Спартанцы Гитлера - Олег Пленков

По всей видимости, именно разочарование в скудных результатах приобретения женщинами избирательных прав и было тем вышеуказанным историческим объективным обстоятельством, которое помогло нацистам утвердить собственную точку зрения на этот вопрос. Это разочарование женщин до некоторой степени повлияло на тот факт, что на закате республики все большее число избирательниц отдавали свои голоса консервативным (в женском вопросе) партиям, и особенно нацистам. Последнее обстоятельство следует отнести еще и на счет скрытых сомнений в преимуществах эмансипации[45], чем и воспользовался Гитлер, о котором часто говорили, что причина его успеха как оратора заключалась в способности превращать каждого отдельного слушателя в героя немецкой драмы, и женщины, конечно, не устояли перед его гипнотической силой. Когда Гитлер разглагольствовал об отдельных, но взаимодополняющих мирах мужчины и женщины, где первый сражается за государство и общество, а последняя — за маленький мирок своего мужа, семью и детей, — его слова, казалось, наполняли смыслом и облагораживали естественное призвание женщины, снабжая его патриотическим предназначением{682}. Вероятно, этим можно объяснить то обстоятельство, что женщины, которые были важными выборщицами НСДАП, в партии были представлены крайне слабо — всего около 5% в 1933 г.{683}

С началом войны эмансипация, внешне отвергаемая нацистами, объективно стала ими поощряться: в этот период, как никогда за всю историю, огромное количество немецких женщин было занято в мужских профессиях, и совершить в этой сфере попятное движение после войны, даже если бы Гитлер ее и выиграл, было бы уже невозможно. Движение, повсеместно начавшееся в Европе в 20-е гг. и направленное на высвобождение культа тела и культивирование более свободной сексуальной морали, практически беспрепятственно продолжалось и при нацистах.

Сам Гитлер умел производить прямо-таки эротическое воздействие на воображение женщин, во время публичных выступлений перед громадными массами женщин он испытывал оргиастические эмоции. «Нужно видеть сверху, — писал Раушнинг, — с трибуны, эти сломленные экстазом, влажные и затуманенные глаза слушательниц Гитлера. У вас не останется сомнения в характере этого воодушевления: роль эротики в современной массовой пропаганде нельзя документировать более наглядно»{684}. Весьма оригинальную психоаналитическую точку зрения на отношения Гитлера и женщин предлагал Александр Кемпфе — он считал, что если поклонницами «Beatles» были в основном 12–13-летние девочки на пороге менструаций и такого же возраста юноши (то есть в массовом психозе вокруг «Beatles» пол не играл особой роли), то Гитлера превозносили зрелые матроны, он был для них гарантом оргазма{685}. Обусловленные импульсами самоудовлетворения, выступления Гитлера имели особую притягательную силу для женщин, энтузиазм которых на первом этапе движения имел решающее значение для роста массового влияния НСДАП. Гитлер сам говорил, что в его политической карьере женщины сыграли значительную роль, они его «открыли, избрали и обожествили». Графиня Ревентлов называла его «грядущим мессией», перед ним преклонялись Хофман (состоятельная вдова, которую именовали «мамой» Гитлера), супруга издателя Брукмана, жена фабриканта роялей Бехштейна; женщины открыли Гитлеру двери в высшее общество, нуждавшееся во встряске. В 1926 г., когда перед НСДАП встала перспектива финансового банкротства, а Гитлер хотел покончить с собой, фрау Эльза Брукман, владелица известного в Мюнхене салона, познакомила Гитлера с Эмилем Кирдорфом, который и закрыл все партийные долги. Она подарила Гитлеру лимузин «Мерседес» за 26 тыс. марок (Брукман предлагала лимузин фирмы «Майбах», но Гитлер предпочел более известную марку). По ее просьбе Гуго Брукман (известный издатель) оплачивал гитлеровские счета и предоставил в распоряжение фюрера большой особняк для приемов гостей. Почитательница Гитлера Лили фон Абегг пожертвовала партии не только деньги, драгоценности и картины, но и подарила дом{686}. Гитлер не церемонился и брал все, что ему предлагали.

В своей знаменитой книге об истоках тоталитаризма Ханна Арендт указывала на восхищение высших классов общества, — в том числе и женщин, — анархическим цинизмом низами и презрением последних к моральным вопросам. Значительный вклад в этот процесс внес кружок фрау фон Дирксен (она была женой немецкого посла в Лондоне); в 20-е гг. в Мюнхене{687} в нем часто бывал Гитлер. Именно фрау Дирксен организовала выступление Гитлера перед высокопоставленными членами «Национального клуба» в Берлине. Политический салон фрау Дирксен сохранил свое значение и в нацистские времена.

