Сравнительное богословие. Книга 4 - Коллектив авторов

Русская региональная цивилизация

Объективно носительницей объемлющей альтернативы глобализации на принципах толпо-«элитаризма» является Россия, точнее — Русская региональная цивилизация многих народов и многих диаспор. На протяжении последних нескольких веков эта региональная цивилизация от всех прочих региональных цивилизаций отличается тем, что развивается в исторически подвижных границах общего для её народов и диаспор государства.

Подвижность её государственных границ носит пульсирующе-расширяющийся характер: это исторически долговременная тенденция. В периоды кризисов цивилизационного строительства, государственность нашей цивилизации тоже испытывает кризис. И в такие кризисные периоды относительно молодая периферия Русской многонациональной цивилизации государственно обособляется, как это имело место в период государственного краха СССР. Но по мере того, как исторически очередной кризис цивилизационного строительства преодолевается, происходит становление новой государственности. Когда новая государственность обретает дееспособность, адекватную потребностям эпохи и перспективам общественного развития, недавно отколовшаяся относительно молодая периферия, не сумев разрешить своих проблем в одиночку, возвращается в границы Русской многонациональной цивилизации, а на последующих этапах в её состав начинают вступать народы, до этого жившие обособленно или в составе иных региональных цивилизаций, поскольку качество жизни в пределах Руси в каких-то аспектах, значимых для народов и их перспектив, оказывалось лучшим, нежели в обособлении или в культурах иных государств и региональных цивилизаций. И именно вследствие того, что этот процесс пульсирующего расширения границ государственности Русской многонациональной цивилизации — не выдумка, к началу XX века в границах России была 1/6 часть суши.

Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины.

Управление делами в такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации[459] и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:

· во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих или групповых целей,

· и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.

По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности, дорог.

Если же говорить о Русском духе как об определённом культурно обусловленном и поддерживающем воспроизводство культуры эгрегоре, то его алгоритмика включает в себя:

· ту общинную этику, которая была выявлена выше как необходимая для устойчивости общинного уклада жизни в преемственности поколений;

· свойственную этой этике искренность в понимании сути Добра и Зла в их конкретных жизненных проявлениях,

· искреннюю (а не показную) самоотверженность в приверженности Добру в полноте и внутренней непротиворечивости алгоритмики психики личности.

Полная искренность, целостность психики (в смысле согласованности и взаимной связанности составляющих её специализированных по предназначению алгоритмов), самоотверженность вплоть до самопожертвования и общинная этика в целом это — то, что не свойственно людям в их большинстве в толпо-«элитарном» обществе. Поэтому с переходом от общинности к толпо-«элитаризму» — у большинства Русских это осталось лишь на уровне «генетики духа», что далеко не у всех обязательно проявляется в течении жизни, но в общем Русском духе присутствует как бессознательные компоненты его эгрегориальной сборки, соответствующие эпизодическим проявлениям Русского духа у множества людей.

Благодаря древнему союзу Великой Руси — наследовавшему ещё более древнему Великому Венедскому Союзу — русская цивилизация устойчиво самоуправлялась в режиме общинной культуры и форме государственной конфедерации на протяжении почти всего первого тысячелетия новой эры, показывая своим существованием пример работоспособной альтернативы ведически-знахарской культуре древних высокоорганизованных государственных цивилизаций и культуре древнеплеменных союзов. Как показывают исторические факты, в период Великой Руси на всей её территории никогда не было рабства (ни в каких его формах) — в отличие от многих других государств и племенных союзов. Это обеспечивало многовековую настройку генетического аппарата русских (и в духовном и в биологическом смыслах) в условиях свободы от воздействий на него чуждых толпо-«элитарных» культур, что обеспечило русским устойчивый многогранный образ свободы — наиболее близкий к тому, что в это понятие вложил Бог. Именно поэтому Русский дух ближе всего к Божиему Промыслу (в части не касающейся попущения), нежели духовности других региональных цивилизаций Земли.

В то же время, Россия-Русь — одна из региональных цивилизаций на планете, вбирающая в себя на протяжении всей истории окружающие её народы. Русь — самозабвенное зеркало Мира в том смысле, что после гибели предшествующей неправедной глобальной цивилизации человечество почти полностью лишилось осознанной памяти о ней, утратив её культуру, а в становлении культуры новой глобальной цивилизации, которая объединит всё человечество в человечности, Русь вбирает в себя все другие культуры и несущие их народы по мере того, как непредвзято-самозабвенно решает в своей жизни вопрос «что есть истина из всего того, с чем она имеет дело в своей жизни?»

Иными словами мы — Русь — по своей сути цивилизация миры:

· если мы не ошибаемся в ответе на указанный вопрос, то в границы Руси вливаются новые народы, а их культуры, освободившись от какой-то прежде свойственной им порочности, вливаются в культуру самой Руси, обогащая её свойственной им истиной;

· если мы ошибаемся в ответе на указанный вопрос, то к ошибочно решённому в прошлом вопросу Божий Промысел возвращает нас снова и снова до тех пор, пока мы не придём к истинному ответу на него.

При этом земли и народы вливаются в Русскую многонациональную цивилизацию, становясь русскими. И этот процесс лежит, по нашему убеждению, в русле Промысла. Мы — Русь — задаём тот «общий аршин», о котором писал Ф.И.Тютчев,[460] но мы задаём его на будущее; а во всякое настоящее другие пытаются измерить нас полученным от нас же некогда в прошлом[461] и обречённом к отмене стандартом.

Именно по этой причине — являющейся сутью региональной цивилизации Руси на этапе становления человечности после краха предшествующей глобальной цивилизации — мы безрассудно легковерны, доверчивы, и очертя головы бросаемся во всевозможные начинания, скоропостижно уверовав в нечто новое и полностью отрекшись от своего недавнего прошлого. Но скороспелая фанатичная вера во что-либо у нас краткосрочна и возникает только при выходе из кризисов развития, в которых выражаются наши же прошлые уходы от своевременных ответов на вопрос «что есть истина?» и наши же прошлые ошибки в ответах на него. Потом она также быстро, как и пришла, проходит, и мы начинаем сомневаться в том, что прежде успело стать неусомнительной фанатичной верой и начинаем испытывать её на истинность, в убеждённости, что истина устоит во всяком испытании жизнью, а ложь и ошибки рухнут.[462] Это касается всего: как вероучений и богословских доктрин, заведомо не подтверждаемых в искусственно поставленных экспериментах (но истинность которых может подтвердить либо опровергнуть только сама жизнь), так и научных гипотез и теорий, которые могут быть подвергнуты проверке экспериментом.

Единственное в чём большинство никогда на Руси не сомневалось, так это в том, что Всевышний Бог, предопределивший бытие Мироздания, есть и, что с Ним должно человекам жить в ладу. Да и многие из тех, кто в эпоху государственной идеологии материалистического атеизма утверждали, что Бога нет, всё же в жизни вели себя по совести, которая чувствовала, что Бог есть и жить надо, воплощая в реальность ощутимый совестью Промысел.