Грани Нижнего Мира - Олег Авраменко

— Вы что-то знаете о ней?

Гуннар принялся рассказывать им о короле Ивэйне и его шкуре. Ребята сидели рядышком на траве и внимательно слушали. Леопольд, удобно устроившись у меня на коленях, растерянно молчал. Он молчал с тех самых пор, как Беатриса заявила, что она не Цветанка. Впервые на моей памяти кот был так сбит с толку, что напрочь лишился дара речи. Всё случившееся было выше его понимания. Он видел перед собой сестру Владислава, которую знал на Истре, и в его голове никак не укладывалось, что теперь это не она, а совсем другая девочка. Такие вещи были непостижимы для его детского ума…

На самый конец своей истории Гуннар припас для Марка неприятный сюрприз, сообщив ему, что уже после однократного использования шкуры у человека развивается зависимость от неё. Мальчик мигом побледнел и с дрожью в голосе спросил:

— А… а что это значит?

— Теперь ты не сможешь с ней расстаться, — объяснил Гуннар. — Она должна всегда быть рядом с тобой, а желательно — на тебе. Ты когда-нибудь пробовал отходить от шкуры дальше чем на десять шагов?

— Ну, наверное, когда купался.

— И что ты тогда чувствовал?

— Мне было очень неуютно. — Марк прикоснулся ладонью к своей груди, где перекрещивались львиные лапы. — Но я думал, что это просто страх перед незнакомым окружением. Ведь мы с Беа слабенькие колдуны, а шкура даёт нам чувство уверенности в себе, защищённости. Когда она рядом со мной, а особенно, когда она на мне, я не чувствую себя таким уязвимым.

— В том-то и дело, — сказал Гуннар. — Именно об этом предупреждает в своём завещании король Ивэйн. Он пишет, что шкура словно вобрала в себя всю его смелость, без неё он становился законченным трусом, пугался любого громкого звука или резкого движения, во всех окружающий видел врагов, жаждущих его смерти. Однажды Ивэйн попробовал провести целый день вдали от шкуры, но не смог — во время приёма чужестранных послов он вдруг заподозрил, что те сговорились со стражей убить его, спрятался за своим троном, забаррикадировался там и наотрез отказывался выходить. Дело закончилось тем, что один из слуг смекнул в чём дело, и быстренько принёс ему шкуру. С тех пор он не расставался с ней ни на минуту и дожил до глубокой старости, никого и ничего не боясь. А вот Гавэйну Третьему, единственному из королей Лиона, кто ослушался предостережения своего предка, повезло куда меньше. Возможно, и он дожил бы до глубокой старости, как Ивэйн, но, к сожалению, с ним приключился несчастный случай, причиной которого была его роковая зависимость от шкуры. Как-то раз после охоты, когда он парился в бане, одна взбесившаяся борзая схватила шкуру и унесла её в лес. Поиски продолжались весь вечер и всю ночь, а к тому времени, когда шкура была найдена, Гавэйн из крепкого сорокалетнего мужчины превратился в седого полубезумного старика, который боялся даже собственной тени. Спустя несколько месяцев он умер, и после него уже никто не рисковал связываться со шкурой. Так что тебе, Марк, нужно беречь её как зеницу ока. Она даёт тебе большую силу, однако за это приходится платить.

Марк поёжился и плотнее запахнулся в шкуру.

— И что же мне делать? — жалобно произнёс он. — Ведь я должен буду вернуть её законному владельцу, нынешнему королю Лиона.

Нынешний король Лиона и законный владелец шкуры покачал головой:

— Насчёт этого не беспокойся, он не станет требовать её назад. Теперь она принадлежит тебе. Верно, Инга?

В ответ я лишь молча кивнула, думая о своём.

— А я? — отозвалась Беатриса. — Ведь я тоже пользовалась шкурой, когда жила в теле Марка.

Гуннар развёл руками:

— Вот тут я ничего сказать не могу. Если шкура воздействует только на тело, на мозг, тогда с тобой всё должно быть в порядке. Но если на дух, на разум, то в таком случае тебе придётся постоянно быть с Марком и не отходить от него дальше, чем на десять шагов.

— А это можно проверить? Прямо сейчас?

— Да, конечно. Пусть Марк отойдёт в сторонку, а мы посмотрим, как ты будешь на это реагировать.

— Хорошая идея, — сказала я. — Отойдите оба — и ты, Марк, и ты, Гуннар. Проверим, а заодно Беатриса переоденется. Этот её наряд никуда не годится.

На том и порешили. Марк с Гуннаром отошли вглубь леса, а я достала из сумок комплект чистого белья с шерстяными колготками, свои запасные сапожки, клетчатое платье, которое надевала на привалах (в пути я носила брючный костюм), и тёплую кофту. Ничуть не стесняясь присутствия Леопольда, Беатриса стала переодеваться.

— Ну как? — спросила я. — Что-нибудь чувствуешь?

— Да вроде бы ничего такого. Пока вы рядом, мне совсем не страшно. Ни капельки.

Беатриса надела платье, подвязалась пояском и накинула сверху кофту. Моя одежда была великовата на неё, но смотрелась она в ней гораздо лучше, чем в рубашке и кафтане своего брата.

— По-моему, неплохо, — сказала я, оглядев девочку со всех сторон. — Как ты думаешь, Леопольд?

К моему удивлению, кот спокойно ответил:

— За неимением лучшего сгодится. — Он подбежал к Беатрисе, потёрся о её ноги, на которые она ещё не успела обуть сапожки и категорическим тоном заявил: — Всё это глупости! Ты — Цветанка. Просто ты не помнишь об этом.

Девочка наклонилась, взяла Леопольда на руки и прижалась щекой к его мягкой шерсти.

— Если хочешь, можешь называть меня Цветанкой.

«Инга,» — пришла ко мне мысль Гуннара. — «Что там с Беатрисой?»

«Кажется, всё нормально. Она говорит, что рядом со мной ей ничего не страшно.»

«Тогда похоже, что она не попала в зависимость. Король Ивэйн в своём завещании пишет, что страх, порождаемый отсутствием шкуры, совершенно иррациональный, беспочвенный и ни в малейшей мере не зависит от того, существует ли объективная опасность. Так что с девочкой всё в порядке.»

«Ну и слава богу,» — сказала я. — «Ко всем её бедам не хватало ещё паранойи. Вы далеко отошли?»

«Шагов на тридцать.»

«Этого достаточно?»

«Если верить Ивэйну, вполне.»

«Дальше не идите, но пока что не возвращайтесь. Давай подождём немного, посмотрим.»

«Хорошо… Кстати, что ты думаешь о всей этой истории?»

Я вздохнула:

«У меня просто голова крýгом идёт. Я уже говорила тебе, что не верю в случайные совпадения, а здесь эти самые совпадения буквально толпятся и толкают друг друга. Это и шкура Ивэйна, что так удачно попала в руки Марка и Беатрисы, и тот факт, что они оказались нашими дальними родственниками, что позволило им воспользоваться её силой. Да и наша встреча с ними — ведь мы вполне могли разминуться. И то, что со мной оказался ты — эта шкура словно бы притянула тебя к себе. Быть может, мы так долго блуждали вокруг Контр-Агриса не по моей вине… то есть не только по моей вине, а потому что должны были появиться здесь именно сегодня, именно сейчас. О том, что приключилось с Беатрисой, я даже не говорю. Тут явно не обошлось без вмешательства высших сил, которые заставили её вселиться в тело брата.»