Драконы войны - Маргарет Уэйс

Оказавшись достаточно близко от мозгоедов, Калкон открыла пасть и дохнула на них. Один из мозгоедов как будто растворился в воздухе еще до того, как горячая волна докатилась до него. Остальных троих и рабов отбросило назад; тела заплясали и от них, как от подгоревшего жаркого, повалил дым. Мозгоеды и рабы вскоре попадали на землю, беспорядочно дергаясь и испуская жуткие вопли. Потом крики стихли, и было слышно только потрескивание пламени, маленькими язычками лизавшего тлеющие остатки одежды и обугленную плоть.

В тот момент, когда из горла Калкон вырвался испепеляющий все на своем пути поток, она почувствовала, как между глаз ее копьями впиваются удары, направляемые силой мысли, и как эти копья проникают глубоко в мозг. Как и те двое незадолго до этого, эти мозгоеды попытались сокрушить ее сознание, но они в свой удар вложили в несколько раз большую губительную силу. Копья взрывались в ее сознании, вспыхивая ослепительным, мучительным светом. Боль была невыносимой. За секунду ее мысли разорвало в клочья.

Лемборг, убегая, почувствовал, как его накрыло горячим потоком; воздух обжигал, дышать стало невозможно. Гном упал, закрыл голову руками и спрятал лицо в песке. Крики, раздававшиеся у него за спиной, стихли. Он слышал глухой топот драконицы, ощущал всем телом, как дрожит земля от ее шагов. Кожа на шее и голове болела так, как будто он сильно обгорел на солнце.

Теперь топот и пыхтение доносились уже из-за спины гнома, со стороны обломков его корабля. Мучаясь от боли, Лемборг дождался, когда жар в воздухе поостыл; потом гном поднял голову и огляделся. Он увидел поднявшуюся на дыбы Калкон, которая вовсю топала и издавала странные звуки вроде ворчания или поскуливания. Ее сломанное крыло волочилось по песку, а хвост хлестал из стороны в сторону, так что воздух над площадью постепенно заполняло огромное облако песка.

Тут в плечо Лемборгу вцепилась когтистая рука; гном вскочил на ноги, поднял взгляд и закричал:

— Калкон!

Драконица остановилась и начала ошеломленно оглядываться по сторонам. С ее когтей клочьями свисали обугленные останки мозгоедов и их рабов. Не наступая на правую лапу, она поспешила в сторону Лемборга.

«Если ты нападешь на меня, я убью его», — прогудел у нее в голове чей-то голос.

Калкон отпрянула; глаза ее распахнулись необычайно широко. Дрожа, она начала оглядываться по сторонам, стараясь понять, откуда доносился крик. В пятидесяти футах перед ней стоял мозгоед; он вцепился в Лемборга и держал гнома перед собой как щит.

«Если ты не станешь нападать на меня, я заберу генератор порталов и удалюсь, — прогудел тот же голос; Лемборг тоже слышал его у себя в голове. — После этого я снова телепортируюсь, но на этот раз на свой корабль. Этого маленького я буду держать при себе. Потом я его выпущу. Мне не помешают забрать генератор порталов».

Закончив последнюю фразу, мозгоед стал медленно пробираться в сторону «Духа горы Небеспокойсь», держа Лемборга между собой и драконицей,

Калкон пошатнулась и дважды моргнула все так же широко распахнутыми глазами.

— Владычица Тьмы, — ответила она низким голосом, — верни мне мои яйца.

Мозгоед замер, но потом снова двинулся в сторону обломков корабля. Лемборг, которого тот почти волок перед собой, протянул руку в сторону драконицы.

— Калкон… — произнес он. Его лицо исказилось от ужаса.

Калкон откинула голову и бросилась вперед. Сердце не успело стукнуть второй раз, как драконица уже преодолела пятьдесят футов, отделявшие ее от мозгоеда.

