Тот День - Дмитрий Хабибуллин

— Извините, — выдавила Бодрова. — Да, меня зовут Бодрова Ева, я отвлеклась.

Собрав последние силы, Ева заставила себя следить за происходящим.

— Ну, раз уж мы все теперь знакомы, то не будем тянуть. Мне сообщили, что вас обнаружили на берегу реки. Так? — уточнил Иван Дмитриевич.

— Так, — согласно кивнул святой отец.

— И что вы прибыли из Каблуково, а по дороге нашли троих людей?

— Все верно. Всех в разных местах, — ответил священник.

— И больше никого там не было? И смысла в поисковых вылазках тоже нет?

— Там только смерть. Больше ничего вы не найдете, — мрачно сказал Георгий.

— Хорошо, тогда прокомментируйте ситуацию, о которой мне доложили. То, что случилось при встрече с нашим отрядом, — настойчиво попросил Хромов.

— Вы про девушку? Ну не хотел я позволить ей себя убить. Пришлось применять силу, — спокойно ответил Соколов, и тихо добавил: — Я вот слышал про ваше горе. И неужели бы вы, не остановили того юношу, будь у вас шанс?

— Это был его выбор. Нельзя принуждать силой.… Даже жить, — грубо встрял в разговор Лоев.

— Василий… — нахмурившись, произнес Хромов.

Поймав недовольный взгляд начальника, мужчина умолк.

— Ладно, вот к чему весь наш разговор, — продолжил Иван Дмитриевич. — Я не допущу каких-либо раздоров внутри коллектива, и раз уж вы становитесь его частью, то я должен быть в вас уверен.

— Я обещаю вам, ничего подобного впредь не повториться, — любезно ответил Георгий.

— Я надеюсь, — смягчил тон Хромов, и, промедлив, добавил: — Вы отказались от нашей униформы.

— Да не положено мне, поймите.

От святого отца так и веяло душевностью, но Ева знала: все это притворство. Для чего-то этот ненормальный хочет заручиться доверием. У него есть план — Бодрова не сомневалась.

— Не положено, говоришь…, — задумался Хромов и взглянул на своих подчиненных.

— Я решил, что можно сделать исключение, — ответил на вопросительный взгляд Сергей.

— Решил, говоришь… — недовольно повторил Иван Дмитриевич.

— Правила есть правила… — хотел было поспорить Лоев, но Хромов жестом попросил его замолчать.

— И еще… Мне донесли, что у вас есть какие-то мысли относительно произошедшего, — осторожно сказал Иван. — Мысли… Религиозного характера.… Так вот, я бы хотел, чтобы они остались при вас.

— Я понимаю ваши опасения. И даю слово, что ни одно сердце не будет смущено мной, — лицо Соколова так и пылало искренностью.

— Ладно, пусть у нас будет священник. Для поддержания морального состояния, так сказать, — кивнул Хромов.

В этот момент Ева снова едва удержалась, чтобы не наброситься на святого отца. Ведь она-то надеялась, что местное руководство примет меры в отношении этого опасного человека. Однако Георгий, как в случае на берегу Волги, опять вышел сухим из воды.

— Что ж, Сергей, Василий, сопроводите новеньких в конференц-зал. В восемь, продолжим собрание. Я задержусь, нужно еще набросать план наших будущих мероприятий, — поручил Хромов мужчинам. — И распорядитесь вернуть их вещи и оружие.

На что те понимающе кивнули.

— А вы чего ждете? — удивился Иван Дмитриевич, заметив, что Ева так и осталась сидеть за столом.

— Мне нужно вам кое-что рассказать, — хрипло выдавила Бодрова.

Во рту совершенно не было влаги, отчего было трудно говорить.

— Что ж рассказывайте, — пожал плечами Хромов и на вопросительный взгляд Сухарева добавил: — Можете ее не ждать, я о ней позабочусь.

Двери хлопнули, и Бодрова успела заметить разъяренный взгляд батюшки, словно говорящий: «Я тебя предупреждал».

— Ну, будем молчать? — напомнил Иван Дмитриевич.

— Послушайте, я понимаю что, такие как я, доверия не вызывают. Но я считаю своим долгом поделиться подозрениями насчет товарища в рясе, — начала Ева. — Дело в том, что есть основания считать, что он болен. А, следовательно, и опасен.

— Милая моя, я тоже ко всей этой клирикантской братии отношусь безо всякой любви. Но это не повод обвинять человека в расстройстве ума, — постарался возразить Хромов.

— Нет, выслушайте меня, у меня есть доказательства его помешательства. Он хочет устроить здесь переворот, вот увидите, — вспылила Ева, и поняла что зря.

— Нет, я думаю, что он болен ровно на столько, насколько больны все священники, — улыбнулся Хромов. — Вы переоцениваете это человека.

— Послушайте, вы же не слышали те бредни которые он нес про свою избранность. Там все подходящие симптомы! — приподнялась с места Бодрова. — Но самое страшное, в том, что его идеи могут подкупить сейчас любого испуганного человека. Ведь посмотрите, что случилось с миром!

— Так, не кричите. У меня все под контролем, — постарался успокоить ее человек. — Да сядьте же вы!

Кое-как, взяв себя в руки, Ева вернулась на место.

— Конечно, я думал о возможном вреде от таких вот «пророков», — пояснил Хромов. — Поэтому я и настоял на личной встрече. Но поверьте, я разбираюсь в людях, и этот тип мне показался абсолютно безвредным.

— Вы ошибаетесь, — только и смогла произнести девушка.

— Надеюсь, что нет, — ответил Иван Дмитриевич и дружелюбно добавил: — А теперь, позвольте мне закончить дела. Минут через десять мы с вами пойдем наверх. И вот увидите, все будет в порядке.

Но Ева знала, что «в порядке» ничего не будет. Продолжать спор смысла не было. Каким-то образом священник убедил Хромова в чистоте своих помыслов. И последняя надежда оставила девушку.

«Он победил», — резанула ее неприятная мысль.

Все складывалось как нельзя удачно. Хромов поверил ему, в этом Георгий не сомневался. Теперь оставалось дело за малым: исполнить волю Голоса.

«Она не сможет навредить», — уверял себя Соколов, вспомнив о Еве.

По дороге на второй этаж, Смолова аккуратно подняла тему отпевания.

— Мы должны проводить его, как правоверного христианина, — обратилась Ира, к Сухареву.

— Батюшка, вы можете это сделать? — без всяких подозрений спросил Сергей.

— Конечно, — согласился Соколов.

Конференц-зал оказался еще больших размеров, нежели Георгий предполагал. Аудитория была богато украшена. Красные шелковые дорожки устилали пол. На высоком потолке сияли сотни встроенных ламп. По центру зала стояла трибуна с торчащими из нее микрофонами, а на столе перед ней лежало тело накрытое белыми простынями. Первые ряды аудитории были заполнены людьми. Когда пятеро человек зашагали по мягким коврам, люди в помещении с интересом уставились на Георгия и его друзей. Соколов готов был поклясться, что видел во взглядах собравшихся какое-то благоговение. Хотя, нетрудно было догадаться, что люди Сухарева, уже успели разнести сплетни. И теперь каждый хотел повнимательней рассмотреть того странного батюшку, которого не берут пули.