Извек (Княжье похмелье) - Святослав Аладырев

ГЛАВА 23

Я не боюсь смерти - я просто ее не хочу. Но случись пойти на смерть, пойду легко и спокойно, ибо буду знать, за что кладу жизнь. Витим - Большая Чаша.

...Бока Ворона тяжело вздымались. С ночи под копытами плыл сплошной подъем, единственно пригодный путь, тянущийся вокруг неприступных пиков и разломов. Извек видел, что длинноухий изрядно заморился, но останавливаться не рисковал. Иногда, давая коню отдохнуть, спрыгивал с седла и некоторое время бежал рядом. Чувства подсказывали, что выходит почти к тому месту, с которого оторвался от погони. Внутри давно звенела тревожная струнка, трепетала на грани надрыва, заставляя чувства мгновенно отмечать каждый шорох, каждую промелькнувшую тень. Солнце неотвратимо прибавляло жара, с каждым мгновением сокращая резкие тени. Преодолев последнее нагромождение камней, Ворон выбрался на плато, одним краем граничащее с пропастью, другим - плавно поднимающееся к ровной площадке между двух скальных столбов. По левую руку оставался еще спуск, покрытый лабиринтом трещин и выглядящий непроходимым. Выбор был не богат и Сотник направил коня вверх. Миновав середину подъема, Извек снова спешился и, держась за стремя, продолжил путь на своих двоих. Жеребец благодарно косился на хозяина, старался держать удобный для человека бег. К тому времени как плато выровнялось и бежать стало легче, с дружинника сходил третий пот. Переводя дух, Сотник натянул повод и перешел на шаг. Губы пересохли, но пока было не до фляги. Направляясь в проход между выросшими по бокам серыми колоннами, отыскал глазами место, где бы мог маленько передохнуть. Остановив Ворона в тени скального выступа, вытер с лица крупные соленые капли. - Да, нынче будет жарко. - раздалось откуда-то сбоку и, недалеко от Извека, возник невысокий худощавый человек. - Тебя только не хватало, - прошипел Сотник спешно вытирая потную руку, однако, рассмотрев, что тот безоружен, меча касаться не стал, достал флягу. Незнакомец равнодушно дожидался, пока дружинник утолит жажду. Смуглое лицо обрамленное тонкой, свивающейся в косичку бородкой, казалось, тоскливым и чуть раздосадованным, будто человека внезапно оторвали от важного дела. Глаза скучающе пробежали по Ворону, скользнули по скале и остановились на яркой синеве небосклона. Неохотно, будто по принуждению, человек заговорил: - Исполать одинокому путнику. Может пособить чем? Извек облизал губы, оглянулся на коня. - Ты глянь, Ворон, и в этой глуши каждый помочь норовит. Глаза незнакомца расстались с небом и с недоверием вперились в лицо дружинника. - И что, часто норовили? - Ага, - усмехнулся Сотник. - Куда не сунься, благодетели через одного, а доброго человека днем с огнем не сыщешь. - Доброго? - бесцветным голосом переспросил незнакомец. - Варлог-Шестопал никогда не был добрым. Злым, впрочем, тоже. Гордо посаженная голова качнулась в сторону. - Это, кстати, не твои помощники торопятся? Извек глянул низ по склону, присвистнул. На плато выползало войско преследователей. Беглеца пока не замечали. Появляясь из непроходимого нагромождения трещин, вытягивались в длинную полосу и двигались туда, откуда недавно выехал Сотник. - Мои, - согласился дружинник, поглядывая в какую сторону бежать. Варлог удовлетворенно кивнул. Рассматривая далекие фигурки всадников, медленно сжал и разжал кулак. - Значит пособим. С ладони сорвался вихрь пламени и, и вырастая на глазах, понесся вперед. Через сотню шагов он уже напоминал огненный таран, летящий по склону подобно лавине. Ворон ржанул и подался назад. Варлог бесстрастно смотрел вслед ослепительному вихрю. В холодных глазах мелькали желтые отсветы, но ни жар, ни рев его не трогали. Он медленно перевел взгляд на Извека. Сотник щурясь