Одна на Троих - Уля Ласка

– Нет, всё нормально, – с трудом натягиваю я улыбку на своё лицо.

Не то, чтобы в этом была необходимость, возможно, поделившись с ним, я даже получила бы какой–то совет, но те ощущения, которые в последние дни накрывают меня при общении с боссом, начинают пугать. Словно все чувства существуют отдельно от разума, не поддаваясь объяснению.

Вспоминаю небольшую стычку между ним и Алексеем, когда последний напомнил мне о вечере, посвященном будущей конференции, который организует его бабушка.

Итог: мы едем туда втроём.

И Лёша, почти насильно водворенный на переднее сиденье, продолжает троллить Никиту, его внезапным интересом к тихим семейным встречам.

Тихая семейная встреча оборачивается приличного размаха мероприятием, с не менее, чем сотней гостей.

Счастливая Раиса Матвеевна, сразу же оттеснившая моих сопровождающих, проводит меня по всему красивому, ухоженному саду, с расположившимися то тут, то там группами гостей.

Мозг лихорадочно идентифицирует имена, и я понимаю, что встреча совсем не семейная – это вклад в будущее бизнеса внука.

Тут же появляется Элла Матвеевна, уже представляя мне своего внука Артёма, двоюродного брата Лёши.

Такая же очаровательная улыбка, как и у брата, тот же безумный небесный цвет глаз, и тихое пожелание мне удачи, чтобы поскорее разобраться со своими боссами, которые все это время не отходят от меня ни на шаг.

Да, делаю виртуальную пометку сама себе – на такие мероприятия нужно ходить только с Ильёй Константиновичем, потому что он хотя бы разрешал мне самостоятельно передвигаться среди присутствующих.

Как только в спустившихся сумерках загорается мерцающая теплым светом иллюминация и начинает звучать музыка, Никита берет меня за руку и тянет за собой в глубину сада.

– Нам уже пора. Всё полезное, что можно было выжать отсюда, мы выжали. Маша, ты молодец, но нельзя быть такой открытой! – выговаривает он мне, утаскивая под крону огромного раскидистого дерева.

Я хочу оправдаться, но он сразу же добавляет:

– Подаришь мне танец?

– Я. . . Да, – накатывает на меня все та же неконтролируемая волна ощущений, заставляя сделать шаг к нему, поднять руку и влиться в опьяняющий круговорот движений и звуков.

Вдох, и ещё одна вспышка у меня в голове, дающая команду на ускорение работы и без того надрывающегося сердца.

– Маш, посмотри на меня, – просит Никита, ни капельки не сбиваясь с ритма.

Открываю глаза, задерживаясь сначала на идеально сидящем костюме, галстуке, белом воротничке рубашки, поднимаю взгляд выше, оценивая идеально выбритый подбородок и борясь с внезапным желанием прикоснуться к его коже.

Ещё выше.

Глаза в глаза.

– Маша. . .

И его голос перекрывается усиленным звуком динамиков.

– Немного позже, – касается он губами моего уха, меняя позицию и теснее прижимая меня к себе. – Лёшкина презентация. Он не простит, если нас не будет рядом, – быстро отпускает, разворачивает на сто восемьдесят градусов и подталкивает меня в спину Никита.

А пока я пытаюсь успокоить зачастившее от его близости дыхание, он выводит меня на площадку, с которой открывается вид на большой, растянутый в некотором отдалении экран, где уже демонстрируются рекламные ролики нашего комбината, заранее подготовленные к конференции.

Закадровый голос вещает об уникальных разработках и сопутствующих им выгодах, плавно переходя на личность Чернова, стоящего недалеко от нас в окружении своих близких и салютующего нам бокалом.

Следом упоминаются оба его партнера, и вдруг Никита резко тянет меня на себя, не позволяя наблюдать за сюжетом дальше, но я явно слышу смену голоса диктора. Он по–прежнему мужской, чужой и более напряжённый, словно речь идёт о какой–то скандальной хронике.

– Лёха! – громкий окрик Никиты. – Пусть вырубят!

Вижу, как срывается с места Алексей, и почти мгновенно слышу свою фамилию, произнесенную сразу за названием фирмы Крапивина.

Мой рывок, но Никита не выпускает меня из рук.

– Закрой уши, – командует он.

– Ты шутишь? – пытаюсь вывернуться я.

– Маша, – обращается он ко мне, но не отводит глаза от экрана, – чтобы они там не сказали и не показали, не верь и тем более не принимай на свой счёт. Это всё по мою душу! Я знаю, кто это озвучил.

Он вертит головой по сторонам, потом просто отрывает меня от земли, перемещая сразу на несколько шагов и вручая Артёму.

– Уведи её, – просит он, а сам уже срывается по направлению к дому, откуда ведётся всё не прекращающаяся трансляция.

–Я хочу посмотреть, – умоляюще смотрю на Артёма я, и он кивает в ответ.

– Я за то, чтобы лично выслушать претензии, – соглашается Артём, и мне становится виден экран, на котором, похоже, уже завершается моя сессия с Ильёй на благотворительном балу. Да, та самая, после которой он пообещал жениться.

Затем фото с Лёшей в его машине и с Никитой в ресторане, ещё в самый первый мой день.

Диктор продолжает мусолить, что всё же, как жить и с кем делить постель дело личное. На экране появляется фото Ильи, заходящего в ночной клуб вместе с Викой, но больше ни одной фотографии оттуда. Вместо этого на экране возникает очень эффектная, но заплаканная девушка и, когда речь заходит об обвинении в шпионаже и позорном увольнении только потому, что Алексей отказался признать свое собственное отцовство, я понимаю, что это та самая Диана. Следующий кадр – Алик и несколько фраз, характеризующих Никиту, как явного гомофоба, и в заключение опять звучит моё имя и появляется фото. . .

Да! Это фото из уборной того же ресторана, когда девчонка ударила меня по носу, но голос сообщает, что даже выигранная в споре секретарша не заслуживает такого скотского отношения, какое Соболев демонстрирует уже не в первый раз. . .

Свет гаснет, кажется, отключенный на общем щитке.

Мне хочется стать невидимкой. Мгновенно.

– Два–три месяца, и тебе будут также мило улыбаться в ответ. Не переживай, Маша, это конкретно