Задание Империи - Олег Измеров

Тамбур у вагона был один, торчал со стороны станции Болва и оказался внутри сине-зеленым и непривычно узким. Во второй реальности Виктор ездил в столицу все-таки в цельнометаллических вагонах: они были почти такие же, как те калининские плацкарты и гэдээровские купейные из Аммендорфа, только стенки гладкие и почему-то десять купе вместо девяти. Он поднялся по торчащей снаружи лесенке — подножке и подал руку Лене.

— Хорошо, что в поездки я беру туфли на низком каблуке…

Из тамбура почему-то вели две двери. Виктор толкнул ближайшую и попал на кухню: там стояла здоровая дровяная плита, на полках стояли кастрюли, а дородная проводница подкладывала в очаг мелкую щепу, готовясь к розжигу.

— Извините… Не сюда. — последние слова Виктор произнес, повернувшись уже к Лене.

Дальняя дверь оказалась в коридор, такой же сине-зеленый, с непривычно высоким дугообразным потолком, отчего казался узким и чем-то напомнил средневековые катакомбы. Редкие круглые плафоны виднелись в вышине. «Полок над коридором нету» — догадался Виктор. Рамы окон и двери были отделаны темно-вишневым, почти черным лакированным деревом, двери с дугообразными ручками не сдвигались, а открывались, как в СВ. Они прошли вперед, мимо окна, через которое подавали блюдо из кухни; в коридор выходило четыре двери.

— Нам в какое?

— Пройдем дальше посмотрим.

— Логично. Если этот лайнер для нас, то должны забронировать в бизнес-классе…

За дверью в конце оказался второй коридор, покороче, с двумя боковыми дверями. Виктор потянул на себя первую — за ней оказался совмещенный санузел с ванной. За другой дверью оказался кабинет шириной примерно в два обычных купе с письменным столом, шкафом, полки в виде дивана со спинкой и шкафа; из кабинета в санузел вел отдельный вход. Наконец, за дверью в конце коридора оказался собственно салон, с большими окнами в торце, большим столом с девятью стульями и диваном.

— Никак не разберетесь? — за спиной послышался голос Ступина. — Вам сюда, в кабинет.

— Но тут, хм, одна полка…

Вместо ответа Ступин потянул спинку дивана вверх и повернул; образовался второй ярус.

— Никогда на таких не ездили?

— У нас уже давно не выпускают.

— Жаль. А ваш покорный слуга займет место в салоне. Дальше по коридору четырехместное для охраны, в двухместное сейчас подвезут еще пару наших сотрудников с документами, а последнее для проводниц. Ужин в семь.

— Увы, семь. — вздохнула Лена, когда дверь захлопнулась, — вечером я не смогу порадовать тебя своей кулинарией.

— Действительно так любишь готовить?

— После Великого Голода это у меня вторая творческая страсть после науки. А еще я собираю рецепты выживания. Как использовать в пищу обойный клейстер, кожу, кору деревьев, различные травы. Оказывается, есть много растений и других живых организмов, которые при неурожае могут спасти людей. Например, хлорелла. Ее можно выращивать в бассейнах, она очень быстро растет. У вас едят хлореллу?

— Нет. На Украине хотят выращивать рапс, чтобы делать из него горючее.

— Какой ужас…

Обещанные двое сотрудников приехали на шоколадном пикапе с брезентом. Из кузова выгрузили шоринофоны и затащили в салон. Там же на раскладном столике поставили рацию.

— Теперь прямо как вагон-лаборатория, — заметил Виктор.

— Измерительные вагоны? Я о них читала. Под Москвой построили большое кольцо и там исследуют тягу паровозов. А еще в Коломне делают вместе с фирмой Сешерона электровозы для электрической дороги на Кавказе и еще дизель-электровозы с фирмами МАН и Сименса, в Туркестан, там дорога в пустыне и мало воды для заправки паровозов. Под Москвой и Петербургом ходят электросекции, как в Германии или Америке. Знаете, что сказал император на открытии? «Будущее рядом, мы уже дышим его воздухом». Вы, наверное, ездите до Брянска на аэропоезде?

— На чем?

— Поезд с пропеллерами, ездит по балке. Вальднер изобрел. Триста пассажиров, скорость будет до четырехсот километров в час. Есть планы пустить до Нижнего Новгорода. Уже начали изыскательские работы на будущей трассе. Но идут жаркие споры со сторонниками авиации: те обещают, что самолеты с паровыми турбинами смогут брать на борт более ста человек и лететь в стратосфере со скоростью истребителя. Тогда дорогу строить не надо, а только аэродромы.

«М-да. Во многом тут еще разбираться надо. А, может, нет? А вдруг они построят аэропоезд и развитие транспорта пойдет совсем по другому пути?»