наблюдал, как пламя, испепеляя на своем пути траву и кустарник, неотвратимо приближалось к преследователям. Черные точки брызнули в разные стороны, но пламя уже поглотило большую их часть и с ревом помчалось дальше, к скалистому обрыву. Оставив после себя полосу расплавленного камня, огонь взлетел над провалом, завис на мгновенье и с воем рухнул в бездну. Горстки преследователей, успевших избежать огненного вихря, затаилась по камням и над опустевшим склоном плыли лишь сполохи горячего воздуха. Извек встретил взгляд колдуна и уважительно развел руками. - Ну, лихо! Прям как бабка Агафья. - Какая Агафья? - не понял Варлог. - Да старушка у нас под Киевом живет, - пояснил Извек. - Так же тараканов гоняет, кипятком. За раз по пол сотни ошпаривает. Тут, правда, не тараканы, но все равно лихо. Колдун пропустил мимо ушей обидную похвалу. Глядя на бегущие облака, тихо промолвил: - Меня просили помочь - я сделал. Дальше сам. - Кто просил? - опешил Извек. Варлог снова недовольно двинул губами, неопределенно махнул рукой. - Старые знакомые, хотели чтобы присмотрел за тобой. Теперь долги отданы. - Ага, - спохватился Сотник. - Подсобил, спасибо! Без малого пару сотен одним махом. Осталось десятка два, да это не беда. - Двадцать девять, живых, - уточнил Варлог, созерцая каменный клык скалы. - У одного сломана нога, еще у одного - ключица. Бойцов двадцать семь. Сотник уважительно покачал головой: с такого расстояния не то, что сосчитать - увидеть мудрено. Колдун, меж тем, с еле уловимой издевкой продолжил: - Хотя мне говорили, что для тебя такое число не помеха. - Ага! - кисло пробурчал Извек. - Мы и не такие дела заваливали. Ежели б еще на узком мосточке, тогда бы враз... - Будет тебе мосточек. - успокоил Варлог. - Вон за той вершиной ущелье сузится, там и мост. Не то чтобы широкий, но двое конных пройдут. Только верхом не бейся. Мосток ветхий, может не выдержать... А мне пора, да и тебе тоже. Колдун шагнул в воздух и рассеялся на ветру клочком серого тумана. Откуда-то донеслось насмешливое : - И торопись, эти не отстанут! Сейчас испарину утрут, и за тобой! Сотник глянул на Ворона. - Понял? Давай улепетывать...

...Сидя под навесом огромного камня, Бутян прикидывал потери. Лицом был темней гранита. Глаза неподвижны, челюсти сжаты, губы сомкнуты тонкой полоской. Даже без подсчета видел, что утратил большую часть людей - две трети войска, в которое вложил все: деньги, силы, время, надежды и мечты. Отборный отряд, успев рассыпаться в стороны, конечно, остался. Злой, готовый на все, но теперь слишком малый, чтобы называться войском. Со всех сторон стягивались выжившие после огненной лавины. А в голове атамана, обжигая изнутри кубышку черепа, пульсировали тяжелые мысли: - Не слишком ли дорогая цена за одного человека? Не слишком?! Не то, что слишком... А недопустимо высокая цена! Бутян прикрыл веки. Пальцы скребнули по земле, выворачивая из плотного грунта мелкие камешки. Кулаки сжались, натянув крепкими мослами побелевшую кожу. Надо было задуматься при первом же знакомстве с этим путником, когда в темном перелеске сложил головы передовой разъезд. Или когда так быстро лишился еще полудюжины сорвиголов, первыми пустившимися в погоню. Теперь за один раз потерял еще полторы сотни. Осталось без малого три десятка, еще пятьдесят - движутся с обозом. Итого, меньше сотни... Размышления прервал звякнувший о камень рог. Косой, осматривавшийся на вершине валуна, тяжело ухнулся в трех шагах. - Все, батька, того, кто огнем швырялся больше нет. Растаял в воздухе, будто и не было. А этот... - Дрозд скрипнул зубами. - Эта паскудная морда подалась дальше. Скачем вдогон? Пока не ушел... Бутян поднял на подручного угли глаз, ласково улыбнулся, отчего стал похож на помесь коня и волка. - Так