От чужих берегов - Андрей Круз

Это правильно, что нам еще остается? Побежали в ангар.

Грузить что-то тяжелое во всей боевой снаряге и с автоматом на груди никак не лучший вариант, но по-другому здесь существовать вообще нельзя. Я даже когда спать ложусь и автомат снимаю, чувствую себя неуверенно, словно голый перед строем врагов.

К счастью, пластиковые бочки не такие тяжелые, как стальные, с ними все куда проще. Подкатывали к грузовику по шесть штук, затем наклоняли, подхватывали с двух сторон и толкали внутрь, чтобы к противоположной стенке откатывались. Затем я забирался в бокс и уже устанавливал их аккуратно, вдоль борта, чтобы потом их можно было закрепить – да и ехать, благословясь. Если набросать больше. То будут сталкиваться и мешать грузить, надо вот так, партиями.

Так притащили одну порцию, затем вторую. Пока я ее кантовал в боксе, Сэм направился за следующей бочкой, чтобы времени не терять. А затем зарычал Сокс. Громко зарычал, свирепо, как-то по волчьи, что ли, чего никак не ожидаешь от такого, в сущности, не слишком даже большого пса.

Руки сами упали на автомат, уперли приклад в плечо.

– Дрика? – крикнул я.

– Не вижу ничего! – послышался ее голос сверху, немного паникующий.

Я и сам испугался. В последний раз он так рычал в том самом щитовом домике, что на пирсе, где мы почти что закончили свой земной путь.

– Сэм? Видишь что-нибудь?

– Нет!

А где сам пес? Под машиной, что ли? Откуда-то снизу слышу, а не вижу. Вообще из этого бокса я вижу только Сэма в ангаре и ворота, обзор нулевой. Надо наружу… или не надо?

Остро захотелось в кабину "кодьяка", который я начал воспринимать чуть ли не как аналог танка. Забраться, рвануть с места и кружок описать, высматривая источник опасности.

– Куда он хоть смотрит? – крикнул я.

– Туда! – Сэм махнул рукой в сторону кормы.

– Выхожу!

Наружу выпрыгнул, ствол "коммандо" на угол склада. Там, за углом? А что там? Не вижу… Черт, "кодьяк" стоит прямо в проезде, закрывая почти весь обзор. Надо было выгнать его из проезда, да не сообразили за суетой.

Сокс вот, рядом, метрах в двух впереди, уши прижаты, шерсть на загривке дыбом, зубы оскалены. Рычит так, словно его сейчас разорвет от ярости.

– Сокс, где?

Сэм выбежал из ангара, замер, глядя на пса. Тот зарычал даже громче. Я ожидал, что пес попятится, он явно боялся, но ошибся – Сокс даже медленно пошел вперед, один шаг, второй.

– Не вижу ничего! – опять голос Дрики сверху.

– Смотри! – крикнул я и начал смещаться правее, к противоположной стене.

Дальнейшее произошло мгновенно. Что-то темное, большое, уродливое и молниеносно быстрое выскочило из-под эвакуатора и метнулось к Сэму. Дрика не успела выстрелить, да и никто не успел бы, наверное. Мне, оказавшемуся в стороне, эвакуатор закрыл обзор, а попасть в эту тварь за тот миг, что она преодолевала какие-то пять метров, было не реально. Тварь неслась на Сэма, и было ей для этого нужно два прыжка, не более.

Успел только Сокс. Я увидел, как пес толкнулся задними ногами, нацеливая свой прыжок наперерез метнувшейся к хозяину твари. Он перехватил ее с удивительной точностью, в верхней точке прыжка, вектор одного прыжка на вектор другого, сбивая направление атаки. Два тяжелый тела врезались в стену ангара, гулко отозвавшуюся. Я видел, как Сокс грыз шею уродливой, рыча как демон. Они покатились по земле и мутант, не чувствующая боли мертвая тварь, рывком выбрался из-под собаки, ударил ее когтистой конечностью, рванулся, высвобождаясь, хватанул уродливой пастью с кривыми, но длинными и острыми зубами, окровянив ее, Сокс завизжал. Следующий удар просто отшвырнул собаку в сторону.

Мутант вырвался и по нему ударили три автомата, превращая его голову в россыпь гнилых бурых брызг на стене. Эхо выстрелов громовой россыпью заметалось между стенами ангаров, хлестнуло кнутом по ушам. А тварь сдохла сразу же, мешком повалившись на землю.

– Сокс! – испуганно закричала с фургона Дрика.

– Сиди там! Карауль ту сторону! – закричал я в испуге от мысли, что она сейчас спустится вниз, и тогда другая тварь, о которой пес уже не может нас предупредить, кинется на нее…

Сэм опустился возле пса на колени, подхватил его с земли, пачкаясь кровью, прижал к себе, не говоря ни слова.

Пес умирал. Он умирал потому, что укус мертвой твари смертелен сам по себе, а еще потому, что раны были ужасны. Удар морфа распорол псу брюхо, и оттуда вываливались внутренности, а укус вырвал большой кусок его плоти на шее, и оттуда лилась кровь, и всем было понятно, что закрыть такую рану невозможно ничем. Сокс тихо поскуливал, все слабее и слабее.