— Лена… Ты извини, я, наверное, сегодня допоздна засижусь. Надо кое-что рассказать по электронике.

— Ну что за извинения? Это служба. В жандармерии иногда вообще круглыми сутками работают без сна. Не переживай, у нас с тобой будет еще масса времени.

21. «Выходит, они знали?»

До Брянска салон-вагон тянули мотовозом, похожим на маленький дощатый дачный домик, который кому-то вздумалось поставить на две оси. Из мотовоза торчал большой черный цилиндр газогенератора, напомнивший Виктору дровяную колонку в ванной.

К этому миру трудно привыкнуть, подумал Виктор. Этот мир, как в детстве, на каждом шагу удивляет все новыми вещами. По нему ходишь, как в музее, и думаешь — вот как, оказывается, эти люди жили. Только все отреставрировано и можно трогать. Вот мотовоз, похожий на самовар. Вот самый настоящий шоринофон, прибор для записи голоса иголкой на киноленту, о котором в следующем веке почти никто не знает. Вот полки, которые превращаются в диваны, и отделаны они не павинолом, а мебельной драпировкой. Как в детстве, этот мир надо осваивать заново — мир вещей, мир людей, мир отношений. Или где-нибудь отгородиться от него и пытаться окружать чем-то привычным. Кстати, именно этого и хочет Лена. Однако, она неплохой психолог. Все женщины неплохие психологи.

— Интересно, кто хочет меня видеть в Москве? — спросил Виктор у Ступина, который возился в салоне с подключением записывающей аппаратуры.

— Ну, чтобы вы не терзались ожиданием… — полковник прикрыл дверь из салона в коридор. — Вас желает видеть сам начальник имперской канцелярии.

— Понадобилось знание электронного документооборота?

— Нет. Немного разъясню вам некоторые особенности нашей государственной системы, о которых не пишут в правительственных газетах. Видите ли, государь император — лицо публичное. Он ездит, выступает перед народом, перед журналистами, по радио, и скоро начнет показываться по телевидению. Он — лицо империи, ее так сказать, символ. Но подготовка указов, решений, вообще того, как и что будет говорить и как действовать император — фактически это все решает другой человек, более искушенный в политике, борьбе за власть, всяческих интригах.

— Начальник канцелярии? Что-то вроде теневого лидера?

— Можно сказать и так. У него есть определенные основания не быть публичным лидером. Во-первых, он инородец и выходец из простого народа, а это плохо вяжется с династическими традициями. Во-вторых, он не фотогеничен и говорит по-русски с некоторым акцентом. У него нет спортивной фигуры…

Виктор представил себе что-то вроде дома Рэбы из «Трудно быть богом». Этакий карлик неприятного вида, хитрый и злопамятный.

— …Но только не надо думать, что это какой-нибудь отвратительный карлик из сказок братьев Гримм. Увидите сами, это совершенно нормальный человек, простой в общении, и вам совершенно не следует его бояться.

— А кому следует бояться?

— Врагам империи, мошенникам, казнокрадам… Просто он не соответствует стандартам голливудского киногероя. А народу нужно, чтобы им руководил идеал. Вот они оба вместе — император и начальник имперской канцелярии — идеал и образуют.

— А о чем будет разговор?

— Этого и я не знаю. Но, во всяком случае, встреча вряд ли будет для вас неприятной. Это умный человек. Он не предложит вам того, что противоречило бы вашей натуре и убеждениям. Если, конечно, вы не его враг. А врагом ему вы в нынешней ситуации быть не мо-же-те, — последние слова он произнес с расстановкой и некоторым нажимом.

— Действительно. Какой мне смысл?

— Кстати, вы никому не говорили, что в будущем ваш луч будет применяться больше для технологических нужд, чем как оружие?

— Нет, только имеющим доступ… Хотите блефовать?

— Если мы продемонстрируем маленький прибор, который делает дырку в станиоле, нам поверят, что можно сделать большой и резать им корабли. Особенно если не знать устройства. Уже идут переговоры с Голливудом о постановке фильма по Алексею Толстому про гиперболоид, так что массы будут психологически готовы… Ну вот, вроде заработало. Поужинаем и поговорим о лампах.

— Кстати, о еде. Не перенимайте у вермахта систему питания солдат, когда набивают пузо в обед, а завтрак и ужин — чаек. Приведет к гастритам, катарам и прочей гадости. Пусть лучше носят два-три раза горячую пищу. Правда, тоже есть минус: если не удается доставить на передовую, или кухню разбило, солдаты голодные. Паек сухой тоже не приживался — сразу съедали. Типа, убьют, потом кому он, паек?