Дневники 1923-1925 - Михаил Пришвин

Есть много добрых людей, которые ненавидят Ленина, но есть какое-то обаяние в словах «гениальный», «великий», когда это скажут им, то они смущаются. Это остаток почитания богов, рабства, трусости чувства и мысли. И какой смешной Толстой: разобрав историю Петра В., сказал: «Нет, не буду о нем писать, он был дурной человек» (наверно, отдавая в то же время уважение как «спецу по государственным делам»).

29 Декабря. Вчера Соловей завел нас в лесные дебри (кружками все дальше и дальше загонял беляка), мы торопились, [бежали], нервничали и на кругах нет-нет и подшумим, а заяц еще дальше, и сразу гон относится еще на версту. Ветер поднялся под вечер очень сильный, метель, собака вышла из слуха, и невозможно было сказать себе, в какой стороне деревня. Мы растеряли друг друга, я стал трубить — ничего! И вдруг как будто прогудело, я ответил, там опять — я обрадовался, я подумал, что это мне дети трубят в ружейные стволы, так я шел, шел и наконец пришел к железнодорожной станции, тут только я понял, что я перетрубливался с паровозом. Вскоре и дети мои тоже пришли к станции и тоже, оказалось, приняли гудок за мою трубу.

31 Декабря. Сочельник. Новое Рождество.

Мы, безбожники, поминали эту религиозную женщину, она никогда не молилась дома, не ходила в церковь, только работала и любила нас, требуя только одного, чтобы мы не смеялись над Богом. Так все шло многие годы, дети выросли, ничего не слыхав в школе о священной истории, не зная ни одной молитвы от матери. Но они вышли хорошие люди, потому что мать вечно их наставляла, следила за ними, на каждом шагу доказывала им свою любовь и к ним, и к разным несчастным людям, нищим, погорельцам. Сознамют ли это дети когда-нибудь, что их лучшее — это действие неназванного Бога их матери?

И. С. Романов рассказывал, сколько страданий он пережил в провинции из-за своего писательства, сколько было над ним издевательств, так что, если кто скажет про него «писатель», так «холодеют корни волос и в мозг проходит». Верно, так же и настоящий религиозный человек боится произнести всегда имя своего Бога? (в особенности при ученых людях).

Ко мне подходит полоса развенчания великих людей. Мерой человека должна считаться величина его любви, а в отрицательный счет — сколько с его существованием связано смертей. Тогда многие великие люди сделаются извергами, а самые последние (неизвестные) — великими.

За что и существует раб Божий, чтобы не умаляться ему, когда произносят имя великого человека. А то назовут изверга, а как скажут «великий человек, гений», так тебя сразу молотом в лепешку.

Я бы мог примкнуть только к той революции, которая взялась бы освободить Бога от плена человеческого{111}.

1925

1 Января. Убил лисицу и двух беляков. Тепло. Порошка летит. Вот теперь только ясно вижу, что прошел через какие-то ворота жизни из теснин в долину.

В романе нужно прежде всего единство лица, то есть — чтобы все действующие лица, незаметно для читателя, были составными элементами одного сложного существа.

В жизни мы разделены друг от друга и от природы местом и временем, но сказитель, преодолев время и место (в некотором царстве, в некотором государстве при царе Горохе), сближает все части жизни одна с другой, так что показывается в общем как бы одно лицо и одно дело творчества, преображения материи. При таком понимании сказка может быть реальнее самой жизни (Дон-Кихот и Санчо — самый яркий пример такого сближения).

Это один процесс творчества, который приводит к ясности, а другой процесс — строительство самой жизни, когда нужно в добытую сказку вдвинуть время и место, — есть ли это дело художника? Нет, это дело человека, но труд художника, поскольку он тоже человеческий труд, дает прекрасный пример воплощения, потому что, делая свое любимое дело, он посредством этой любви преодолевает скуку труда и в то же время трудится, как и все.

(Спасителем человечества (от Кащеевой цепи) будет тот, кто приобщит каждого работника видеть в своем труде творчество жизни (значит, чтобы часть узнала себя частью целого — коллектив).

Революционер разбивает время (отказ от прошлого) и место (интернационал) (мысли о революционере разработать) — вызов судьбе.

Мы живем, преодолевая власть времени и места, и если запечная старуха-труженица вдруг молодеет и становится, как девушка, услыхав от маленького внука его первое «ба-буш-ка», то, значит, она преодолела время.

— Ты судьбу свою вызываешь на поединок, этого я не могу.

— Но разве ты в своем декадентстве и осушении болот на свои средства тоже не вызываешь судьбу?

— Нет, у меня дело совсем другое, не я судьбу вызываю, а это она, сама судьба, меня вызвала.

— Мне это непонятно, это какая-то ваша новая красивость из мистики.

— Нет, это простонародное понимание жизни, у них судьба ведет, у вас экономическая необходимость, но если я на твоем языке скажу, что меня к новому строительству вызывает сила экономической необходимости, ты меня поймешь, но так мне нельзя говорить.

— Тоже не понимаю, мне кажется, именно меня вызывает эта такая твоя судьба, а ты…

<На полях:> Революционный перелом состоит в перемене сказки (фабулы творчества).

Фабула творчества крестьянина: мы все от Адама и по Адаму равны, небесный хозяин сотворил нас равными. И земной хозяин, царь, есть подобие небесному, и если не совсем сходятся они, то виноваты чиновники.

<На полях:> Счастье матери беспредельно, потому что, когда она даже совсем и состарится, ее ожидает встреча с ребенком своего сына: «ба-бусь-ка!»: меня судьба ведет…

2 Января. Петя говорит: «Тут другая лисица идет. Соловей гонит двух. А может быть, это собака?» — «Может быть». Мы стали на позиции, в кустах мелькнуло рыжее, из-за дерева показалась голова. Я выстрелил. И все с великой радостью бросились к убитой лисе. Но, подбежав ближе, я увидел ошейник, и вдруг, оказывается, лежит убитый пойнтер. Боясь преследования, мы стали удирать болотами, потеряли направление и, проплутав часа два, пришли, как зайцы, на старое место (в страхе и люди бегут кругами). Но самое главное в этом было то особенное чувство, которое нельзя назвать только страхом, в этом чувстве история страны, личности, характера (материалы для анализа: темно… обреченность… я не виноват, но как виноватый, икона: Господь покарает… не могу лгать, а нужно).

<На полях:> (Сказка магнитной стрелки, заключенной в коробочку, и называется компас. Можно положить в карман эту коробочку и ходить в лесу, сочиняя новые сказки, потому что одна сказка заключена в коробочку и всегда укажет, где идешь.)