Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз"

Конечно, послы‑иноземцы тех же думцев одолевали «личными просьбами своих монархов». Мол, надо бы цены снизить да продажи количественно увеличить. Даже соль готовы покупать много‑много, лишь бы цена стала человеческой, а не «московитской». Хорошо, что царица оценила результаты НЭПа и совсем не ценила иностранцев. Всё‑таки отрадно, когда в казну столько денег приходит, а налоги повышать не нужно. Ни, тебе, бунтов, ни мятежей, ни недовольства людского. А к католическому рождеству и французы пять миллионов ливров подвезли, в бочонках. Остальное, говорят, весной доставят – уж очень крупные суммы возить рискованно. Так что Софьюшке грех печалиться и быть недовольной, мир стопудово розовым выглядит, а все вокруг такие лапушки стоеросовые!

А уж как оружейники Москвы и Тулы этим годом радовались. Всё‑таки огромный заказ на кольчуги двойного плетения исполняли для Архангельска. Дальний царь, видимо, мыслил по старинке, коли бронировал своих стрельцов, которых готовил для новых земель на западе. Вон, в европах, лишь у тяжёлых кавалеристов всяких кирасы имеются, а пешцы токмо в париках и ботфортах на голу жопу ходют воевать. Неча тяжесть излишнюю на себе таскать, ежели мушкетная пуля всё равно защиту пробьёт. Ладно то, что деньги справно платят. Все же знают, что на Севере деньжищи лопатами гребут, от народа такое не скроешь.

Лишь Киев кряхтел, пыхтел и кормил несметную ораву с пятнадцатью тысяч глоток. Быстрей бы уж их поляки забрали, да отправили турка воевать. Небось там, под Каменецком, реки молочные текут среди кисельных берегов, раз за те земли сеча нещадная намечается. Польский круль ноне богат армиями и рвётся от моря до моря расшириться. Ох, сметёт его тяжёлая конница османскую пехоту, поди не остановишь аж до самого Царьграда? А евоные союзники‑немцы небось тоже балканских земель под себя подгребут до самой Греции. И падёт Туретчина, и разверзнутся хляби всяческие, и восторжествует истая справедливость, и… Главное, чтобы потом все войны прекратились и наступил мир великий. Мир, а не мор и разруха вселенская.

Лишь Михаил Алексеевич князь Вяземский тосковал. Вроде все налаживается, развивается, строится. Вон, берега Двины и островков на ней покрылись верфями, где на стапелях новые корабли доделываются. Тоже по‑своему: где‑то готовое судно, где‑то лишь остов с рёбрами‑шпангоутами, а где‑то лишь стапель ставится. Да, две дюжины кораблей к следующему лету будут изготовлены различными мастерами, тем более что и оснастка с оружием имеется. И ещё столько же в различных стадиях готовности – отсюда и до конца 1686 года. И дружинников по лагерям разбросано вдосталь, и закрома полны, и контакты налаживаются. Однако первые два года прошли интересно и весело по‑своему, причём ближе к народу, к друзьям и подельникам. А последние два года всё тусклее и зануднее. Забурел, возвысился, стратегом стал, чтобы ему пусто было. Где половецкие пляски, где гей‑гей‑турумбей, где личное участие в охотах на татей?

Мальцев понимал, что чем глобальнее задачи, тем дальше от личного, но не мог смириться. Жена и сынок, Алёшка, вот и вся отрада. Да и на них толком времени не хватает, когда приходится рассчитывать каждый шаг, чтобы не проколоться. Это Руси хорошо стало, явно лучше, чем в РеИ, а самому попаданцу каково? Он тоже живой человек и хочет жить, а не «существовать во благо». Блин, даже вспомнить нечего, кроме сраного громадья проектов и немеряного богатства. Да и оно, сразу улетучивается по мере прилетучивания. Игорь чувствовал, что золотая клетка его долго не удержит. Тогда всё здравомыслие рухнет, а с ним и навороченные планы. Зато вернётся непредсказуемость и самобытность.

Вон, даже Глаша приключения имеет на ровном, вроде, месте. Недавно на приёме один французишка позволил себе лишнее и прибнял её в танце чуть крепче (как у них в Версале нормальным считается).

– Ах ты охальник! – отреагировала Глафирья и врезала ему с левой (чтобы не убить).

