Лючия Бенк. Я выгляжу, как она, и действую, как она. Не это ли делает меня ею, как думаешь?

Нахмурившись, он подошел ближе, изучая и почти враждебно разглядывая ее лицо. Здесь, в виртуальном мире, глаза его оказались невозможно ясными, а кожа — изумительного, совершенно человеческого тона.

— Значит, ты энграмма, — произнес он наконец. — Такая же энграмма, как и я.

— Да, Питер, именно так. — Причины обойти эту тему не существовало. Как не было и времени на терапию — помощь, оказанную в свое время Питеру с Адрастеи. Теперь ей следовало отыскать быстрый и эффективный способ, чтобы заставить Питера продолжать разговор. И она попыталась: — Ты и я — мы оба лишь пытаемся быть людьми, хотя на самом деле считаться ими не можем. Мы оба несем в себе упрощения, сделанные когда-то, и именно они — причина наших проблем. Мне необходим только ты, чтобы продолжать оставаться в этом мире. Возможно, сам ты подобного чувства не испытываешь. Но или так, или мне придется уйти. Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю, Питер?

— Турист и правдоискатель, — сказал он, обращаясь, как уже бывало, к теме давнего разговора, случившегося еще на Земле, а скорее — к последней записи, сделанной перед отлетом и завершавшей перенесенную в энграммы живую память Питера Эландера.

Кстати, сама Лючия хорошо помнила тот разговор, происшедший между их оригиналами.

— Предполагается, что именно туристы толкают вперед тех, кто ищет правду, — заметила она. — Но теперь все иначе. Питер, без тебя я готова разбиться на части. Ты должен мне помочь.

— Помню… — Он замялся, на самом деле что-то припоминая. — Помню Дары… и Прядильщиков…

Она попыталась зацепиться за эти детали.

— Правильно! Ты вышел из сна в момент высадки Прядильщиков на Эосе. Они сами выбрали тебя для общения с Дарами.

— Я, я… — Он схватил Лючию за руку и крепко сжал. — Да тебя там и не было.

— А теперь я здесь. Питер, я вернулась за тобой.

Такая маленькая ложь, но Лючия надеялась, что она поднимет его в собственных глазах.

Однако проблема состояла в другом. Лючия поняла это сразу, как только увидела, как он опустил голову, спрятав лицо. Самооценка не могла дать надежной опоры; похоже, Питер вовсе не имел никаких представлений о самом себе.

— Но кто тогда ты? — спросил он. — И кто я? Если мы — это не мы, тогда…

— Питер, мы — это всегда мы. Ты — Питер, а я — Лючия. Когда-то мы дружили, и одна моя часть все еще хочет оставаться с тобой. Я уже больше не могу бежать, не могу оставить в беде свой народ. Ты должен стать моим якорем, моей надеждой.

Его изображение раздвоилось, затем снова стало четким.

— Я не в состоянии сказать, кто… я…

— Питер, нет!

Бесполезно. Он замер, как статуя, остановившись на полуслове. Лицо потеряло выразительность, и от живого человека остался лишь картонный профиль. Все неуловимое движение, все процессы, как раз и составлявшие то, чем был Питер, остановились; он «ушел».

Лючия отключила его с чувством полной безнадежности, сожалея, что не может выражаться так же жестко, как Кэрил Хацис. Хотелось кричать в пустоту, проклиная всю их миссию и программистов, кодировавших энграммы, — всех, кто должен ответить за это: за самуЛючию, за Питера и за остальных. Как же случилось, что энграммы созданы столь эффективными в работе и одновременно столь нестабильными в долгой жизни? Лючия могла лишь гадать. Если бы разработчики знали, что создают тех, кто станет последними представителями человеческой расы, неужели и тогда эти разработчики проявили бы столько же безответственности?

Пришлось остановиться — к чему теперь рассуждения, это лишь напрасная трата времени. До возвращения на Сагарси у нее оставался час по относительной шкале, так что можно попробовать еще раз. Вызывая из хранилища энграмму миссии за номером 17, имевшей своей целью Хи Геркулеса, Лючия мысленно готовила себя к очередному эмоциональному забегу.

— Лючия? — проговорила очередная энграмма Питера, увидев ее.