Одна на Троих - Уля Ласка

Но мне это не нужно, мне нужен Никита, мне нужно рассказать ему про ту дурную девчонку, которая так гадски вывернула происшествие в ресторане.

Вокруг уже почти ничего не видно, но я, доставая на ходу телефон, включаю его на подсветку и, к счастью, прямо возле дома сталкиваюсь и обоими боссами.

Жесткий разговор о системе безопасности и взломе системы работников, обслуживающих эту часть мероприятия.

– Никита, – обращаюсь я к нему, когда в разговоре образуется пауза.

– Маша? Ты же должна быть с Артёмом! – чуть ли не выкрикивает он. – Отвези её домой. Сам. Доведи до двери, – даёт он указание Лёше. – Отключи телефон и из дома ни ногой, как только мы со всем разберемся, я заеду к тебе, и мы поговорим, – и без единого проявления близости говорит мне Никита и уже зовёт Макса.

– Пошли, Маш, он прав, мне тоже нужно кое–что выяснить, – нервно потирает шею Лёша, придерживая меня за спину и направляя к гаражу.

– А как же тут? И тебе неопасно сейчас уезжать?

– Бабуля со всем разберется, не переживай! Все получат точные указания, как воспринимать случившееся и не болтать лишнего. Удар не по мне, по Никите, причем вслепую, потому что о том, что он здесь будет лично, не знал никто. Обо мне не переживай, со мной человек из охраны, сейчас в любом случае лучше подстраховаться.

– Лёш, а Диана. . . – решаюсь я задать вопрос, уже на подходе к моей квартире, – она, и правда, в положении?

– Нет, – быстро отвечает он, – но проверить лишним не будет. Маша, ещё раз, про то, что я объяснял тебе в машине. Твоя репутация. . .

– Лёша, я всё поняла, спасибо. Мне важно, чтобы вы просто разобрались с этим. Никита. . . Ведь сколько времени это тянется за ним!

– Теперь точно разберётся, Маш, потому что они приплели и тебя. Всё будет отлично, – гладит он меня рукой по плечу, разворачивается и исчезает в лифте.

Боже, пусть у Никиты все получится!

Открываю дверь квартиры собственным ключом, захожу, сталкиваясь с отцом нос к носу и его тяжёлым, пристальным взглядом.

– Привет, пап.

– И когда ты собиралась сказать нам с матерью правду? – бьют в меня молнии прямо из его глаз.

– Папа, я все объясню, – стараюсь придать своему голосу больше значимости.

– Что? Что вместо работы, которой прожужжала нам все уши, ты работаешь секретаршей сразу у трёх мужиков? И где? На, мать её, Мусорке! И с кем? Ты не постеснялась притащить к нам в дом Черновского сынка, а я, старый дурак, поверил, что парень и сам с головой. Как же! Кончит так, как и его папаша!

И хрен с ним! Но это!

У меня перед глазами оказывается телефон, с той самой фотографией из ресторана, где мы вместе с Никитой сидим за столиком, и я даже. . . улыбаюсь.

– Я понимаю, тот хоть смазливый, но это, Маша?! ! Чему я учил тебя больше двадцати лет? Должен же быть хоть какой–то инстинкт самосохранения!

– Папа, все не так, как ты думаешь, дай мне рассказать! – повышаю голося, чтобы хоть что–то сказать в свою защиту.

– И что? Твои слова как–то исправят то унижение от звонка коллеги и вопроса, как я себя чувствую, когда мою дочь . . . Соболев?

– Это ложь!

– Ты с ним не работаешь и это фальсификация?

– Нет, но. . .

– Молчи! Не знаю, чем ты там думала, но чтобы в понедельник же уволилась! Никаких контактов! А раз ты согласна на работу секретаря, будешь варить кофе у меня под носом. С понедельника же! И никакого Соболева за километр! – грубо выговаривает он, а у меня внутри всё замирает.

Я могу уволиться.

Я могу варить кофе, в качестве основной работы.

Но. . . без. . . Никиты. . .

Дрожь возникает где–то в районе сердца, распространяясь с такой скоростью, что через пару секунд я еле держусь на ногах.

– Папа, постой, – бросаю ему уже в спину охрипшим от напряжения голосом.

Останавливается. Поворачивает голову со всё тем же презрением в глазах.

– Он. . . не такой. Как и Чернов, и Воронов, и Мусорка уже другая, папа! А с Никитой у меня ничего не было. . . Но. . . извини, пап, я хочу. . . чтобы. . . было. . .

Резкий разворот, распахиваю все ещё незапертую дверь и стремительно выбегаю на площадку, слыша себе в спину команду "стоять".

Из глаз уже вовсю текут слезы.

Господи, ну почему именно так приходит осознание ценности человека?. . Тогда, когда всё становится сложно. . . И сердце бьется с такой силой, что, того и гляди, начнет расползаться по швам. . . И боль, чтоотца никогда не устроит мой выбор.

Выхожу на улицу, прислоняясь спиной к прохладной стене дома.

– Спокойно, – вытираю я слезы ладошкой, – нужно собраться и решить, что делать дальше, – тянусь в сумочку за телефоном и чуть ли не подскакиваю от тихого женского голоса, зазвучавшего прямо рядом со мной.

– Мария, здравствуйте. Мы незнакомы, но я думаю, у нас есть кое–что общее.

Она держится в тени, не попадая даже под неяркий свет лампы над дверью подъезда.

– Кто вы? – выдвигаю руку вперёд, словно опасаясь удара.

– Я – Стелла, – делает она мне шаг навстречу, и я вижу, что да, она. Та самая девушка из шоу пятилетней давности.

– Что вам нужно?

– Видите ли, Маша. Вы сейчас оказались в очень похожей ситуации, как и я