Чужой для всех. Книга 3 - Александр Михайлович Дурасов

— Видим небольшую колонну вооруженных солдат, господин оберштурмбаннфюрер. Она движется в нашу сторону.

«Это усиление аэродрома, — пришла первая мысль в голову Хайнца. — В противном случае был бы доклад от егерского патруля. Но Пауль молчит, тем не менее надо перепроверить».

— Остановите колонну! Выясняйте цель движения. И сразу доклад. До выяснения ситуации не пропускать! — рыкнул эсэсовец и скривил рот от неожиданно появившейся боли. Ныло в правом боку то ли от возникшей проблемы, то ли от съеденной на обеде жирной свинины с картофелем.

— Черт! Этого мне не хватало, — буркнул офицер. — Остаешься за меня, — кивнул старшему сержанту. — Примешь доклад, я немного пройдусь.

Хайнц, выйдя из радийного бронеавтомобиля, натянул глубже фуражку с околышем черного цвета и черепом-кокардой, поднял воротник и, кривясь от боли, взглянул на небо. Среди тяжелых, медленно ползущих облаков местами пробивалась небесная синева. «Только бы „крепости“ не налетели», — подумал эсесовец. Но, уткнувшись взглядом в батарею мощных восьмидесятивосьмимиллиметровых зениток, размещенных на опушке, улыбнулся. Обнажились пожелтевшие зубы, давно не видевшие щетки с порошком. «Может, все еще не так плохо, раз фюрер на фронте?» — проскочила мысль. Хайнц хотел было удалиться в лесок, но тут же его окликнул дежурный сержант. Пришлось возвращаться в кабину.

— Оберштурмбаннфюрер Хайнц, слушаю. Разобрались?

— Докладывает унтершарфюрер Кранке, — голос унтер-офицера взволнованный, дрожащий. — Это русские…

— Какие еще русские, болван? — взвизгнул моментально взбесившийся офицер, позабыв о боли. — Вы что там, шнапс употребляете, согреваетесь, свиньи?

— Никак нет, господин оберштурмбаннфюрер. Это русские коллаборационисты.

— Какого черта они оказались в запретной зоне? Позовите дежурного офицера по аэродрому.

— Слушаюсь…

Колонну остановили в десяти метрах от поста. К ней незамедлительно подкатили две патрульные мотоколяски, дежурившие по трассе. На русский отряд, чуть сбившийся, направлены стволы пулеметов.

— Стой! — еще раз гаркнул патрульный Кранке, махнув жезлом. Однако подполковник Шлинке, выдвинувшийся решительно из строя, не думал останавливаться. Глаза офицера злые, взгляд колкий. Челюсть сжата, выступили скулы.

— Что раскричался, паршивец? Не видишь, перед тобой старший офицер вермахта, — вырвалось ругательство из груди смершевца.

— Кто вы? Как сюда попали? Здесь запрещен проезд. Разворачивайтесь, — без смущения выдавил эсэсовец, помня указания комбата.

— Унтершарфюрер, не дури! Получена команда срочно передислоцироваться моему подразделению в район аэродрома для усиления его охраны.

— Извините, господин подполковник, но я не получал никаких распоряжений. Разворачивайтесь. Впрочем, выясняйте отношения с дежурным офицером. Вот и он сам.

Офицер СС подходил развязно, с застывшей нагловатой улыбкой на губах. Бегло окинув взглядом Шлинке, произнес:

— Предъявите ваш пропуск находиться в зоне аэродрома.

Шлинке хмыкнул недовольно, но, услышав грохот гусениц, обернулся. На гравийную дорогу из леса выкатила «Пантера». Танк шумно и зловеще приближался к посту. «Наконец-то», — облегченно вздохнул офицер, а сам ответил:

— Вот наш пропуск! — краешки губ расползались самодовольно.

— Что это? Почему здесь танки? — заорал дежурный, схватившись за кобуру.

— Спокойнее, старлей. Сейчас все прояснится, — добавил Шлинке и оглянулся на колонну. Смершевцы, словно по команде, наставили стволы на блокпост.

Танк остановился на обочине. Сдвинулся люк командирской башенки, показалась голова полковника Ольбрихта. Офицер неспешно вылез из танка и твердым шагом подошел к охране.