Лица Сэма я не видел, оно склонилось над Соксом – его единственным другом и спутником в течении многих лет. Плечи его мелко вздрагивали, но я не мог понять, плачет ли он, или просто агония пса передается ему.

Я не знал, что мне делать, просто тупо стоял столбом и смотрел, как умирает Сокс. Мне было жалко его до слез, и я понимал, что уродливая тварь, убившая собаку, вырвала не только плоть из ее шеи, но и кусок души Сэма – старого и одинокого человека.

Затем пес умер. Дернулся раз и обмяк. Все. Сэм продолжал держать его в руках, прижимая его голову к груди. На глазах были слезы – он все же плакал.

– Сэм, – стараясь говорить тише, подал голос я, – он скоро… так нельзя.

– Я знаю, – глухим, странным голосом ответил Сэм. – Знаю. Сейчас.

Он опустил Сокса на землю, голова пса откинулась. Из-за его судорожно сжатых зубов на бурую пыль вылилась струйка крови, быстро иссякшая. Дальше… не зная почему, но я вспомнил про "Браунинг", мелкашку, тот, что сегодня подобрал в гараже. Мне стало жаль уродовать пса для того, чтобы не дать ему вернуться к новой, злобной и неправильной жизни. Двадцать второй калибр, эти маленькие и легкие пульки, как мне казалось, должны были пощадить хотя бы тело собаки, которая только что разменяла свою жизнь на жизнь хозяина. А может и не только его, потому что окажись мутант среди нас, он бы достал всех, скорее всего.

Длинный и увесистый "Браунинг" так и торчал у меня из разгрузки, и когда Сэм потащил из кобуры "кольт", я остановил его, протягивая спортивный пистолет.

Я ничего не сказал, но он меня понял. Кивнул молча, взял оружие в руки, передернул затвор, как-то несерьезно лязгнувший. Через большое окно я увидел, как он зацепил из магазина маленький патрон. Сэм вздохнул, что-то прошептал, а затем быстро сунул ствол пистолет в ухо псу и нажал на спуск. Хлопнуло, словно какой-то мальчишка взорвал маленькую петарду.

– Надо закончить, – хрипло сказал Сэм, поднимаясь на ноги. – У нас есть работа.

23 апреля, среда, утро. Лафкин, округ Анджелина, Техас, США.

Мы прожили в Лафкине пять дней, ожидая отправления конвоя в Теннесси и заодно занимаясь подготовкой к дороге.

К счастью, Сэм оказался крепким мужиком, гибель Сокса не вогнала его в депрессию, чего я, если честно, опасался. Пса мы похоронили на въезде в город, выстрелили в воздух, отдав последний долг, и больше Сэм о нем ни разу не упоминал, хотя видно было, что потеря для него большая.

Переделка машин под новые условия существования была в городе Лафкине вполне распространенным бизнесом. Взамен оставляемого фургона и двадцати пустых бочек для топлива, нам удалось договориться о модификации наших трофеев в одном гараже возле вокзала. На больше сторговаться не удалось, фургон почти ничего не стоил, его взяли только из-за полного привода, больше на бочки польстились. Солнечную панель отдавать не стали, завернули, обклеили и спрятали в грузовик. Вдруг пригодится?

Но сделали много и быстро. На могучий бампер эвакуатора наварили не менее могучий кенгурятник из труб и стального уголка. Сделали откидную решетку на лобовое стекло, причем и для "кодьяка", и для "фрейта". Бампер "фрейта" заменили стальной балкой, закрепленной прямо на сверхпрочной грузовой раме, и на балке тоже было нечто вроде отбойника.

"Кодьяку" сварили еще и что-то вроде гигантской корзины на кузов, свисающей назад, так как эвакуатор все же машина короткая, заканчивается прямо над задними колесами. А так появились борта, за которыми разместилась тонна солярки в бочках, мотоцикл и часть груза. Тележку для буксировки, которую подсовывали под колеса буксируемого автомобиля, выбросили, она весила пару центнеров, оставили только стрелу с крюком и лебедку – на случай, если придется разгребать завал или вытаскивать грузовик откуда-нибудь.

И последнее, что сделали с "фрейтом" – срезали весь верх фургона, метра на полтора вниз, ниже крыши кабины. Просто спилили, стянув сверху в нескольких местах трубами, оставив открытый кузов, заделав боковые двери и модернизировав задние. Во-первых, это снизило габариты машины, а заодно дало огромную экономию веса, бокс – штука капитальная. Бочки разместили рядами и накрыли брезентом, который нам подкинули автомеханики в счет стоимости работ. Еще здоровый кусок оранжевого брезента накрыл груз "кодьяка". Теперь мы снова представляли собой конвой, да еще и с толком подобранный – впереди должен был идти полноприводный могучий "кодьяк", способный просто сметать преграды со своего пути, а следом – машина с грузом.