Исповедь Мотылька - Айя Субботина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скрепя сердце, возвращаюсь на диван, усаживаюсь в свою любимую позу, заложив ногу на ногу, чтобы хоть как-то скрыть внезапное возбуждение.
— Диана изменила мне с моим братом, — даже странно, насколько меня это не задевает. — Денис не первый раз такое проворачивает. Однажды, я застал его в кровати с моей тогдашней женщиной. В моей квартире. В моей кровати. С моей женщиной, на которой я планировал жениться. У него это как-то чертовски легко получается.
— Или ты просто выбираешь таких женщин, — комментирует Ви, и тут же торопливо извиняется. — Извини, я сегодня вся невпопад.
А ведь она полностью права, и после истории с Дианой я сам пришел к такому же выводу.
Дело не в Денисе. Он, конечно, тот еще ёбарь-террорист и умеет охмурять женщин, но если бы хотя бы одна из них была действительно влюблена в меня — разве прыгнула бы в койку к моему брату? Можно увести жену, но нельзя увести любящую женщину.
После смерти Ани я всегда выбирал тех женщин, потеря которых ничего бы для меня не значила. Еще до начала любых серьезных отношений уже подсознательно был готов потерять любую из них. Хотя, наверное, больше никого по-настоящему и не любил.
Юристы по разводу уже разработали стратегию, в которую включили мое единственное требование — минимизировать наши с Дианой столкновения «в лоб». Не потому что я не хотел выслушивать ее обвинения и претензии, попытки переложить вину на меня, как это часто делают женщины, у которых рыло в пуху. Я просто понял, что не хочу ее видеть в принципе, как мы избегаем смотреть на людей с увечьями, потому что они напоминают нам о тех временах, когда мы сами были в шаге от того, чтобы стать такими же. Диана — мое личное ходячее напоминание о том, каким придурком я могу быть, когда хочу убежать от себя самого.
— Денис говорил… — Воробей спотыкается, потому что упоминание брата заставляет меня с шумом втянуть воздух через ноздри.
— Продолжай, все норм.
На самом деле, нифига не норм, потому что мне хочется прямо сейчас на хрен убрать с плиты всю готовку, разложить Ви на столе и драть ее до тех пор, пока при имени «Денис» она не станет совершенно искренне спрашивать: «А кто это?»
— Твой брат говорил, что она еще до брака консультировалась с адвокатами по разводу.
— И какие там у нее были успехи? Он не сказал?
Эвелина еле заметно дергает плечом и опускает в кипящую вожу стопку спагетти. Медленно помешивает. Накрывает крышкой. Достает из холодильника уже натертый пармезан и несколько маленьких помидоров.
— Ви, если ты переживаешь, что бывшая жена обберёт меня до нитки, то совершенно напрасно.
— Ты так смело называешь ее бывшей.
— Потому что ни при каких обстоятельствах, даже если небо упадет на землю или случится катаклизм, и она останется последней женщиной на земле, я больше не собираюсь взаимодействовать с этой женщиной.
— Может, еще помиритесь. — Она определенно говорит не то, что думает, но очень старается выглядеть так, будто ее это никак не задевает.
Хотя, может это не Ви, а я занимаюсь махровым самообманом? Сижу тут, старый пень с абсолютно уебищным «браком на час» и тешу себя иллюзией, что эта красивая молодая девочка совершенно искренне до сих пор пускает на меня слюни. А может, стоит посмотреть правде в глаза? В ее возрасте, имея возможность выбирать, разве стал бы я долго убиваться по женщине, вдвое старше меня, с не самым приятным багажом жизненного опыта за плечами и которая бы ясно дала понять, что я ей на фиг не уперся?
А сейчас, после того как я столько раз ее отвергал, имеет ли смысл вообще заводить разговоры о «нас», даже если я приехал сюда именно для этого?
Я мысленно хмыкаю. Выбрал «идеальное», мать его, время. Когда сам еще формально женат, когда есть та, кто написывает мне признания в любви, и когда у Эвелины, вполне возможно, уже роман с моим братом.
— Ви, я не самый хороший и порядочный мужик, но давай остановимся на том, что мириться с Дианой я не собираюсь. Для меня этот человек больше не существует.
Кстати, а как вообще ей — знать, что Денис трахал мою тогда еще пока_не_жену?
— Ты хороший, — почти шепотом говорит Воробей, и тут же снова начинает суетливо возиться с ужином. О котором я вообще не просил.
— Ты встречаешься с Денисом? — Вопрос вертелся на языке с той минуты, как я переступил порог ее квартиры.
Ви, которая как раз взялась отбрасывать вермишель на дуршлаг, так и замирает. Так и стоит с посудой в вытянутых руках, словно прозвучали волшебные, обездвижившие ее слова.
— Я ни с кем не встречаюсь, — наконец, отвечает она, и все-таки перекладывает спагетти в глубокую керамическую миску. — Тем более не стала бы встречаться с Денисом. Он мне даже не нравится. Бррр…
Это ее «брр» заставляет мою рожу растянуться в улыбке как у того зеленого чудика из фильма про Рождество, которого лепят чуть-ли не на весь новогодний инвентарь. Она точно не врет. Кто угодно мог бы вот так же легко соврать, но мой Воробей говорит правду.
— Ви, прекрати мучить вермишель, — стараясь подавить желание ржать, наблюдаю за тем, как она яростно колотит вермишель отдельно от поджаренных помидор.
— Это паста, — упрямо бросает Ви. — Господи, я и Денис! Такое могло прийти только в твою больную голову!
А вот сейчас она злится. И делает это с той же искренностью, с которой минуту назад развенчала мои сомнения на их с Денисом счет. Поворачивается на пятках, держа хваталку одной рукой, как будто собирается точно так же переколотить мозги в моей башке.
— Спокойно, — в шутку закрываюсь от нее руками, когда Эвелина налетает на меня рассерженной фурией. — Эй, Воробей, не бушуй!
— Я! Тебе! — С размаху врезается крохотным кулаком мне в плечо. — Не воробей! И не пуговица! Я взрослая женщина!
— Ви, я вижу. Правда, честно.
Она бьет снова и снова, и хоть ни один из ее тумаков (нужно сказать, абсолютно заслуженных), не причиняет мне реальный вред, все равно приходится уйти в глухую оборону. Говорят же, что даже маленькая собачка может быть злее натасканного волкодава. А моей принцессе абсолютно