— Господин оберштурмфюрер, почему вы задержали моих людей? — произнес Франц твердым берлинским акцентом. — Вы срываете обеспечение подготовки полета высокопоставленных лиц рейха. Вы даете отчет своим действиям?

— Я действую по инструкции, господин полковник. Никаких команд насчет дополнительных сил охраны аэродрома не поступало. Я обязан доложить о вас оберштурмбаннфюреру Хайнцу.

— Я пройду с вами.

— Это будет лучше.

Когда произошло соединение, Франц взял трубку. Представившись командиру батальона, он бесцеремонно стал отчитывать того за срыв обеспечения безопасности подготовки к полетам.

— Извините, полковник, — голос Хайнца нервно вибрировал от волнения. — Но мои люди действуют согласно инструкции, разработанной управлением безопасности. Вашего подразделения не было в списке групп, обеспечивающих работу аэродрома. О вашем появлении в секретной зоне я обязан доложить лично группенфюреру СС Раттенхуберу.

— Я сам буду разговаривать с ним, — резко бросил Франц, сжав кулаки. Шрам на лице вздулся, покраснел. Ольбрихт был недоволен, как стали развиваться события. Да еще Клаус нервно бубнит: «Блефуешь, командир, блефуешь». — «А что делать?» Пропуск он не сумел достать для батальона. Задание никто не отменял.

С начальником личной охраны Гитлера группенфюрером СС генерал-лейтенантом полиции Гансом Раттенхубером соединили быстро.

— Что вы делаете на аэродроме, Ольбрихт? — раздался встревоженный резкий голос Раттенхубера.

— То же, что и вы, господин генерал, — ответил смело Франц.

— Ваше место — находиться недалеко от фюрера. Он отдает последние указания Моделю и Рундштедту. Вас разыскивал адъютант.

— Я знаю.

— Тогда как вас занесло на аэродром, полковник?

— Мне стало достоверно известно о готовящемся нападении американских десантников на аэродром. Скорее всего, информация об отлете фюрера просочилась за пределы вашего ведомства. Возможно, американцы готовят операцию, связанную с покушением на фюрера.

— Что за ерунда? В последних разведсводках нет подобных сведений. Приезд фюрера готовился под грифом «Особо секретно». О подготовке встречи на фронте знали только высшие чины рейха, приближенные к фюреру. Но, если правда то, что вы говорите, я должен отменить выезд фюрера. И доложить ему об этом.

— Этого делать нельзя ни в коем случае, генерал. Рейс должен состояться точно по расписанию. Нельзя медлить. Американцы не посмеют совершить налет своими «крепостями», пока их люди находятся в зоне поражения. Кроме того, мой батальон займет внешний периметр аэродрома. Моим людям можно доверять. Вы знаете, русский штрафбат показал необыкновенную смекалку и эффективность в ликвидации американского десанта. Лично фюрер распорядился наградить отличившихся орденами рейха за разгром американцев под Нешато. Так что доверьтесь мне. Я знаю, что говорю, и отвечаю за свои слова. Фюрер в хорошем настроении, и нельзя его тревожить. Выступление фюрера было моей личной инициативой, и меня поддержал рейхсминистр пропаганды господин Геббельс. Все прошло с помпой. Ваша, как и моя, задача — обеспечить возвращение фюрера в Берлин. Мы делаем одно дело, Ганс. Только вы охраняете его тело, а я душу. Остался последний штрих. И я уверен, через час или чуть более фюрер будет уже над территорией Германии вне зоны опасности. Отдайте команду на пропуск моего спецотряда на аэродром в помощь вашим головорезам из дивизии «Великая Германия».

Раттенхубер молчал. В трубке слышалось его нервное сопение. Наконец он выдохнул и промолвил:

— Насколько верны ваши сведения об американском десанте?

— Я всегда говорю точные сведения. Именно благодаря им фюрер и назначил меня своим помощником на западном направлении.

— Хорошо, полковник. Если фюрер вам лично доверяет, то придется и мне. Вы меня убедили.

— Я вас не благодарю, группенфюрер. Мы делаем одно дело. Безопасность фюрера превыше всего.

— Согласен.

— Сколько времени до вылета, Ганс? Фюрер