Олимп - Дэн Симмонс

— Я с тобой, — вызвалась Ада. — В одиночку тебе его в пузырь не втащить, тут носилки понадобятся.

— Ну уж нет, — воспротивился Харман. — Лучше тебе остаться, милая.

Будущая мать запальчиво вскинула подбородок, и черные глаза на белом от усталости лице блеснули гневом.

— Лишь потому что я…

— Да нет же, не из-за маленького. — Мужчина ласково протянул широкую, загрубелую ладонь и погладил крохотный кулачок. — Подумай, как ты нужна здесь. Даэман привез дурные вести, уже через час они разлетятся по всей колонии. Люди начнут поддаваться страху.

— Вот и оставайся сам, — шепнула Ада.

Супруг покачал головой.

— Сокровище, ты ведь здесь главная. Кому принадлежит Ардис? Ты хозяйка, мы твои гости. Колонисты станут задавать вопросы не только на общем собрании, а прямо сейчас. Кто лучше тебя сможет их успокоить?

— Я не знаю, что отвечать, — беспомощно сказала молодая женщина.

— Нет знаешь, — возразил девяностодевятилетний. — Как ты предложишь поступить в связи с рассказом Даэмана?

Ада поворотилась к окну. Стекла затягивал иней, но дождь и снег на улице временно прекратились.

— Для начала проверить, много ли других общин пострадали от этих небесных дыр и голубого льда, — тихонько промолвила она. — Отправим десяток посланников на разведку к оставшимся узлам.

— Так мало? — спросил кузен, ведь узлов оставалось около трех сотен.

— Учитывая, что войниксы способны нагрянуть и днем, это все, что мы способны себе позволить, — отрезала хозяйка особняка. — Каждый получит по три десятка кодов и до наступления темноты на этом полушарии постарается охватить из них столько, сколько успеет.

— А я поищу новые склады дротиков у Золотых Ворот, — ввернул Харман. — В прошлый раз Одиссей привез триста полных обойм, однако вчера их почти растратили.

— Мы отрядили несколько человек вытаскивать арбалетные болты из мертвых войниксов, — сообщила Ада. — Да и Реман получил сегодня задание серьезно пополнить запасы, и я удвою число его помощников. Со стрелами для луков больше возни, но мы решили к вечеру поставить на укреплениях новых лучников.

— Это я полечу с тобой, — вдруг заявила товарищу Ханна. — Действительно, с носилками одному не управиться. А ведь ни одна душа не исследовала город зеленых пузырей у Золотых Ворот дольше и лучше меня.

— Хорошо, — согласился Харман, заметив, как жена (какое непривычное слово: «жена»!) мельком покосилась на более юную подругу, как вспыхнула в глазах ее ревность и быстро погасла.

В конце концов, мнимая «соперница» не делала тайны из того, что пылает пусть неразделенной, но глубокой страстью к одному-единственному на свете мужчине — она избрала Одиссея.

— Я тоже отправлюсь, — произнес Даэман. — Лишний арбалет вам не повредит.

— Пожалуй, — кивнул девяностодевятилетний, — но, по-моему, гораздо полезнее будет остаться и возглавить отбор посланников, подробно рассказать им об увиденном, ну и распределить коды.

Бывший собиратель бабочек пожал плечами.

— Ладно. Заодно возьму тридцать узлов на себя. Удачи.

Он коснулся ладони кузины, кивнул остальным и вышел. Харман обратился к Ханне:

— Давай-ка перекусим на скорую руку, потом прихватим оружие, оденемся — и в дорогу. Я спущусь на соньере к лазарету. Надо еще найти ребят покрепче, пусть помогут донести Одиссея до машины.

— А разве нельзя поесть по пути? — спросила молодая женщина.

— Уж лучше заранее, — поморщился возлюбленный Ады, припомнив сумасшедшую траекторию полета, которую показал соньер: почти отвесный подъем из Ардиса, крутая арка над атмосферой и пулей вниз. При одной лишь мысли об этом сердце выпрыгивало из груди.

— Пойду заберу свои вещи, — сказала Ханна. — Поищу Тома и Сирис. Может, они помогут с Одиссеем. — И она заспешила вон, чмокнув подругу в щечку.

Харман покосился напоследок на сизое лицо умирающего, подхватил супругу под локоть и повел по коридору в сторонку.

— Все-таки я должна полететь с тобой, — заупрямилась Ада.

— И мне бы хотелось того же, — понимающе кивнул мужчина. — Но люди скоро переварят новости Даэмана. Когда до них дойдет, что Ардис — возможно, единственный уцелевший узел, а кто-то или что-то пожирает все прочие города и поселения, начнется такое…

— По-твоему, остались только мы? — прошептала хозяйка особняка.

— Понятия не имею. Но если та дрянь, что на глазах твоего кузена выползла из небесной дыры, и есть божество Сетебос, о котором твердили Просперо и Калибан, то мы в большой беде.

— Думаешь, Даэман не ошибся, и… настоящий Калибан теперь орудует на Земле?

Харман закусил губу, пораскинул мозгами и наконец произнес:

— Да. Полагаю, это чистая правда. С чудовища станется устроить бойню в Парижском Кратере и вырезать жителей целой башни, лишь бы добраться до матери Даэмана и преподать ему жуткий урок.

Проглянувшее солнце снова заволокли тяжелые тучи; на улице потемнело почти как ночью. Казалось, Ада пристально наблюдает за рабочей суетой у литейного купола. Снаружи донесся веселый смех мужчин и женщин, отправляющихся на смену стражникам у северной стены.

— А если Даэман не обманулся, — вполголоса, не поворачиваясь, промолвила будущая мать, — то что помешает Калибану и прочим тварям заявиться к нам, когда ты улетишь? Не боишься спасти своего Одиссея, потом вернуться сюда — и найти пирамиды обглоданных черепов? Мы даже улететь не сможем: соньер-то вы заберете.

У Хармана вырвался стон. Отпрянув от супруги, девяностодевятилетний утер ладонью лоб и щеки: кожа отчего-то похолодела и стала липкой.

— Любимый! — Ада вдруг развернулась, шагнула к нему и порывисто обняла. — Прости, я зря это сказала. Конечно, ты должен лететь. Безумно важно, чтобы Одиссей выжил: он, во-первых, наш друг, а во-вторых, может знать, что за опасность нам грозит и как с ней бороться. Да и лишние боеприпасы не помешают. И я бы ни за что на свете не бросила Ардис-холл. Здесь мой дом, наш общий дом. Как хорошо, что четыре сотни человек помогают его защищать! — Она поцеловала мужа в губы, еще раз прижалась щекой к его кожаной куртке и прошептала: — Ну разумеется, тебе нужно лететь, Харман. Нужно. Извини, я тут наговорила напраслины. Только возвращайся скорее.

Мужчина хотел ее утешить, но не нашел подходящих слов — и лишь крепко обнял в ответ.

29

Опустив соньер на три фута над землей у основного черного хода, девяностодевятилетний мужчина увидел, что его поджидает Петир.

— Я отправляюсь с вами, — заявил молодой человек.