ты, соколик, еще ни хрена не понял? Косоглазый поправил рог, в недоумении захлопал глазами. - Да-а, - так же медленно продолжал Бутян. - Нихренашеньки ты, дударь, не понял. Это не паскудная морда. Это тот, которого при встрече надо объезжать за тыщу шагов... а лучше за две. Бутян замолчал, прикрыв глаза. На висках то и дело натягивались жилки, спугнутые вздувающимися желваками. Косой повертел туда-сюда перебитым носом, присел возле вожака и, собрав морщины на лбу, поинтересовался сквозь зубы: - Так как, батько? Назад что ли? Веко атамана поползло вверх и, в лицо опешившему Дрозду вперился бесстрастный взгляд. Затем вверх поползла улитка второго века. Когда оба глаза почти продырявили переносье подручного, блеснули квадратные зубы. - Назад?! - Бутян громко расхохотался. - Вперед, жеребчики! Только вперед! Могучая рука выдернула из-за пояса отполированную годами рукоять. Опершись на тяжелый боевой топор, вожак поднялся, расправил плечи, хлопнул по спине вскочившего косого. - Дуди, соколик! Кучкуемся! Раненых - на коней и навстречу обозу. Пусть встают лагерем и ждут. Остальных от обоза - вперед. Под сотню наскребем. Бутян окинул взором каменную пустошь. Кивнул на туши покалеченных коней, чтобы позаботились дать быструю смерть. Кто-то тут же бросился исполнять, а над горами уже катился рев боевого рога, заставляя вздрагивать все живое за много полетов стрелы. Услышав далекий надсадный стон, охрана обоза вскинула головы и, набирая скорость, бросилась на зов. Скоро доскакали до выжженного склона, усеянного обугленными трупами. Резко остановились, будто ударились в стену запаха горелого мяса, но из-за ближайшей горы вновь коротко рявкнул рог Дрозда. Вбивая копытами пепел, кони рванули с места. Миновав плато, увидали остатки войска, пристроились в хвосте. Из коротких злых фраз узнали о случившемся тянули шеи, с опасением поглядывая в голову колонны. Скоро атаман придержал коня, подождал когда подтянутся задние. Окинув взглядом невеликое войско, зло сплюнул. Ругнул и чародеев, и Кощея с его поручением, и горы с пригорками. Впереди, в расщелине скал, показался обрыв и начало древнего моста. Источенный дождями и ветром камень пронизывала сеть трещин. Черными норами, зияли дыры от высыпавшихся камней. Кое-где торчали прутья и пучки выцветшей травы. Под ними белели потеки птичьего помета, но птах видно не было, то ли давно вымерли, то ли, завидев людей, попрятались. Всадники угрюмо зыркали по сторонам. Настороженно объезжали скалу, загораживающую большую часть моста. Едва показалась середина, Бутян остановился. Ноздри вздулись, пальцы крепче стиснули топор. За спиной заскрежетало вынимаемое молодчиками оружие, но взмах руки атамана приковал отряд к месту. Дрозд таращил косые глаза то на атамана, то на знакомую фигуру, маячащую посреди моста. За мостом, на другой стороне ущелья, врос в камень черный, как безлунная ночь, конь. Бутян медленно вдохнул, прищурился, рассматривая противника, доставившего столько хлопот. Тот спокойно прохаживался поперек моста, руки упер в бока и, будто бы, интересовался лишь бездонной пропастью по обе стороны каменного перешейка. На подъехавших глянул мельком, как бы между делом опустил ладонь на рукоять меча. Бутян оценил выдержку одиночки. Другой бы на его месте храбрился, сыпал ругательствами и насмешками, раззадоривая боевой дух. Этот же прохаживался как на торжище и, будь под ногами ромашки - давно бы сорвал и нюхал. Но ромашек на мосту не было, как и у Бутяна не было желания бросать своих молодцов в атаку. На таком мосту конный пешему не товарищ. А пеших, при определенном навыке, можно десятками отправлять с моста на острые камни, усеивающие дно ущелья. - Вот те, бабушка, и юркни в дверь, - пробормотал Бутян, потряхивая топором. Дрозд