Расстрелянный парламент - Анатолий Грешневиков

Когда я помогал укладывать Алксниса на носилки вместе с женщинами, мне страшно хотелось зарыдать… Голова Виктора Имантовича была разбита, рука сломана. Они били его уже лежачего. Скоты. А мы только что с ним говорили о природе. Ужас. Но я сдержался.

Мне захотелось во что бы то ни стало одержать победу над путчистами, и каждого садиста предать суду!

После оказания медицинской помощи Алкснис отказался от госпитализации, рассказал о том, что произошло на Красной Пресне у памятника героям революции 1905 года:

– Люди стояли возле памятника и скандировали: «Фашизм не пройдет!» ОМОН появился неожиданно. Я предупредил людей, чтобы, не вступая в переговоры с ОМОНом, сразу уходили в метро. Мы не заметили, откуда они взялись. Крадучись, прошли за троллейбусами, с двух сторон бросились на людей. Зрелище было жуткое. Я многое видел, как кадровый офицер, и могу твердо сказать, что это – не люди. Не знаю, откуда такие берутся. Можно понять, когда дерутся мужчины. Но, когда избивают женщин, стариков, детей, зверски, садистски – этого я понять не могу. Я пошел навстречу и обратился к ОМОНу, крича: «Стойте, остановитесь!» Людей гнали, как скот, давя и круша всех на пути. От омоновцев страшно несло перегаром. В это время получил удар по голове, упал, били ногами… Потерял сознание.

У стадиона жестоко избивали депутата Морокина. Мы вместе с ним часто организовывали встречи деятелей культуры с Хасбулатовым, с депутатами. Самыми запоминающимися были встречи с Бондарчуком, Бондаревым, Проскуриным, Шиловым и другими. И вот Морокина повалили омоновцы на стенку стадиона. Он уклонялся, как мог… Несколько омоновцев старались свалить его с ног, били в пах, по ребрам, по голове…

Мне удалось протиснуться сквозь строй омоновцев, сквозь толпу дерущихся к Морокину. Я откинул одного омоновца, другого, третьего… Кричу Владимиру: «Держись!» Он выпрямился, и мы кое-как отбились.

– Ну, слушай, Анатолий, ты спас мне жизнь, – сказал окровавленный Владимир Морокин, лидер фракции «Родина». – Ты мне теперь кровный брат… И я родным всем закажу, чтобы знали, кто спас меня.

Мы обнялись и пошли к баррикадам.

Машину с Красным Крестом вновь вернули… Женщина, старший преподаватель института им. Баумана стыдит ОМОН: «У меня отец сидел в концлагере немецком, так туда Красный Крест пускали…» К ней подошли мальчишки и сказали, что они могут пронести тайным ходом ее сумку с лекарствами в Белый дом. Женщина отдала им сумку… Кто-то громко сказал, и это разнеслось по площади: «Ай да, гавроши!»

С того дня ребят стали называть «гаврошами». Они подземным ходом приносили нам еду и лекарства.

Один раз проходил с ними через подземку и я. Ребята оказались школьниками, их родители сочувствовали депутатам.

Два дня я провел на митингах в Москве, вышел из Дома Советов вместе с коллегами и пошел организовывать митинги, раздавать листовки. Обратно проскочить не удалось, и мы зашли в Краснопресненский райсовет. Там был штаб депутатов России, которые не прошли в Белый дом.

Я организовывал в штабе пресс-конференции, разъяснял иностранным журналистам нашу позицию…

Неожиданно у нас появился профессор, который рассказал нечто удивительное про ОМОН… Он сказал, что те, кто избивает народ, – запрограммированы и зазомбированы. Эти «зомби» возбуждают себя ударами дубинок о щиты, установка у них такая – сильно наступить человеку на ногу и давить. Стоит закричать – сразу бьют. Бьют только на крик и только убегающих.

Я вспомнил увиденный на днях ужас. Омоновцы вытащили из троллейбуса мужчину и измордовали его на глазах у людей.

После избиения людей они стали мордовать иностранных журналистов. Вот тогда-то те и спохватились… Западные страны заговорили о правах человека в России.

Вечером я говорил с Виктором Апкснисом в штабе Краснопресненского райсовета. Говорил меньше о политике, больше о природе да о деревне. Наши политические пути как-то не сходились. Встречались весьма редко. А тут разговорились… Затем он пошел на улицу, в парк.

Прошло несколько минут. И вдруг крики: «Апксниса убили!» В мыслях тут же пробежали съезды СССР, где Алкснис смело выступал против разрушения Союза, промелькнула наша беседа. Мы бросились в парк…

Когда я помогал укладывать Апксниса на носилки вместе с женщинами, мне страшно хотелось зарыдать… Голова Виктора Имантовича была разбита, рука сломана. Они били его уже лежачего. Скоты. А мы только что с ним говорили о природе. Ужас. Но я сдержался.

