Сыскное управление - Анна Коэн

В глаза тут же бросились занозы под ногтями, будто она царапала подгнившие доски. Но ни на крышке, ни в самом гробу ни следа, значит, была где-то в плену и пыталась выбраться. Шея чистая, без борозд. Явных повреждений нет. Лес оттянул вниз распухшую губу, чтобы осмотреть десны, и покачал головой – даже если был яд, следов уже не найти. Далее брат – откуда только такая выдержка! – приподнял голову погибшей и ощупал череп, видимо ища следы травмы. Но тут что-то привлекло его внимание. Он подал Илаю знак, и вместе они перевернули отвратительно липкий и холодный труп на живот. Лес убрал с шеи длинные волосы и махнул голове, чтобы тот посветил. Тот едва боролся с тошнотой и выглядел как человек, который вот-вот упадет в обморок. Быть может, в эту самую могилу.

Свет нужен был самому голове, чтобы потом не мог сказать, будто ничего не видел. Желтый сполох высветил смещенные позвонки и черные полукружья, точно две впечатанные в кожу подковы.

Отпечатки зубов.

Вернув убитую в прежнее положение и сложив той руки на животе, Лес ухватился за края и выдернул себя из могилы. Следом выбрался и Илай. Хотелось умыться снегом, прополоскать им глаза, нос и рот, но воздух вокруг, казалось, пропитался вонью. Голова аккуратно поставил лампаду на груду могильной земли, обстоятельно вытер руки о тулуп и тут же рухнул без чувств.

– А все ж таки дотерпел, – хохотнул Лестер, отряхивая штаны от суглинка.

Настойки игольчатника у них не нашлось, но растирание ушей тоже справилось с задачей. Голова дико закричал и сел.

– Ну что, видел? – без предисловий задал вопрос Илай.

– Видел, – выстучал зубами голова и потянулся за пазуху. Там у него нашлась плоская бутылка с чем-то крепким; к ней он и присосался так самозабвенно, что его пришлось останавливать – что толку от свидетеля, от которого разит брагой? – Ох, лучше б не видел, святы серафимы.

– Жертве сломали шею, это факт, – начал рассуждать Лес. – Но перед тем как подбросить тело, ему придали другую позу, сложили руки. Перед смертью была истощена, долго содержалась в плену, пыталась выбраться, подвергалась всевозможным издевательствам. Точнее не скажу, не коронер. Но самое важное, на что дала нам ответ усопшая, – ее точно убил человек.

– Почему? – спросил Илай больше для того, чтобы факт уразумел голова, до этого бестолково вертевший круглой башкой и таращивший глаза то на одного брата, то на другого.

– У полукровки много черт речного ундина, – пустился в объяснения Лес. – Когти и зубы у него заостренные, если верить вашим описаниям, которые мы внесли в протокол. Да вы сами видели портрет и подтвердили сходство. – Яшма настойчиво похлопал голову по щекам, когда взгляд мужика поплыл. – На теле девушки нет следов когтей, а они должны были остаться. И отпечаток зубов… Такой мог оставить только человек.

– Но кто? – голова беззащитно поднял брови. – Кто способен на такое зверство, если не нелюдь?

Илай открыл было рот, чтобы съязвить насчет «нелюдей», но тут со стороны Болиголова ветер донес неясный, а оттого крайне тревожный шум. Янтарь вскочил на ноги:

– Вот это и выясним, пока никого больше не убили!

Они с братом понеслись сломя голову обратно по собственным следам, оставив голову с лампадой и развороченной ямой, полагая, что он последует за ними.

Илай поспешил связаться с Нормой. Та ответила мгновенно:

«Где вас носит?! Нас сейчас разорвут на части!» – даже мысленный, ее голос звучал очень напуганно.

«Где вас искать?»

«Да в Болиголове же!»

Выходит, они вернулись, и, скорее всего, с подозреваемым ундином. Передав ее слова Лесу, Илай понесся напрямик, перемахнув неглубокий овражек. Еще немного – и они окажутся в этом пропащем селе.

Стоило им выскочить на главную улицу, скользя по мерзлой слякоти и едва вписываясь в поворот, как в глаза плеснул свет дюжины факелов, отраженный от наточенных вил, кос и топоров, – селяне вышли вершить свой суд.

В центре напирающей толпы стояли Никлас в расстегнутой куртке, Норма, двумя руками неловко сжимающая короткий клинок, и скалила зубы Диана, держа «волчок» массивным прикладом вперед, будто весло.

«А где же мой мушкет? – в панике подумал Илай. – Я ж его у головы оставил, вдруг кто взял?!»

– Назад, бесы! – ревел Никлас, размахивая короткой урядницкой дубинкой.

Присмотревшись, Илай обнаружил между геммами, у их ног, хрупкий силуэт. Только не один, как ему показалось сначала, а два. Один явно принадлежал Микоте-полукровке, а второй…

– Разойдись, полиция Вотры! – крикнул он и рванул вперед.

Ошеломленные, селяне сначала пропускали Илая, что впился в толпу разъяренной осой, но через миг опомнились:

– Нелюди заодно! Бей нелюдей!

– Аспид! Душегуб!

– Вздернуть!

Челюсть последнего оратора в следующий же миг познакомилась с кулаком Лестера, затянутым в грубую сокольничью перчатку. Зуб селянина вырвался на волю и совершил блистательный пируэт, прежде чем приземлиться в грязь.

Толпа взревела и бросилась на братьев.

«Ну, поехали! – обреченно подумал Илай, уворачиваясь от летящего ему в лицо факела. – И почему только это всегда вилы?!»

Пока они отбивали атаки, медленно отступая к конюшням, у сестер появилась возможность оттащить своих подзащитных подальше от эпицентра свары. Никлас же присоединился с тыла, охаживая разошедшихся болиголовцев по плечам и спинам, избегая, впрочем, бить по головам. Вот что значит – гемм с опытом.

– Остановитесь! – улучил момент выкрикнуть Илай, когда Лес сломал о колено древко косы, которой ему мгновение назад едва не отчекрыжили руку. Крик возымел эффект, может, потому что половину орудия с лезвием он перебросил Илаю. – Вы не на того нападаете!

– Как не на того! – раздался из арьергарда визг жены головы. – Нелюдь девок наших загубил, а вы нас объели и мужа моего ЖИВЬЕМ ЗАКОПАЛИ!

Поражаться бурной фантазии селянки было некогда, потому как за обвинением последовала новая волна. Лес отбивался руками и ногами, при этом сдерживаясь, ведь боялся не рассчитать силы и кого-нибудь ненароком прикончить – вот тогда проблем было бы не избежать. Илай держал селян на расстоянии, размахивая обломком косы и ругая себя при этом последними словами за то, что по глупости остался без своего главного оружия. А ведь мог бы отбиваться прикладом, как Диана!

Постоянно напирая, толпа прижала их к стене конюшни, внутри которой уже разволновались и били копытами кони.

– За голову! За девок! – кричали селяне.

Неизвестно, чем бы закончилось это безумие, если бы ночь не разбил властный вопль:

– КАКОГО ХРЕНА ТЕРТОГО ВЫ ТУТ ТВОРИТЕ? А НУ, ВСЕ НАЗАД!

И в поле зрения селян появился голова – до смешного грозный в