пробежал по лицу атамана быстрым взглядом. От непонимания взгляд косых глаз на миг выровнялся. - Батько, ты куда? Ежели на мост, то надо бы сперва хлопцев запустить. Либо... - Да я вас уже два раза запущал! Остались от орликов вошки, да блошки... да вонища окрест! - проворчал Бутян. Подручный хлопнул себя по лбу, еле сдерживая восторг от придумки, выпалил: - Так давай его каменьями забросаем, пока пеший. И дело сделаем, и забот меньше, метателей с десяток осталось. Бутян посмотрел на подручного, как корова на протухшую рыбу. - Уймись, камнемет, такое нам не к лицу. - Эт почему? - не понял Дрозд. - Потому, что оскорбительно для воя, быть закиданным каменьями. Тем более такой шайкой. Дрозд едва не подпрыгнул от возмущения. - Шайкой? Ну, батько, ты и сказал! Это наше-то войско шайка?! - По сравнению с ним, шайка! - отрезал Бутян утвердительно. - Ну и пусть он тогда катится к Ящеру! - обиделся косоглазый. - А мы пойдем обратно. В этих краях ни обозов, ни путников с кошелями, одни камни, а я это не ем! - Нет, сокол мой певчий, и отпускать его не можно! - вздохнул атаман. Потому как не смогу я спокойно ступать к своему заветному маленькому княжеству, пока знаю, что может встретиться такой вот человечек. Пойду-ка, пожалуй, потолкую. А вам всем надлежит возвращаться к обозу. Ждать до вечера. Будешь за главного. К вечеру не вернусь - сами думайте как быть. Двигай! Он спешился и не оглядываясь направился к мосту. За спиной защелкали бросаемые в ножны мечи, зазвенела упряжь - ватага молча повернула коней вспять. Удаляясь прогрохотали копыта и, Бутян еще раз порадовался установленной в отряде дисциплине. Мост приближался. Сотник перестал прохаживаться, ждал чуть расставив ноги и склонив голову на бок. Атаман крутнул топором, разминая плечо, но едва занес ногу над первым камнем моста, как в голове знакомо бумкнуло и зашумело. - Ох, не к месту! - сморщился Бутян. - Только Чахлыка сейчас не хватало. Он остановился, в нетерпении постукивая топором по ноге. Издалека донесся вкрадчивый голос Кощея. - Будь здрав, доблестный Бутян! Где обретаешься, велики ли успехи? - Велики, Бессмертный, велики гораздо. - процедил Бутян. - Две сотни уже свою награду получили. А обретаюсь в двух днях от того места где ждали. Тут трещинка такая в земле, а через нее мосточек переброшен, каменный и узкий, как задница степняка... - А, припоминаю, - неторопливо продолжал Кощей. - А человечек мой как? Встретились надо думать? - Да вон он! На самой середке стоит. - Живой!? - в невозмутимом голосе Бессмертного послышалась нотка удивления. - Да, пожалуй, поживее тебя будет. Кощей помолчал. Когда заговорил, в змеином шипении звучала издевка пополам с разочарованием. - Не узнаю тебя, доблестный Бутян! Неужто не совладал? Атаман промолчал, встретившись взглядом с дружинником. Тот все так же стоял, спокойный и уверенный, только чуть удивленный заминкой преследователей. Бутян, не отводя глаз, переступал с ноги на ногу. Понимал, что может показаться смешным, остановившись у начала моста и что-то бормоча себе под нос, в то время как враг ухмыляется в двадцати шагах. В голове снова зашелестело: - Значит не совладал! - заключил Бессмертный утвердительно. - Выходит не по твоим лошадиным зубам оказался! - А пошел ты, почтеннейший! - прошипел Бутян, зверея. Кощей задохнулся от гнева, но быстро взял себя в руки. Голос вновь зазвучал тихо и умиротворенно: - Доблестный Бутян, ты не забыл? Я плачу золотом! Выполни и я увеличу золота втрое... - Да забей ты себе это золото... плашмя! - перебил Бутян и дернул головой, вытряхивая из-под темени голос далекого собеседника. С удовольствием почувствовал, как в голове заметно прояснилось, вновь услышал свист ветра в скалах и глубоко вздохнул. - Это уже мое дело!...