Вот только удар у жёнушки поставлен – француз отлетел, упал и шею себе свернул. Нет, ничего страшного, жив остался, но голова теперь навсегда скособочена, а он, как‑никак, сын какого‑то маркиза. Михайлу дружинники всем скопом удержали, когда он ринулся на добивание, но инцидент‑то случился. Князь Вяземский чуть всё сотрудничество с Францией не похоронил одномоментно, так строго и сердито распекал полпреда короля Людовика Четырнадцатого. Тот аж съёжился, опасаясь, что прямо здесь похоронят (а не в родовой усыпальнице). Причём сначала не понял, кто на кого должен яриться, лишь через несколько минут дошло. Хочешь‑не хочешь, но пришлось отправлять посуху, зимой, парочку курьеров с охраной к его французскому королевскому величеству. Дабы во искупление с нарушителя русского целомудрия титул сняли, (а маркизат могут оставить, не нужен) и передали в Архангельск. Здесь сами определят кому его всучить. Ну и, на будущее, во имя доброго союзничества, нехай присылают людей правильных, не нарушающих русские приличия. А то, понимаешь, понаехали тут!

Окончательный удар уходящему 1684 году нанёс оружейник Мади. Из курского и шведского железа он изготовил доспех «эрге» и стальной штуцер (четыре винтовых нареза, один оборот на длину ствола).

– Достопочтенный сахиб Михаил, получилось, как вы повелели.

– Уважаемый Мади, это чудо! – восхитился Вяземский, – выглядит, как небесная сталь.

– Мы старались, всякие добавки пробовали. Зато ржаветь не будет, специальное воронение.

Мастера, оказывается, чуть‑чуть добавили саму «небесную сталь» (из привезённых кусков станин). Плюс, свои вековые наработки‑разработки, то есть, плавка с присадками, остающиеся секретом семейства. Отрадно, что обещали до конца следующего года сделать примерно три тысячи штуцеров и столько же броней. А пушку они разрабатывают вместе с бывшим кабальным туляком Архипом, но всё пока в процессе. Отец Дмитрия тоже наладил производство стальных штуцеров и бронзовых пищалей. И отработал технологию очень дорогих стальных пушек, чтобы не связываться с чугунными. По его разумению чугун, как таковой, хрупковат для мощного порохового заряда и варить его следует слоями разной плотности и прочности. А это займёт долгие годы исследований. Конечно, проще дульнозарядные орудия делать, но клиент хочет с казны заряжать. Да ещё ствол делать длиннее обычного, чтобы дальности прибавить. Ох и намучались с капризом заказчика, зато результат самим понравился. Можно дюжину таких мощных пищалей каждый месяц производить, благо железа и каменного угля вдосталь. Угольком староверы обеспечили наконец‑то, с Груманта кораблём возят, уже все свои склады заполнили.

Общая картина будущей армии постепенно проявлялась в мозгах и на бумаге. Стратегия «от обороны», разбил врага в сражении – можно продвинуться вперёд. Осада крепостей, как и осадные орудия и мины, невостребованы. Пусть союзники этим занимаются. Полевая артиллерия предполагает, в основном, расстрел картечью вражеской пехоты и кавалерии, значит нужна скорострельность. Очень удачно, что новый порох Вебера не так сильно дымил и меньше сажи создавал. Алхимик почему‑то считал, что он медленнее горит, но врёт поди. В любом случае, хорошо что зелье прогорает тщательнее, а значит оружье меньше загваськивается. Каждый батальон в семьсот стрелков имеет сотню арбалетчиков, сотню лучников, три сотни вооружены пороховым оружьем. Плюс, две сотни кавалеристов. Пять батальонов – полк, два полка – бригада, три полка – дивизия. Всё ясно и понятно. Ну и каждый батальон имеет свой обоз, гошпиталь, санитаров и прочие вспомогательные подразделения. Из пункта А в пункт Б даже пешцы передвигаются на лошадях, чтобы поболе времени оставалось на обустройство в пункте назначения. Естественно, что имеется рассредоточенный полк «егорок» для разведки и всяческих диверсий. Все носят пятнистую форму, чтобы враг глаза свои расфокусировал и ослеп, мать его! Никаких барабанов, лишь свистки и сигнальные ракеты. В обозе лопаты, чтобы повсюду, где ни попадя, траншеи общего пользования рыть и персональные стрелковые ячейки, ежели приспичит. Даже зажигательные ракеты с установками имеются в наличии. Всё‑таки иногда полезно панику устроить, коли возле штабных шатров пожар развести. И врагам потеплее становится, и нашим повеселее.