Вся Стальная Крыса. Том 1 - Гарри Гаррисон

Еще затемно мы тихо пробрались вдоль заборов к коттеджу, где нас ждал Мортон.

— Ты принес птицу! — обрадовался он.

Я кивнул, бросил ее на кушетку и рухнул рядом.

— Да, но толку от этого мало. Дело в том, что прибытие помощи откладывается на неопределенный срок. Пришлось вызвать ее по обычному радио.

— Да, действительно, это очень плохо, — сразу приуныл Мортон. — А тут, пока вас не было, стали брать заложников. Зеннор выступил по телевидению — сказал, что будет расстреливать их по одному, пока горожане не вернутся к работе. Первого обещал расстрелять на рассвете, затем через каждые десять минут… — У него задрожал голос. — Когда солдаты подошли к дому Шарлы, хозяева вышли им навстречу. Сдались, чтобы спасти меня. Теперь они заложники и ждут смерти!

Глава 21

— Этого не может быть! — сказал доктор, ошарашенный, но спокойный. — Человеческие существа просто не способны на такое!

— Заблуждаетесь! — воскликнул я, нервно расхаживая по комнате. — Может, человеческие существа и не способны на такое, зато звери вроде Зеннора… Впрочем, виноват — Зеннор хуже любого зверя. Но я уверен, что все кончится благополучно. Ваши люди, наверное, уже взялись за дело. Правда, Стирнер?

— Нет. Если вы постигли основные идеи индивидуального мютюэлизма, то должны понимать, что каждый человек — это отдельная и цельная сущность, отвечающая только за себя. Чтобы с ней ни делал Зеннор, к другим это отношения не имеет.

— А вот Зеннор так не считает.

— В таком случае он ошибается.

Я взвыл и вырвал из чуба клок волос. Что за чертовщина?!

— Посмотрим на это под другим углом зрения. Если вы не спасете заложников, то их смерть будет на вашей совести.

— Зато, поддавшись на провокации Зеннора, я тем самым покажу, что мои действия зависят от его воли. И тогда — конец индивидуальному мютюэлизму. Нет, мы выбираем пассивное сопротивление. Никто не сможет запугать нас или подчинить себе…

— Но сможет убить.

— Да, — мрачно кивнул Стирнер. — Если Зеннор будет стоять на своем, некоторые из нас погибнут. Но смерть — это тоже самозащита. Можно ли заставить человека работать, убив его?

— Я понял идею, но не скажу, что она мне по душе — надо найти менее болезненный выход. Чего от вас требует Зеннор?

— Слишком многого, — ответил Мортон. — Сначала он хотел, чтобы возобновилось снабжение электроэнергией здания, занятого военными. Потом ему понадобились регулярные поставки продовольствия. За это он обещал отпустить заложников.

— Это невыполнимо, — вздохнул доктор Лум. — Ничего они не получат, поскольку ничего не хотят дать взамен электроэнергии. То же касается и продовольствия. Рынки пусты, так как фермеры перестали возить в город продукты.

— Но чем тогда питаются горожане? — удивился я.

— Сами ходят на фермы. Город опустел почти на треть.

— Как опустел? Куда девались жители?

— Кто куда. — Стирнер улыбнулся, глядя на мою изумленную физиономию. — Я вижу, вы совершенно не представляете, как действует наша экономика. Попробую объяснить на простейшем примере. Возьмем фермера. Он производит сельскохозяйственную продукцию, обеспечивая себя всем необходимым.

— Так уж и всем? — усомнился я. — А если ему понадобятся новые башмаки?

— Он пойдет к башмачнику и выменяет обувь на еду.

— Бартер! — воскликнул Мортон. — Самая примитивная экономическая система. Но для современного технологизированного общества она неприемлема… — Он запнулся, обводя взглядом комнату.

Стирнер снова улыбнулся.

— Разумеется, неприемлема. Но индивидуальный мютюэлизм не сводится к бартеру. Индивидуум добровольно объединяется с другими индивидуумами для производства промышленных изделий или, скажем, строительства домов. За каждый час работы он получает вирр.

— Что получает?

— Трудочас. За вирр он может получить определенные товары и услуги.

— Короче говоря, вирры — это деньги, — заключил Мортон. — А деньги — это капитализм. Значит, ваше общество — капиталистическое.

— Боюсь, что нет. Индивидуальный мютюэлизм — это не капитализм, не коммунизм, не социализм, не вегетарианизм и даже не жуткий монетаризм, погубивший множество технологизированных цивилизаций. Я знаком с этими терминами по трудам Марка Четвертого. Физически вирр не существует, в отличие от редких металлов или морских раковин. Его нельзя вложить в дело, и с него нельзя получить прибыль. В этом — главное отличие вирра от валюты. Поэтому у нас нет банков в привычном смысле этого слова — в них нечего вкладывать.