Из 6 женщин, с которыми Гитлер был близок, 5 покончили собой или пытались это сделать{688}, что свидетельствует о громадном впечатлении, которое он на них производил. В 1935 г. Гитлер захотел повлиять на британскую политику через английскую аристократку Юнити Митфорд (Unity Valkyrie Mitford), дочь лорда Рэдсдейла. В этой особе Гитлер узрел образец истинно германской красоты и подтверждения своей теории о том, что британцы и немцы — единственные представители германской расы, призванной господствовать над миром. Юнити и сама повсюду повторяла, что ее цель — добиться союза между «владыкой земли и владыкой морей», то есть между Германией и Великобританией. Ее сестра Диана симпатизировала английским фашистам, другая сестра — Джессика — коммунистам, а Юнити грезила о Гитлере. В 1934 г. Юнити приехала в Мюнхен и ходила на партийные собрания; вскоре она вошла в близкий круг общения Гитлера, который через нее хотел установить контакт с Черчиллем (этого сделать не удалось — влияние Юнити так далеко не распространялось). Она говорила, что у нее две родины, и когда обе родины оказались в состоянии войны друг с другом, — она пустила себе пулю в лоб. Самоубийство, правда, было неудачным; по распоряжению Гитлера ее, подлечив после ранения, отправили в Англию. Интерес Гитлера к юной английской аристократке был подкреплен еще и тем, что она разделяла старую идею Гитлера о необходимости союза двух «народов-господ» — английского и немецкого. В одной из застольных бесед Гитлер сказал, что «в Англии живет чудесная отборная раса, но только в верхах, а в Германии — наоборот»{689}. Великобритания в политических планах Гитлера играла большую роль, что отразилось уже в «Майн кампф». Гитлер планировал оставить Великобританию «владычицей морей», а Германию сделать гегемоном в Европе{690}. Симпатии Гитлера к Юнити были связаны и с тем, что в 1937–1938 гг. он развил особенную активность в стремлении установить дружественные отношения с Великобританией. В список его британских гостей входили английский газетный король лорд Ротермир, историк Арнольд Джозеф Тойнби, министр воздушного транспорта лорд Лондондерри, заместитель статс-секретаря Ванзиттарт, Дэвид Ллойд-Джордж и Антони Иден. Все они приезжали в Германию с тем, чтобы прощупать почву под фундамент англо-германских отношений, и многие из них были в восторге от гостеприимства и учтивости Гитлера. Ллойд-Джордж даже назвал Германию «страной чудес еще более впечатляющих, чем в США»{691}.

Гипнотическое, завораживающее действие фюрера на женскую аудиторию находится в некотором противоречии с тем, что, как указывал биограф Гитлера Фест, фюрер как раз являлся распространенным в НСДАП типом безродного, беспризорного, бездомного человека, испытывавшего отвращение и неспособность к семье, бюргерской обстоятельности, основательности и укорененности. Имея опыт жизни в мужском приюте и фронтовой опыт, Гитлер с самого начала чурался всяких тесных и устойчивых связей с семьей, с женщиной и с детьми. Насаждаемое в СС и СА орденское мышление способствовало формированию образов «непоколебимого вождя», «друга, готового в любой момент прийти на помощь» и «товарища, готового пожертвовать собой». В этом проявились гомоэротические элементы нацизма: не случайно некоторые ветераны нацистского движения были гомосексуалистами. Долгие годы среди руководителей партии не было никого, кто имел бы семью (кроме Геббельса и Бормана).

В целом соотношение субъективных и объективных факторов формирования нацистской женской политики в период Третьего Рейха не было постоянным, но колебалось в зависимости от состояния общества и актуальных задач, стоящих перед ним, а также от политической обстановки. В практической политике наиболее желательной для нацистов была все же антиэмансипационная линия, реализовать которую за 12 лет, отведенных историей для «тысячелетнего Рейха», они не смогли.

Женская политика в Третьем Рейхе и пропагандистские цели нацистов

НСДАП с самого начала отказалась от самостоятельного участия женщин в движении (участие женщин в примыкающих к нацистской партии организациях — 10% — было самым маленьким среди партий Веймарской республики){692}: первое крупное собрание членов партии в 1921 г. приняло решение, что «женщины не могут входить в руководство партии и других высших партийных инстанций»; в дальнейшем нацисты подтвердили это намерение — в руководстве партией было всего 3% женщин{693}; среди 108 депутатов, одетых в коричневую униформу, в рейхстаге 1930 г. не было ни одной женщины; среди студентов при нацистах было только 10% женщин. В 1934 г. из 100 тыс. университетских абитуриентов девушек было всего 1,5 тыс.{694} Такая низкая цифра была не следствием конкурсного отбора, но системы квот (10%), которые нацисты стали устанавливать с 1933 г.{695} Школьные учительницы и врачи-женщины должны были уступать свои места мужчинам, а те женщины, которые смогли сохранить свою работу, стали получать значительно меньшую, чем мужчины зарплату; в 1936 г. Гитлер принял решение, что женщины не могут быть судьями и адвокатами. В октябре 1937 г. Гитлер еще раз заявил, что на высоких чиновничьих постах он хотел бы видеть только мужчин. В соответствии с этой установкой женщины — ученые, а также женщины, занимавшие высокие управленческие посты, подвергались систематическому давлению и сокращению. Число студенток в вузах хотели искусственно ограничить — 10%, и с 1933 г. до 1939 г. процент этот на самом деле снизился с 15,8% до 11,2%{696}. В этой связи в учебных планах школ для девочек центр тяжести намеренно перемещался на домоводство и предметы, которые могли пригодиться в семейной жизни будущим женам.