Подвойский - Николай Тихонович Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Н. И. Подвойский твердо поддерживал ленинскую линию и безоговорочно выступал за подписание мира, ибо он знал, что по-прежнему сил для ведения «революционной войны» у Советской Республики нет.
Ленинская линия одержала верх. 3 марта мирный договор с Германией был подписан. Он был утвержден VII Экстренным съездом РКП(б), проходившим 6–8 марта, а затем 15 марта ратифицирован IV Чрезвычайным съездом Советов. Таким образом, Коммунистическая партия вывела страну из мировой империалистической войны.
Сразу после VII съезда РКП(б) ЦК и СНК приняли решение о переносе столицы Советского государства в Москву и переезде туда всех центральных учреждений. Переезд должен быть осуществлен с 10 по 12 марта. На Н. И. Подвойского была возложена не только переброска Наркомата по военным делам, но и организация вместе с ВЧК военной охраны правительственных поездов.
Н. И. Подвойскому надо было думать, что делать с семьей. Он знал, что Советское правительство, спасая будущее страны, решило эвакуировать из голодающего Петрограда детей рабочих и красноармейцев, ушедших на фронт. В Петрограде им грозила беспризорность, а может быть, голодная смерть. По решению ПК Нина Августовна была включена в комиссию по эвакуации детей и получила задание вместе с другими большевичками сопровождать эшелоны и налаживать быт и учебу детей на месте.
Вырвавшись к семье, Николай Ильич не застал Нину Августовну дома. Она появилась на квартире лишь поздно вечером, когда Николай Ильич, всласть навозившись с детьми, уложил их спать. Нина Августовна еле держалась на ногах от усталости. Тревога о детях, оставленных под присмотром десятилетней Олеси, не давала ей покоя весь день. Теперь, придя домой и увидев Николая Ильича, она имела полное право сказать ему: «Появился наконец!» Но она не сказала этого, а лишь слабо улыбнулась, посмотрев в его воспаленные глаза.
— Как наши дела, Нинуша? — спросил Николай Ильич.
— Еду в Миловку Уфимской губернии, — вздохнула Нина Августовна. — Там организуется детская колония-коммуна. Заведовать ею будет Комаровская. А я назначена туда инспектором-организатором.
Николай Ильич встал и заходил по комнате.
— Что будем делать со своими детьми? — спросил он.
— На твою помощь у меня надежды не было. Пришлось решать самой, — Нина Августовна помолчала. — Здесь их оставить не с кем. Да и кормить их уже совсем нечем… Мне предложили отправить их вместе с эшелонами. Это разумно. Завтра уходит первый эшелон. Его сопровождает Комаровская. Олеся, Лева и Лида поедут с этим эшелоном. Ниночку отправить с ними не могу — ей же и двух лет нет. Она будет со мной. Мы выедем с последним эшелоном.
…Разлука с семьей…Нина Августовна увидела, как сразу сник Николай Ильич.
— Николушка, у нас другого выхода нет, — сказала она. — Ведь решение о моем назначении уже состоялось.
Николай Ильич молчал.
— Давай я тебе, Нинуша, помогу собрать пожитки, — сказал он наконец.
Нина Августовна удивленно посмотрела на него.
— Совсем ты, Николушка, отбился от дома. Что собирать-то? Каждый свои пожитки носит на себе.
Утром Николай Ильич ушел организовывать переезд наркомата в Москву. Его семья выехала в Уфимскую губернию. Тогда никто не знал, что всего через три месяца эвакуированные дети окажутся в самом пекле гражданской войны, в центре спровоцированного международным империализмом мятежа белочехов.
В Москве руководители партии и правительства поселились в гостинице «Националь», названной 1-м Домом Советов. Были организованы и другие Дома Советов. Н. И. Подвойскому была предоставлена маленькая комнатка в гостинице «Метрополь», где обосновались работники Наркомата по военным делам и их семьи. Члены правительства по решению ЦК РКП(б) были поставлены на партийный учет на заводы и фабрики. Н. К. Крупская и Н. И. Подвойский встали на партучет в парторганизацию «Трехгорной мануфактуры».
Через несколько дней после переезда в Москву Н. И. Подвойского вызвал к себе Я. М. Свердлов.
— Ну что, Николай Ильич, — сказал он. — Старой армии практически уже нет. Сегодня ЦК принял решение ликвидировать «Военку».
Хоть и ждал этого Николай Ильич, но похолодело у него внутри. Сколько сил отдано «Военке», сколько дел она сделала!
— Не жалейте, — подбодрил Яков Михайлович Подвойского. — Она свою задачу выполнила.
16 марта Н. И. Подвойский провел последнее заседание Военной организации при ЦК партии. Бюро приняло резолюцию, в которой подвело итоги своей почти годовой деятельности. Они состояли в том, что в значительной мере благодаря усилиям «Военки» армия из опоры старого режима превратилась в одну из главных сил революции, что после победы Октябрьской революции Военная организация активно участвовала в вооруженной защите Советской власти, а потом влилась в Красную Армию, составив кадровый костяк ее первых отрядов.
Трудности борьбы с наступлением регулярной германской армии настоятельно требовали перестройки военного дела, реформы военного ведомства. 3 марта В. И. Ленин подписал декрет СНК об образовании Высшего Военного Совета (ВВС). 19 марта СНК окончательно определил состав Высшего Военного Совета. Его председателем и наркомом по военным делам был назначен Л. Д. Троцкий, оставивший после заключения Брестского мира пост наркома по иностранным делам, членом ВВС — Н. И. Подвойский. Их заместителями стали Э. М. Склянский и К. А. Мехоношин, военным руководителем — М. Д. Бонч-Бруевич. 1 апреля В. И. Ленин в телеграмме на имя Н. И. Подвойского сформулировал задачи нового высшего оперативного органа военного управления.
ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ
…Был поздний вечер 24 апреля 1918 года. Н. И. Подвойский торопливо вошел в свой номер в гостинице «Метрополь». Быстро собрал пожитки. А их было всего ничего — один портфель, как и подобает профессиональному революционеру. Личных ценностей две: швейцарский хронометр и тощий конвертик с фотографиями семьи. Он посидел, перебрал фотографии. Второй месяц пошел, а от семьи — ни единой весточки. Лишь по данным Совнаркома да от Н. К. Крупской он знал, что эшелоны с детьми благополучно прибыли на место, идет процесс устройства и налаживания жизни колоний-коммун. Николай Ильич обвел грустным взглядом комнату, холодную, неуютную — все чужое, казенное. К счастью, ничто уже не связывало его с этим номером. Мысленно он был уже в дороге. «Теперь мой
