Спартанцы Гитлера - Олег Пленков

До реализации этих утопий нужно было еще дожить, а пока военные будни рабочих определялись другими, менее радостными заботами. Летом, 1943 г. СД передавала, что среди рабочих, — особенно в Саксонии, долгое время бывшей оплотом коммунистов, — распространялись суждения, что при большевиках будет плохо только нацистской элите, а рабочему классу и широким массам будет все равно, кто ими руководит: нацисты или большевики. Старые рабочие говорили, что при кайзере, в республику и при нацистах им приходилось много работать; и от большевиков они тоже ничего, кроме работы и скудной оплаты не ждут. На Западе Рейха рабочие поговаривали, что им нечего бояться в случае немецкого поражения, так как они войдут в англо-франко-американскую зону оккупации. Аналитики СД, как бы извиняясь, отмечали, что это только частные высказывания, но при этом указывали на опасный характер этой тенденции{660}. На деле каких-либо опасных эксцессов неповиновения властям в рабочей среде до конца войны так и не было отмечено, даже когда в конце сентября 1944 г. нацисты стали создавать народное ополчение (Volkssturm), в которое включали всех мужчин от 16 до 60 лет.

В итоге следует констатировать, что за всю свою историю именно в период Третьего Рейха немецкий рабочий класс в наибольшей степени был не субъектом, а объектом развития{661}. В этом, впрочем, нет ничего обидного или унизительного для немецкого пролетариата, так как у него, как и у остальных классов общества, не было и не могло быть иммунитета против коричневой заразы, а условия тоталитарной действительности не оставляли никаких возможностей для политического самовыражения, в том числе и выражения особого классового сознания немецких рабочих. Акценты и активизм нацистской социальной политики находились в совершенно иной плоскости, нежели традиционные политические подходы СДПГ и КПГ, поэтому нацисты смогли, репрессиями выведя КПГ И СДПГ «за скобки», представить дело так, что именно они являются настоящими носителями и выразителями истинной национальной общности, равноправной и весомой частью которой является и немецкий рабочий класс.

ГЛАВА IV.

ЖЕНЩИНЫ В ТРЕТЬЕМ РЕЙХЕ

«Немецкие женщины хотят быть женами и матерями, они не хотят быть товарищами, как призывают красные. У женщин нет стремления работать на фабриках, в бюро, в парламенте. Хороший дом, любимый муж и счастливые дети ближе ее сердцу».

