Прости меня (СИ) - Татьяна Анатольевна Катаева

— Что это?

— А ты прочти.

Беру листок, и поворачиваю его к себе. Дыхание затрудняется, глаза расширяются, руки начинают дрожать.

"Прости. Мне срочно нужно уехать. Папа в больнице. Набери меня, когда проснёшься. Люблю тебя."

Эта она. Та записка, о которой говорила мне Наташа. Она всё-таки существовала. Но как? Где она была?

— Они нашли её под кроватью. Не знаю, каким образом догадались оставить, а не выкинуть.

— Пиздец.

Больше слов в моём словарном запасе нет. Та они и не нужны. В тот вечер, она ждала моей поддержки.

"Всё будет хорошо. А если ты забеременеешь, я готов женится."

"Что перетрахалась со всей общагой, а теперь не помнишь кто отец?! Решила на меня этого ублюдка прицепить?!'

"Не было никакой записки. Наташа, ты вообще меня за идиота держишь? Или подожди, ты опять перепутала меня с братом. Снова не на том хрене скакала?"

"Вот, возьми. У меня больше нет с собой. Но на аборт, думаю, хватит"

Сука, остановите поток эти слов. Это же мои фразы. Каждое слово. И это даже не половина всего того дерьма, что я ей наговорил.

"Пусть жалеет тот, кто отправил тебя на аборт."

Зачем?

Кто был тем человеком, что говорил всё это? И разве можно его назвать человеком? Это существо инородное. Оно не достойно ни любви, ни жалости.

Вначале я чуть не убил Наташу. Потом я убил нашего ребёнка. А теперь она замужем за другим.

У нас больше нет шансов. Ни одного.

После всех манипуляций с больницей и ментами. Я отправляюсь в собственную квартиру, чтобы тупо поспать. Я уже не могу думать о том, что натворил. Не могу слушать кассету с собственными фразами. Не могу вспоминать лицо Наташи и голос, когда она сообщала мне о беременности.

Я уже ничего не могу.

После двух дневной суеты, Никопольский всё-таки соглашается забрать своё заявление. Я следом, забираю своё.

Мне бы убить его. Может тогда стало бы хоть чуточку легче. Потому что больше мне ничего не помогает.

Я же так её люблю…

Третью неделю бухаю. Я уже прописался в клубе. Осталось ещё номер тут найти, чтобы было, где поспать. И всё. Это моя новая хата.

У меня даже на девок не стоит. Походу мой член сломался, как и я сам. Та и трахать мне никого не хочется. Мне просто хочется сдохнуть.

Вычеркнуть с памяти все события прошлого года.

А можно мне тоже в кому упасть, чтоб на хрен всё стереть. Что нужно сделать, чтобы забыть всё?

— Гордей, сколько можно пить? Ты вообще себя видел? Учебу забросил, футбол. Так недолго и с катушек слететь можно. Или ждёшь, пока отец узнает, и закроет тебя в какую-нибудь клинику?

— Матвей не тошни и так хуёво.

— Брат, прошло уже три недели, как она уехала. Оставь ты всё это. Нельзя же так издеваться над собой. Что сделано, то сделано. Надо жить дальше.

— А как жить? Я не могу без неё! Не хочу! Понимаешь? Мне нужна только она.

— Значит езжай к ней. Попробуй поговорить.

— И что я ей скажу?! Извини, что я такой козёл?!

— Ну, можешь начать с этого.

— А как же муж?!.

— Муж не стена, можно и подвинуть. Тем более, когда между вами химия.

— А чё ж сам мужа Мирославы не подвинешь?! Между вами тоже химия… Та и не могу я так… Как подумаю, что спит с ним, кровь в венах застывает. Она должна быть только моей. Я не могу её ни с кем делить.

Поднимаюсь и иду к барной стойке. Бухло, закончилось. Та и разговоры Матвея порой подбешивают. Такой, сука, умный, а сам тут до сих пор сидит. Не спешит ехать разгребать свою жизнь. В моей копается.

Я настолько свыкся с этим клубом, что хожу уже как у себя дома. И даже молодёжь меня уже не раздражает. Смотрю на них и завидую. Они могут почувствовать драйв, я же всё так же опустошен. Наташа увезла с собой моё сердце и душу.

Резко мой взгляд заостряется. Выпил я всё-таки дофига сегодня. Сначала мне кажется, что это не он. Поэтому я подхожу ближе, чтобы убедиться.

— Ты что тут, сука, делаешь? — налетаю на стол, за которым сидит Белов. — По девкам таскаешься, пока жена дома сидит?

— Любимый, что он такое несёт? Какая жена?

— Дура ты, бестолковая. Он вообще-то женат. А ты, ублюдок, я смотрю и кольцо снял?

Меня изрядно шатает. Но я всё равно пытаюсь ухватить его за футболку.

— Дорогая, успокойся. Молодой человек перепил. Я сейчас с ним отойду, и вернусь. Хорошо?

— Какой нахуй перепил? Это ты оставил дома жену, а сам вот развлекаешься. Я тебя за неё урою.

— Так это тот мажор, для которого вы устроили всё то представление?

— Катя! Помолчи, — повышает он на неё голос.

А я что-то вообще не догоняю.

— Какое ещё представление? Где Наташа?

В этот раз я чётко хватаю его за футболку, и поднимаю с дивана.

— Говори, сука! А иначе разъебашу твою физиономию до неузнаваемости.

— Пусти его придурок. Дома твоя Наташа. Не жена она ему, понятно. Пусти, сказала.

Девка налетает на меня. Прыгает. Пытается вырвать Белова с моих рук. А я нихуя не соображаю. Тупо не догоняю.

— Ладно, пусти. Я расскажу правду. Пошли, покурим.

Я его отпускаю, и мы выходим на улицу. Подкуриваю сигарету, опираюсь на своё старенькое БМВ и жду. Потому что всё равно ни хрена не понял, с того, что та девка сказала.

— Наташа позвонила в середине августа, и попросила подыграть ей. Мол, чтоб никто не доставал и не преследовал.

— А её кто-то преследовал?

— Я всего не знаю. Но той осенью, она просила меня помочь отомстить одному парню. Она там целый сценарий написала. До мелочей продумала. Но что-то случилось, и она отказалась от затеи. А потом и вовсе скрылась. Уехала к родителям. И сейчас до сих пор живёт у них.

— А парень этот кто? Я?

— Нет. Это Никопольский. Она сказала, что на вечеринке он подмешал ей наркотики. А ещё, что пытался взять силой. Она хотела его наказать. Проучить.

— Так зачем замужество? Он что её преследует до сих пор?

— Я не знаю. Серьёзно. Она попросила, я сделал. На этом всё. Извини, меня девушка ждёт. И пожалуйста, не говори ей, что это я тебе рассказал. Не хочу, чтоб обижалась. Она мне как сестра.

— Хорошо. Спасибо за правду. Ты сильно мне помог.

Сука, если Никольский до