В голове у меня все перепуталось.

— Минуточку, минуточку. Я видел на улице автомобили. На какие средства они приобретены?

— Денег не нужно, — мягко ответил Стирнер. — Если вам понадобился автомобиль, идите к тем, кто их производит. Пока будете пользоваться — будете платить, вернете — перестанете платить. Главный принцип индивидуального мютюэлизма: каждому — по потребностям, от каждого — по способностям для общего блага.

— Нельзя ли пояснить? — Я налил себе вина и залпом осушил бокал, надеясь, что спиртное прочистит мозги.

— С удовольствием. Когда-то я читал — и дрожал от негодования! — о философии под названием «трудовая этика». Дескать, индивидуум обязан трудиться в поте лица, чтобы добывать элементарные средства к существованию. По мере совершенствования технологий все больше людей вытесняется из производства машинами. Удел безработных — быть брошенными на произвол судьбы, голодать и подвергаться гонениям, как преступники. Зато обладатели капитала, как утверждает эта лицемерная доктрина, не обязаны трудиться. Достаточно, если они будут увеличивать капиталы и присматривать за нищими. Ужасно? Ужасно. Иное дело — мютюэлизм. Чем больше всего производится, тем богаче общество, тем выше стоимость вирра.

До меня начало доходить.

— Еще один вопрос. Если стоимость вирра растет, то за ту же зарплату индивидуум может работать меньше?

— Именно так.

— Значит, сорокачетырехчасовая рабочая неделя становится не нужна. Сколько часов индивидуум должен работать, чтобы не помереть с голоду?

— Два часа в неделю обеспечат ему скромный кров, еду и одежду.

— Я хочу здесь поселиться, — тихо сказал Мортон.

Я понимающе кивнул — и замер, чтобы не спугнуть заскочившую в голову идею. Цап! И ухватил ее за хвост. Неплохо. Стоит попробовать. Но попозже, сначала надо позаботиться о заложниках.

— Скоро рассвет. Мне очень понравилась ваша лекция, Стирнер, большое спасибо. Теперь я знаю об индивидуальном мютюэлизме намного больше, чем прежде. Во всяком случае, достаточно, чтобы сформулировать вопрос: как вы поступаете в чрезвычайных обстоятельствах? В случае наводнения, например, или прорыва плотины? Иными словами — в случае катастрофы, угрожающей не индивидуумам, а коллективу?

Доктор шагнул вперед и поднял указательный палец.

— Хороший вопрос! Великолепный вопрос! — Он взял с полки толстый том. — Ответ на него — здесь! Марк Четвертый учел эту ситуацию. Вот что он пишет: «…Пассивное сопротивление — ваше единственное оружие. Но ни в коем случае не насилие. Но пока вы создаете самое ненасильственное государство, индивидуумы, считающие насилие нормой, будут применять его по отношению к вам. Запомните: мертвые не принесут пользы обществу, исповедующему индивидуальный мютюэлизм. Пока не пришел день полного освобождения, вы должны сосуществовать с другими. Вы можете покинуть их, но они могут пойти за вами и навязать вам свое присутствие. В этом случае вы и вам подобные должны относиться к исходящему от них насилию как к стихийному бедствию, например, извержению вулкана или урагану. Разумный человек не станет обсуждать с раскаленной лавой вопросы этики, а отойдет подальше; не будет читать мораль ветру, а найдет укрытие от него».

Захлопнув книгу, доктор Лум снова торжественно поднял палец.

— Мы спасены! Марк Четвертый предвидел наше несчастье и оставил необходимые наставления!

— Действительно, — с энтузиазмом подтвердил Стирнер. — Пойду передам всем остальным. — Он выскочил за дверь.

Я только рот раскрыл, проводив его взглядом. То, что вертелось у меня на языке, высказал Мортон:

— Что-то я не пойму, к чему клонит этот ваш Марк Четвертый.

— Марк Четвертый — сама ясность, — назидательно ответил доктор Лум. — Ясность и мудрость! Не подчинившись Зеннору, мы обречем себя на смерть. Поэтому мы подчинимся — и уйдем.

— Теперь я ничего не понял, — сказал я.

— Мы пустим ток и откроем рынки. Захватчики получат продукты, а некоторые фермеры заработают полноценные вирры, ведь они будут спасать народ от стихийного бедствия. Зато другие не будут работать, и поставки продовольствия для нужд города прекратятся. По мере уменьшения запасов провизии ускорится отток населения. Исчезнет нужда в электричестве, и с электростанции уйдет обслуживающий персонал. Скоро в городе останутся только солдаты.