Шпион в доме любви. Дельта Венеры - Анаис Нин

Именно Мишель научил Линду тому, что никогда не нужно ревновать, что на свете женщин больше, чем мужчин, особенно во Франции, и что жена должна проявлять по отношению к своему супругу великодушие — подумать только, сколько женщин так никогда и не узнают, что такое эротика. Он говорил это на полном серьезе и считал ревность своего рода скупостью. По-настоящему великодушными были только проститутки и актрисы, делившие свое тело со многими. По его мнению, самой скупой женщиной была та американская вымогательница, которая умела хитростью вытягивать деньги из мужчины, не отдаваясь ему, что, как он считал, свидетельствовало о недостатке.

Он полагал, что всем женщинам рано или поздно нужно попробовать себя в роли проститутки. Он был уверен в том, что в глубине души все женщины мечтают о том, чтобы стать гулящими, и что им полезно это попробовать, поскольку в этом заключается лучший способ сохранить ощущение, что ты настоящая женщина.

Когда Линда потеряла своего рабочего, ей показалось совершенно естественным обратиться за советом к Мишелю. Он посоветовал ей попробовать попроституировать собой. Таким образом, сказал он, она удостоверится в том, что по-прежнему привлекательна, не задействуя в игре любовь, и быть может, встретит мужчину, который будет обращаться с ней так жестоко, как она того заслуживает. В том мире, в котором она вращалась, она познала слишком много восхищения и была чересчур избалована, чтобы знать свою истинную ценность как женщины, — и не имела возможности испытать ту жестокость, в которой нуждалась.

Линда согласилась с тем, что это вернейший способ узнать, не слишком ли она состарилась и не утратила ли свою былую привлекательность. А потому взяла адрес, который он ей дал, и отправилась по нему на такси на Авеню де Буа. Указанное место оказалось аристократическим и скромным зданием. Ее приняли без лишних вопросов.

«De bonne famille?»[37]. Вот все, в чем там хотели быть уверены. Дело в том, что это был дом, специализирующийся на женщинах из хороших семей. Привратница сразу же позвонила одному из клиентов.

— У нас тут имеется для вас новая женщина весьма благородного происхождения.

Линду проводили в большой будуар, обставленный мебелью из слоновой кости и с парчовыми занавесками на окнах. Она сняла шляпку и вуаль и остановилась перед огромным зеркалом в золотой раме. Она приводила в порядок волосы, когда дверь открылась.

Вошедший мужчина производил почти гротесковое впечатление. Он был маленьким и крепеньким, по сравнению с телом голова у него была чересчур большой, а лицо напоминало лицо переростка и было слишком маленьким и блеклым для мужчины его возраста и роста. Он торопливо подошел к Линде, помпезно поцеловал в руку и произнес:

— Милая моя, как замечательно, что вы смогли улизнуть от мужа и из дома!

Она уже собиралась было возразить, когда поняла, что сказано это было с умыслом и что он просто разыгрывает комедию. Она сразу же приняла его идею, но внутреннее содрогнулась при мысли о том, что ей предстоит отдаться этому человеку. Она уже начала поглядывать на дверь и подумывать о том, нельзя ли обратиться в бегство. Господин перехватил ее взгляд и поспешил заверить:

— Вам вовсе не нужно бояться. Я признателен вам за то, что вы таким образом подвергли риску свою репутацию и оставили мужа ради того, чтобы встретиться со мной здесь. Многого я от вас не попрошу, я счастлив уже тем, что вы со мной. Мне никогда прежде не доводилось видеть столь красивой и аристократичной женщины. Я нахожу ваши духи, ваше платье и украшения бесподобными. Позвольте мне взглянуть на ваши ножки. Какие, однако, у вас очаровательные и элегантные туфельки, какие стройные щиколотки! Нечасто меня навещают столь прекрасные женщины. С женщинами мне вообще не везет.

Линде казалось, что он делается все больше и больше похожим на ребенка с неловкими движениями и мягкими руками. Когда он закурил, она была уверена, что это его первая в жизни сигарета, с такой робостью он держал ее и с таким любопытством следил за дымом.

— Я не могу оставаться здесь слишком долго, — сказала она и хотела уйти. Она ожидала совершенно не то, что получила.

— Я вас надолго и не задержу. Вы позволите мне взглянуть на ваш носовой платок?

Она передала ему тонко надушенный платок, который он с восторгом обнюхал.

