Из прошлого: далекого и близкого - Николай Яковлевич Мерперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начну с предпосылок нашего появления в Месопотамии. В 1965 году в Багдаде состоялась инаугурация нового Иракского музея — крупнейшего хранилища материалов из археологических раскопок в Месопотамии в XIX-XX вв. Музей был подарен городу португальским миллионером Гюльбенкяном и занимал обширный квартал с целой системой служб, своей полицией и пр., главное же здание имитировало нововавилонский архитектурный стиль. Церемонии было придано государственное значение, она проходила под патронажем президента страны. Был приглашен ряд иностранных делегаций. Россия была представлена академиком Б.Б. Пиотровским и Е.И. Крупновым. В ходе их поездки был затронут вопрос о непосредственном участии нашей страны в археологических исследованиях на территории древнейшей в мире цивилизации. По возвращении в Москву Е.И. Крупнов известил об этом соответствующие инстанции, принявшие решение о создании специальной экспедиции, которую должна была предварить поездка в Ирак сотрудников Института археологии АН СССР для общей рекогносцировки и определения проблематики и конкретных памятников исследования. Для участия в этой поездке дирекцией нашего института были предложены Николай Оттович Бадер и автор этих строк.
И вот 18 декабря 1967 года. Еще турбо-винтовой, но очень надежный и заслуженный ИЛ-18 подлетает к Багдаду. Перед этим уже четко обозначились Тигр и Евфрат. Все казалось волшебной сказкой. Вспомнил, что название этих рек впервые услышал в пятом классе школы, когда мы начинали постижение истории в далеком 1935 году.
На аэродроме нас встретил ведавший в нашем посольстве научными связями Олег Витальевич Ковтунович — обаятельный, очень интеллигентный человек. Превосходный арабист, он был буквально влюблен в арабскую культуру во всех ее проявлениях — от архитектуры до музыки — и убежденно говорил нам, что все они были совершенно европейскими. Буквально тут же, в аэропорту, начал разъяснять нам специфические черты столь нового для нас культурного окружения. Мы вообще обязаны ему очень многим, и не только в отношении арабистики: он мог часами обсуждать труды А.Дж. Тойнби. Но тогда, при первой встрече, повторяю, он сразу же стал раскрывать нам глаза на проявления великой арабской цивилизации.
Поселили нас в небольшом, но очень удобном отеле «Опера», который позже стал традиционным убежищем сформированной Иракской экспедиции вплоть до 1985 года.
Потом отвезли нас в наше посольство. Закрутилось колесо багдадских встреч, переговоров, визитов, осмотров, дискуссий. Их было много, в ряде случаев они были очень полезны, насыщены, вводили в курс основных вопросов развития археологии в современном Ираке: конкретных достижений местных и зарубежных экспедиций, отношений между ними, степени исследованности отдельных областей и хронологических периодов, возможностей публикации результатов исследований и т. д. и т. п. Надо было получить связи с людьми, обладающими соответствующей информацией и согласными поделиться ей с нами. Более всего мы рассчитывали здесь на Департамент древностей. И не ошиблись. Поехали в него на следующей же день утром. Расположен он в одном здании с Иракским музеем, очень хорошо оборудованным: огромные светлые кабинеты, централизованная охладительная система, хорошо продуманное освещение рабочих комнат и, главное, рассчитанное на длительное функционирование фондохранилище с многометровыми стеллажами, большими разборочными столами и естественным освещением.
Директором Департамента был тогда д-р Фейсал аль Ваили, очень благожелательный человек, профессиональный археолог, один из руководителей раскопок замечательного неолитического поселка самарской культуры VI тысячелетия до Р.Х. Телль Эс-Савана — последней сенсации иракской археологии.
Коллега его по руководству департаментом и экспедицией был д-р Бехнам Абу Суф — красивый и мощный араб, с которым мы с Николаем Оттовичем с большой пользой для себя несколько недель сотрудничали в Телль Эс-Саване.
Пионер археологии Месопотамии Поль-Эмиль Ботта (1802-1870)
Пионер археологии Месопотамии. О.Г. Лэйард
Наконец, крупнейший из археологов того времени, неизменный соратник знаменитого Сетона Ллойда по раскопкам Эриду и Хассуны, генеральный инспектор раскопок Ирака — проф. Фуад Сафар. Худощавый шатен среднего роста, первоклассный полевой и кабинетный ученый. Вместе с Фейсалом аль Ваили был в Советском Союзе, вернулся в восторге. Оказал нам помощь, предложив вместе с директором план «производственной практики» в наиболее значительных экспедициях Ирака.
Из департамента мы непосредственно перешли в залы музея, директором которого был тогда д-р Фарадж Басмачи, а в создании экспозиции значительную роль сыграли германские специалисты. Экспозиция и по научному уровню, и по выразительности материала была совершенна и охватывала огромную серию последовательных периодов от нижнего палеолита до исламской эпохи, причем все этапы представлены уникальными материалами, эталонными для всей Месопотамии и документирующими ключевые ступени сложения древнейшей в мире месопотамской цивилизации. В залах этого великолепного музея мы с Николаем Оттовичем в дальнейшем проработали еще много недель.
После музея мы успели осмотреть еще ряд исторических памятников, сохранившихся в этом огромном городе, протянувшемся более чем на 60 км вдоль Тигра. Наиболее ранний и интересный из них — это остатки Кассидского города Дур-Куригальзу (совр. Акаркуф), основанного в начале XV в. до Р.Х. царем Куригальзу. Город просуществовал до ахеменидского завоевания VI в. до Р.Х. Исследован иракскими археологами. Реставрирован зиккурат из сырцового кирпича.
На следующий день выезжаем в Самарру (в переводе — «да возрадуется узревший»). Около 100 км глиняной пустыни. Современная часть города — узкие улочки, глиняные дома. Построен он в IX веке халифом Мутасимом, перенесшим сюда столицу Аббасидского халифата из Багдада в целях своей безопасности. Не помог город, был столицей лишь 56 лет, и некоторые из его халифов правили лишь по одному дню, но само строительство фантастично. Длина города вдоль Тигра — 36 км. Правильная планировка с главной улицей шириной до 100 м. На юге — самая большая в мире вплоть до XX в. мечеть Мутаваккилия т.н. «иракского стиля». По пятничным богослужениям в мечеть собирались до 100 000 человек. С севера к мечети примыкал огромный минарет — Мальвия — высотой 56 м из такого же кирпича, поднимающейся снизу к вершине «тропы»: оттуда халиф мог видеть почти весь город, сидя в кресле, следы которого обнаружены при исследованиях немецких археологов.
Главная улица вела далее к гигантскому комплексу наземных и подземных сооружений дворца халифа, а за ним — к другой огромной постройке, получившей условное наименование «дом главнокомандующего», поскольку за ним располагались казарменные помещения, знаменовавшие начало