Перепуганный монстр пихнул Лемборга прямо на приближающуюся драконицу, а потом бросился бежать. Гном потерял равновесие и упал. Что-то большое и тяжелое обрушилось ему на правую ногу, которая с громким треском сломалась в четырех местах ниже колена. Лемборг взвыл и перекатился на спину, схватившись за переломанную ногу.

Какой-то предмет, пролетев в воздухе, шлепнулся на землю возле него. Лемборг увидел это, но его сознание, затуманившееся от боли, никак не отреагировало. А упавший предмет был рукой мозгоеда; четырехпалая кисть еще подергивалась. Остальных частей тела поблизости не было.

Лемборг чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он так и не отошел от шока, и мир вокруг стал совершенно размытым, нереальным. Боль, охватывавшая его до этого мощным потоком, стала стихать. «А умирать вовсе не так плохо, как мне казалось, — подумал он, — если, конечно, это и есть смерть». Даже наутилоидный корабль мозгоедов, облаком взмывший над правительственным зданием, выглядел каким-то расплывчатым и призрачным. С наутилоида на Калкон обрушился ливень камней и копий; стараясь уклониться от ударов, она рычала на корабль и называла его Владычицей Тьмы. Неужели так называется этот маголетюг? Лемборга удивило, что она это знает. Хотя вообще-то теперь она ко всем предметам обращалась со словами «Владычица Тьмы».

Гном снова опустился на землю, опершись на один локоть. Нога у него теперь почти не болела, правда в нескольких местах она была неестественно согнута. Он увидел, как Калкон одной рукой (или, возможно, ногой, гном не знал точно, как следует называть эту огромную конечность) ухватилась за стоявшую на высохшем фонтане ухмыляющуюся фигуру горгульи и одним движением сорвала ее с места. Драконица сильно размахнулась, и статуя, кувыркаясь в воздухе, полетела прямо в небо.

«А это еще зачем?» — подумал Лемборг. Статуя врезалась в наутилоид, загрохотав, как Молот Реоркса. Дождем полетели куски обшивки и обломки конструкции, и золотая раковина раскололась, как тухлое яйцо. Сухой дождь пролился на песок. Гном подумал, что об этом следует написать в очередном отчете, который он подаст в Организационный Комитет горы Небеспокойсь по Вопросам Выпадающих в Виде Дождя Объектов. Если ему удастся отыскать перо и чистый лист. Гном долго оставался погруженным в лихорадку и странные сновидения. Боль накатила на него, а потом прошла. Он стал легким, как перышко, а над ним, как речной поток, проносился ветер. Лемборгу снилось, что его баюкают в бронзовой колыбели, высоко над миром, и кругом слышен лишь неторопливый, ритмичный звук рассекаемого воздуха. Один раз гному показалось, что он поднимается на поверхность огромного моря; он почувствовал, как на его сомкнутые веки светят солнечные лучи. «Спи», — сказал ему звучный и нежный голос, и Лемборг снова погрузился в сновидения.

Совсем скоро наступила ночь. Горячей кожи Лемборга коснулись прохладные травинки. Он почти не мог пошевелиться, но это не имело значения. «Ты дома, — произнес раскатистый голос. — Я могу исцелить твои раны, но с лихорадкой мне не справиться. Тебя скоро найдет твой народ, и они сумеют сделать то, чего не могу я. Тебе придется до их прихода полежать. Сейчас тебе нечего бояться. — После некоторого колебания голос продолжал: — Мне повезло, и мое сознание отдохнуло и исцелилось, а крыло я вылечила с помощью магии, так что теперь я тоже возвращаюсь к своим соплеменникам. Мне предстоит долго лететь на север, но я к этому, как мне кажется, готова. — И снова голос смолк; на этот раз пауза была более продолжительной. — Я многим тебе обязана, Лемборг. Я убежала от своего прошлого, но оно снова нашло меня, и теперь я могу посмотреть ему в лицо и продолжить свой путь. Но мне будет не хватать твоего общества, и я буду скучать по твоему любопытнейшему стилю игры в кхас. Я рада, что твой корабль избрал мой город своим последним пристанищем. Он и ты принесли то, что мне было так нужно».