После этого он сказал:

— Я вовсе не собираюсь брать вас, как вы, должно быть, думаете. Мне совершенно не интересно быть с вами, как это делают другие мужчины. Я прошу вас только об одном: потрите этим платком у себя между ног и передайте его мне — это все.

Она поняла, что это гораздо проще того, чего она боялась, и охотно сделала, как он просил. Он наблюдал, как она нагибается, спускает кружевные трусики и неторопливо вытирает платком промежность. Он весь подался вперед и приложил свою руку, но лишь затем, чтобы усилить трение и заставить ее провести платком по промежности еще раз.

Он задрожал всем телом, и его зрачки расширились. Линда почувствовала, что он очень возбужден. Забирая у нее платок, он смотрел на него так, словно то была женщина или драгоценное украшение.

Он был слишком занят своими переживаниями, чтобы говорить. Он отошел к постели, положил платок на покрывало, расстегнул брюки, лег и стал тереться о кусочек материи. Потом сел, обмотал платком член и массировал до тех пор, пока не кончил со стоном наслаждения. Он был в таком экстазе, что совершенно позабыл о Линде. Платок намок от его семени, а сам он растянулся бездыханным телом на покрывале.

Потом она ушла. Идя по одному из коридоров, Линда встретила женщину, впускавшую ее в дом. Она удивилась тому, что Линда уже покидает их.

— Я пригласила к вам нашего самого интеллигентного клиента, — сказала она. — Человек он совершенно безобидный.

Однажды, уже после того эпизода, она сидела в Булонском лесу и смотрела демонстрацию весенней одежды. Она наслаждалась цветами, элегантностью манекенщиц и ароматами, когда обратила внимание на духи того, кто сидел рядом. Она повернула голову. Ее соседом оказался приятный господин лет сорока, хорошо одетый, с гладко зачесанными назад блестящими черными волосами. Уж не от его ли волос исходит этот аромат? Он напомнил ей о поездке в Фес[38] и о красивых арабах, и оказал на Линду будоражащее действие. Она смотрела на мужчину, а тот с улыбкой повернулся к ней. Эта сияющая улыбка обнажила сильные белые зубы, два из которых были меньше и казались кривоватыми, что придавало ему очарование эдакого Гавроша.

Линда сказала:

— Вы пользуетесь духами, которые я узнала в Фесе.

— Совершенно верно, — ответил он. — Я бывал в Фесе. Я купил их на тамошнем рынке. Я схожу с ума по духам. Но с тех пор, как нашел вот эти, никакими другими я не пользуюсь.

— Они пахнут, как благородное дерево, — сказала она. — Именно так и должен пахнуть мужчина. Я всегда мечтала отправиться в одну из стран Южной Америки, где произрастают целые леса благородных деревьев, издающих божественные ароматы. Некогда я была просто влюблена в Patchouli, очень старые духи. Теперь уже никто ими не пользуется. Они ведут свое происхождение из Патчули. А еще мне нравится гулять вдоль доков и принюхиваться к запахам специй из универмагов. А вам?

— И мне тоже. Иногда я иду за женщиной исключительно из-за тех духов, которыми она пользуется.

— У меня было желание остаться в Фесе и выйти замуж за араба.

— Почему же вы этого не сделали?

— Потому что как-то влюбилась в одного араба и навещала его много раз. Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо встречала. Кожа у него была смуглой, глаза — глубокими и черными и излучали такое сладострастие, что я теряла самообладание. Голосом он обладал сильным, хотя вообще был очень нежным. Если он заговаривал с кем-нибудь даже на улице, то держал руки собеседника в своих да так задушевно, будто дарил свое ласковое прикосновение всему человечеству. Я сильно его любила, но…

— Что же произошло?

— Однажды, когда было очень жарко, он сидел в саду, пил мятный чай и снял свой тюрбан. Голова у него оказалась обрита, что является арабской традицией: они все должны быть гладко выбриты. С моей влюбленностью было покончено.

Незнакомец рассмеялся.

Они встали и ушли точно в одно и то же время. Аромат, исходивший от волос незнакомца, оказал на Линду такое же воздействие, как бокал вина. Ноги перестали ее слушаться, а сознание помутилось. Груди ее поднимались и опускались в такт глубокому дыханию. Незнакомец наблюдал за движениями ее грудей так, словно стоял на берегу огромного океана.

На опушке леса он остановился.

— Я живу вот там, — сказал он и указал тростью на квартиру со множеством балконов. — Вы не откажетесь зайти ко мне выпить аперитива на террасе?

Она с благодарностью согласилась. Ей казалось, что если она перестанет ощущать этот аромат, околдовавший ее, то задохнется.