Соотношение объективных и субъективных факторов в нацистской женской политике

Нацистская женская политика восходила к примитивному социал-дарвинизму XIX в.; собственной оригинальной женской идеологии нацисты не имели. Лозунги типа «женщина — это продолжательница рода, носительница домашних добродетелей и хранительница домашнего очага» скрывали практические цели: устранение безработицы, рост населения ради удовлетворения потребностей армии и колонизации на Востоке. Гитлер однажды так прямо и высказался: «наша женская программа сводится к одному слову — дети»{663}. Произведя в некоторых сферах социальной политики революционные преобразования, в женском вопросе нацисты оставались традиционалистами и консерваторами; они стремились во что бы то ни стало ограничить сферу деятельности женщин домашним очагом и детьми, доктриной нацистов была «эмансипация женщин от женской эмансипации». Гитлер не раз подчеркивал, что в современном западном обществе воцарилось либеральное уравнение полов, которое является ошибочным в силу игнорирования естественного разделения полов: после 1933 г. в Германии было объявлено о разрешении женского вопроса путем возвращения женщине ее «естественной» роли продолжательницы рода, хранительницы биологического наследия нации и чистоты крови, матери, супруги, хозяйки дома. До Второй мировой войны нацисты опубликовали множество книг и статей, в которых изображалась идиллическая картина долгожданного «освобождения» немецких женщин от деградации и угнетения республиканской веймарской «системой»{664}. На Нюрнбергском съезде 1934 г. Гитлер сказал: «мир мужчины — это государство, это борьба за общность, то есть можно сказать, что мир женщины меньше. Ее мир — это семья, муж, дети и дом. Но где был бы большой мир, если бы не было малого? Большой мир строится на малом: мужчина проявляет мужество на поле боя, женщина же самоутверждается в самоотдаче, в страдании и работе. Каждый ребенок, которого она производит на свет — это ее битва, выигранная битва за существование своего народа»{665}. Хотя женщины были желанными «партийными товарками» (Parteigenossinen), но, как указывал партийный идеолог Розенберг, — «в одном должна быть ясность — судьями, солдатами и государственными деятелями могут быть только мужчины»{666}. С другой стороны, отношение Гитлера и нацистов к женщинам было часто неоднозначным — пренебрежительные отклики о женском уме соседствовали порой с поощрением «неженской» карьеры той или иной представительницы «слабого» пола: вдова любимого Гитлером немецкого архитектора Пауля Трооста Герда руководила собственным архитектурным бюро, которое нацисты активно снабжали крупными заказами; Гитлер активно помогал развитию режиссерского таланта Лени Рифеншталь, чрезвычайно одаренного человека с весьма независимым характером. Без моральной и финансовой поддержки Гитлера Винфред Вагнер вряд ли смогла бы возродить Байрейтский фестиваль вагнеровской музыки и стать его патроном. При этом фюрер неоднократно повторял, что «женщина не может быть творческой натурой, равной мужской натуре художника. Ангелика Кауфман был великим художником»{667}.[44] Это, впрочем, не мешало ему говорить, что Зигфрид Вагнер (сын композитора и дирижер) ничего не достиг бы без такой матери, как Козима и без такой жены, как Винфред. Сам Гитлер в общении с женщинами никогда не выказывал превосходства или пренебрежения. Шпеер вспоминал, что жены столпов режима, с которыми Гитлер охотно и часто общался, оказались более неподатливыми на искушения власти, чем их мужья. Они не витали в их фантастических мирах, и политические вихри, возносившие кверху мужей, стороной обходили жен. Шпеер считал, что фрау Борман так и осталась простой домохозяйкой; фрау Геринг, казалось, постоянно подсмеивалась над фанфаронством своего мужа; фрау Геббельс в умственном и моральном отношении стояла значительно выше мужа; Ева Браун никогда не использовала власть в личных целях{668}. С этим утверждением Шпеера трудно не согласиться, и оно делает действительную картину положения и роли женщины в Третьем Рейхе более точной.

В целом Гитлер и нацисты стремились отвести женщине пассивную роль в обществе, их считали не в полной мере правоспособными. Так, в соответствии с Нюрнбергскими законами немецких женщин не наказывали за связь с евреем, что должно было указывать на неполную моральную и правовую состоятельность женщин и их зависимость от мужчин{669}. Наказанию подлежали евреи-мужчины и немцы-мужчины, замеченные во «вредоносных» для арийской расы связях. Впрочем, в разгар войны женщин, замеченных в недопустимых с точки зрения нацистов связях, стали помещать под превентивный арест и отправлять в концлагеря.

Следует учитывать, что женская эмансипация имела во многих отношениях объективный характер и, вопреки всем нацистским теоретизированием и попыткам повернуть колесо истории вспять, эмансипация набирала обороты, а Германия в этом отношении была страной с самыми эмансипированными женщинами в мире. Например у доктора наук, дипломированного инженера и летчицы Мелитты Шиллер (в замужестве Штауффенберг) в послужном списке было 1500 вылетов на испытаниях истребителей и пикирующих бомбардировщиков; каждый из этих вылетов был смертельно опасен. Интересна судьба Беате Кестлин (в замужестве Узе), которая в войну была летчицей-испытательницей: она испытывала реактивный истребитель Ме-262. В 1945 г. Кестлин со своим сыном и маленькой дочерью смогла улететь из осажденного советскими войсками Берлина на Запад и таким образом спастись. После войны Беате Узе занялась бизнесом и сделала головокружительную карьеру, начав издателем эротического журнала и расширив свою деятельность до создания концерна, занимающегося порнобизнесом; в этом качестве она существенно повлияла на изменение сексуальной морали в ФРГ в 1960–1970-е гг. Великой летчицей, известной всему миру, была Ханна Ройтч (1912–1979); в 1937 г. Гитлер лично вручил ей диплом первой в мире женщины-командира эскадрильи (Flugkapitanj; она первой испытала вертолет (сконструированный Генрихом Фоке по знаменитому чертежу Леонардо да Винчи), первой пролетела на вертолете в помещении. Будучи уже известной летчицей, Ройтч отвергла членство в БДМ и не пожелала вступить в партию{670}. В 1942 г. Гитлер вручил Ройтч Рыцарский крест 1-го класса за риск при испытании летательных аппаратов; она испытывала и реактивные самолеты{671}. Правда, на фронт ее, как и других женщин, категорически не допускали.