Гавроши повели меня к тайному подземному ходу. У сквера нам попались убегающие люди. Один из мужчин дрожащим голосом сказал своей компании: «Это ведь оккупация, оккупация, мужики! Мы не можем пройти к дому, не можем пройти там, где хотим!»

Где ходить народу – указывает ОМОН.

А я пройду все-таки сегодня там, где хочу.

1 октября министр внутренних дел Ерин был пожалован Ельциным званием «генерал армии». Заслужил… Крепко избивал людей его служивый люд. Еринцы умело пускали кровь. Правда, 3–4 октября что-то этой смелости у них поубавилось. А сам Ерин заявил про отсутствие милиции на улицах, что он не сумасшедший ставить людей своих под обстрел.

Никто хоть и не стрелял в них, но коленки дрожали. Это безоружных стариков они мастаки-мастера бить, измываться над инвалидами да женщинами! А как дело до серьезного доходит, так еринцы – в кустах!

Одним словом – генерал-бандит… И чтобы не трусил – ему звание подкинули!

Депутаты Моссовета и районных Советов попытались прорваться к нам. Благо, Ельцин Моссовет не распустил. Но ОМОН встал на их пути, начались аресты… Схватили депутата Моссовета А. Бабушкина.

Демонстранты после стычки стали скандировать: «Отпустите Бабушкина!» Этот депутат не раз арестовывался милицией, в Моссовете он занимался проблемами правоохранительных органов, выбивал для милиционеров квартиры, решал другие социальные проблемы. И вот милиция в знак благодарности арестовала их защитника. Правда, тут же спохватились, ответили москвичам: «Мы его знаем и сейчас отпустим!».

Бабушкина отпустили. И у солдат, и у митингующих этот конфликт вызвал бурю смеха.

Фрагменты радиоэфира:

Милиция: Мы выступать когда будем?

Милиция (далее «милиция» обозначается «М»): Теперь, только на «Белый дом».

М: Усатый таракан в «Белом доме», ты еще не спрятался в щелку? Учти, через два часа твои яйца будут висеть на флагштоке вместе с ж… Хасбулатова.

Белый дом (далее – «БД»): Ребята, я первый умру лучше здесь, учтите.

М: Если вы нам спать не дадите, мы перережем всех; начиная от чечни, закончим Руцким. Понятно?

БД: (женский голос). Но пару часов надо все-таки поспать.

М: с тобой спать.

БД: Ну ты нахал.

БД: Уже ночь началась, давайте поспим, а завтра все обсудим. Все мы российские, все мы смертные. Чего мы между собой делим?

М: А что ваш усатый таракан молчит? Что он язык в ж… засунул себе? Струсил, что ли, генерал наш? И где ваш лысый Макашов с бронежилетом?

БД: Тараканы тараканами, но можно обойтись и без этого.

М: Он сухари сушит.

М: Мертвецам сухари не нужны. Запомните, никого живым не брать. М: Хорош орать, спать пора.

М: Спать будем после победы над «Белым домом».

М: Вы там спите, а мы обсуждаем, что делать с узурпаторами Руцким и Хасбулатовым.

М: Мы их перевешаем на флагштоках, на каждом столбу.

М: Хорош болтать. Когда штурм будет?

М: Скоро будет, скоро, ребята.

М: Руки чешутся.

М: Не говори, поскорее бы.

М: Руцкого – к рации! БД: Что ты хотел?

М: Спросить. За сколько душманам продался, козел вонючий?

БД: Ты-то видел этих душманов, мальчишка?

М: Сам щенок.

БД: Ничего, еще увидишь.

М: Мужики, в «Белом доме» живых не брать.

БД: Кстати, мы ваших отпустили, таких же, как ты.

М: Ну а мы вас живьем брать не будем, скоты.

М: Мужики, давайте прекратим этот базар.

М: А ты телевизор сегодня смотрел?

БД: Что там, жидо-масонская мафия?

…БД: Ребята, вы прямо, как фашисты, рассуждаете.

Переговоры милиции и защитников Белого дома записаны на магнитофонную ленту. Они свидетельствуют не только об агрессивности, жестокости, но и об убогом лексиконе. Этот язык «зэков» оставляет грустное впечатление – он пришел из прошлого, существует сейчас и будет в будущем.

До цивилизованных, культурных отношений нам еще далеко.

Человек поедает человека.

И убивает даже словом.

Оцепление вокруг Дома Советов в последние дни то и дело меняется. Из Курска прибыли сотрудники школы милиции. К 6 БТРам в оцеплении добавились две боевые машины пехоты.