Ночная сказка - Джон Хоул

Она в полном расстройстве, потому что я категорически велел ей бросить бизнес. Гарри сказала, что ей нужно зарабатывать деньги. Чушь! Нам этого уже не нужно. Мы справимся. Но ее так и манят деньги. Она стала такой хорошенькой! Совсем не такой, как прежде. Да уж, продавать свое тело нелегко. Но она все еще делает вид, что все это происходит не с ней, а с этой идиотской, выдуманной ею Наташей! Одуреть можно, а?

Она теперь так много знает о мужской физиологии и психологии, что это пугает меня. Не очень-то приятно принадлежать к той половине человечества, к которой она относится с таким презрением. И уж, конечно, меня-то она теперь знает, как облупленного. Да и вообще любого мужика. Жуть берет!

Мне надо, чтобы она вернулась ко мне. Так что я должен избавиться от шантажиста, а потом мы все потихоньку возвратимся к нормальной, спокойной и пристойной жизни.

И еще. Кажется, я знаю, как надо поступить. Потому что с любым человеком может приключиться несчастный случай.

Сидя в парикмахерской на Моултон-стрит, Гарриет ждала своего мистера Джона, который должен был закончить ее прическу. Попивая кофе, она лениво листала журнал, слушала спокойную музыку и была величественна и холодна, как графиня.

Джон сотворил с ее волосами настоящее чудо. Как хорошо, что такая дивная прическа украсит ее головку к Рождеству. И к грядущей после праздников неделе, когда клиенты, вырвавшись из объятий надоевших жен, пустятся во все тяжкие, желая развлечь себя после долгих выходных.

Впрочем, внешность Гарриет не отражала ее внутреннего состояния. Она была встревожена как никогда. Да, в их жизни был не лучший период, им было тяжело, но никогда ей даже и в голову не приходило, что для того, чтобы поправить положение, можно пойти на убийство' Что бы ни произошло. Можно выворачиваться, лгать, предавать, красть, уничтожать все вокруг себя, играть с собственным здоровьем и безопасностью, можно даже играть с другими людьми, чтобы навести хоть какой-то порядок в своей жизни. Не исключено, что в этом есть своеобразный смысл. Но только не в убийстве.

Питер больше не говорил об убийстве, но Гарриет чувствовала, что он не оставил этой мысли, и его задумка не давала ей покоя. Надо было что-то делать. Она многому научилась за последний год и, в частности, тому, что человек в любой ситуации должен действовать, а не сидеть сложа руки. Необходимо сделать первый шаг. Самой взяться за дело, и немедленно. До того как они опередят его. И неважно, что ей будет противно.

Журнал, который она листала, назывался «Мари-Клер». Там была типичная для нынешнего времени статья о «пылких лесбиянках». Голливуд из кожи вон лез, прикидываясь, с одной стороны, что затронул тему, до которой женщинам прежде не было дела, а с другой — оставаясь верным самому себе и понося это явление и называя его извращением. Кинодельцы признавали, что фильмы с участием лесбиянок возбуждают гетеросексуальные пары, поэтому они решили, что надо производить больше таких фильмов. Еще бы, секс между лесбиянками — самый безопасный. И мужчинам нравится.

И вдруг в голове Гарриет созрел замечательный план. Лучшего придумать нельзя! И он поможет ей загнать мерзавца-шантажиста в ловушку! Она поймает двух зайцев!

Я всегда знал, как убить кого-то и замести следы. В горах. Смешнее всего, что мы с ТЛС частенько ездим в горы. И даже в этом году, несмотря ни на что, договорились о том, что неделю перед Рождеством проведем в горах.

Я знал, что это очень просто. Вот вы поднимаетесь на какой-то горный пик, осторожно ставите ноги на узкие выступы, крепко держитесь за веревку, а вокруг ни души, и под вами — тысячи футов бездны. Потом вы оба останавливаетесь, чтобы перевести дыхание и оглядеться вокруг, наслаждаясь божественной красотой. Вы замерли в узкой нише какой-то скалы. Никто не может быть готов к тому, что произойдет, никто не будет предупрежден. Одно резкое движение — и вашего попутчика больше нет. Просто. Ужасный, нелепый случай в горах. Скала была такой скользкой.

Я мог бы сделать это.

Я могу сделать это. И сделаю. Я должен.

Следующие три дня Гарриет была в ужасном состоянии. Питер собирался вместе с Тоби опять поехать в Уэльс, в горы. Она просто цепенела при одной мысли о том, что может произойти. И боялась она не того, что они могут упасть и разбиться — к этому Гарриет привыкла за долгие годы семейной жизни. И даже сейчас, слава Богу, она не верила в то, что Питер может напасть на Тоби и пустить в него отравленную стрелу или еще что-нибудь. Тем более что за последние недели Питер больше не возвращался к этой нелепой мысли об убийстве.

Гарриет опасалась, что, оказавшись вдвоем, они позволят себе больше виски, чем обычно, а потом заведут доверительную беседу и выложат друг другу все свои тайны. Ежась от страха, она так и представляла, как Тоби, словно сказочный злодей и садист, сообщит ее мужу о том, что было между нею и им. Непонятно почему, но ТЛС нравилось даже думать о том, что он хоть каким-то образом унижает Питера. И он был в восторге от того, что она, жена «лучшего друга», стала послушным инструментом в его руках. А может, Тоби вообще задумал все это с самого начала? Может, он давно лелеял планы того, как в конце концов унизит Питера, получая при этом величайшее наслаждение? Раз уж он сумел так долго издеваться над ними, шантажируя их, то от него можно ждать чего угодно.

А ведь эти двое считались друзьями. Из-за сговора Гарриет и Тоби Питер стал просто воплощенной невинностью. Он же будет в ужасе, узнав правду. И это ее вина! Гарриет словно воочию представляла, как Тоби выкладывает ее мужу все, рассказывает, чем они занимались наедине. Он не преминет сказать, когда и где это происходило, и от одной мысли об этом Гарриет становилось хуже, чем если бы ТЛС опубликовал в газетах свои компроматы.

Гарриет понимала, что ее отношения с Питером держатся на очень зыбкой почве. Ведь ее бизнес был возможен лишь потому, что она была с самого начала честна с ним. Конечно, она не говорила ему всего. Гарриет обрела независимость, не рассказывая мужу всей правды, — именно так чаще всего поступают мужчины. Она ничего не говорила о Тоби, ни словом не обмолвилась о том, что ей нравилось проводить время в компании Джека Робинсона; она вообще о многом умалчивала. Но, обдумав все как следует, Гарриет пришла к выводу, что стала сама себе противна.

У нее было чувство, что такой двуличной жизнью живет большая часть порядочных мужчин. И ее работа служила тому доказательством. А в последнее время, как ни странно, она стала чувствовать себя скорее мужчиной, чем женщиной. Да-да, все говорило об этом: ее манера поведения, ее бесстрастность. Так неужели работа лишила ее женственности, человечности?